Харуки Мураками - 1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга 1. Апрель-июнь
— Это очень приятно слышать, — сказал Тэнго. — Но как вы знаете, формально я в этой ситуации не участвовал, А раз так, то и заслуги ничьей быть не может.
Сэнсэй с неожиданно теплой улыбкой потер руки.
— Э, нет! — возразил он. — Не стоит так скромничать. Бог с ней, с формальной стороной. На самом-то деле ты участвовал, да еще как! Без тебя в этой истории ничего хорошего не получилось бы. Именно благодаря тебе «Воздушный кокон» превратился в выдающееся произведение. То, что у тебя получилось, по глубине образов и богатству мысли превзошло все мои ожидания. Должен признать: ты умеешь заглядывать людям в душу.
Фукаэри, сидя рядышком, пила свое какао, точно кошка молоко. В белой блузке с короткими рукавами и короткой темно-синей юбке. Как всегда, никакой бижутерии. Всякий раз, когда она наклонялась над чашкой, лицо ее пряталось за прямой челкой.
— Я непременно хотел высказать тебе все это лично, — добавил сэнсэй. — И специально для этого приехал сюда.
— Право, не стоит уделять этому столько внимания. Над «Коконом» я работал просто потому, что лично для меня это было важно.
— Именно за это тебе отдельная благодарность.
— Благодарность — это ладно, — сказал Тэнго. — Лучше позвольте мне задать несколько вопросов насчет Эри.
— Разумеется. Что смогу — расскажу.
— Официально вы являетесь ее опекуном?
Сэнсэй покачал головой:
— Официально — нет. Хотел бы, если б мог. Но, как я уже рассказывал, связаться с ее родителями возможности никакой. И юридически я опекунских прав в отношении Эри не имею. Просто семь лет назад она пришла к крыльцу моего дома, и с тех пор я ее воспитываю. Вот и все.
— Но если так, не кажется ли вам странным делать Эри публичной фигурой? Если все это вылезет на свет, проблем не оберешься. Все-таки еще несовершеннолетняя…
— Ты хочешь сказать, ее родители могут подать на меня в суд? И потребовать, чтобы я вернул ребенка туда, где ему быть полагается? Ты об этом?
— Да. Именно в этом хочется определенности.
— Твои сомнения справедливы. Только не забывай, что у них там слишком много причин, чтобы не высовываться наружу. Чем более публичной фигурой станет Эри, тем меньше у них будет желания дотянуть до нее руки. Иначе все тут же обратят на них внимание. А как раз этого они хотели бы меньше всего на свете.
— Они? — уточнил Тэнго. — Вы хотите сказать — «Авангард»?
— Именно, — кивнул сэнсэй. — Религиозная секта «Авангард». Эри я воспитываю уже семь лет. Сама она желает оставаться в моем доме и дальше. Не говоря уже о том, что ее родители, не важно по какой причине, на все эти семь лет ее фактически бросили. Вроде бы все ясно, однако прав опекуна я получить не могу.
Тэнго надолго задумался.
— «Воздушный кокон» станет бестселлером, как и планировалось. Эри привлечет внимание широкой публики. И тогда «Авангарду» будет сложнее что-либо против нее предпринять. Это понятно. Но что будет дальше? К чему все это может привести?
— Понятия не имею, — бесстрастно ответил сэнсэй. — Что будет дальше, не дано знать никому. Никакой карты нет. Что тебя ждет за очередным поворотом, не узнаешь, пока не свернешь. Никаких прогнозов.
— Никаких прогнозов? — повторил Тэнго.
— Да, как безответственно это ни звучит, «никаких прогнозов» — основная канва нашего разговора. Мы бросаем камень в глубокий пруд. Бултых! Плеск разносит по всей округе. Что в ответ на это появится из воды — одному богу известно. Остается только ждать и смотреть.
Несколько секунд все трое молчали. Каждый представлял себе круги, расходящиеся по воде. Подождав, пока волны улягутся, Тэнго произнес:
— С самого начала я заявлял: мы ввязались в чистой воды аферу. В каком-то смысле это антиобщественное деяние. Дальше вокруг нас закрутятся большие деньги, и вся эта ложь начнет разрастаться как снежный ком. Одна ложь повлечет другую, и поддерживать связь между ними будет сложней с каждым днем. Вряд ли кто-либо сможет удержать ситуацию под контролем. А когда все, что скрывалось, всплывет, лодка перевернется — и всех, кто сидел в ней, включая Эри, потянет на дно. Вполне вероятно, в обществе мы станем изгоями. Такого прогноза вы не допускаете?
Сэнсэй поправил очки на носу.
— Приходится допускать.
— Но в то же самое время вы готовы возглавить фирму по дальнейшей раскрутке романа. То есть совершенно осознанно попадаете в еще большую зависимость от планов Комацу. Выходит, вы сами лезете в болото, заведомо зная, что оттуда не выбраться?
— Да, возможно, получается именно так.
— Насколько я понимаю, сэнсэй, вы — человек редчайшей эрудиции, способный разрабатывать сложнейшие концепции. Тем не менее вы же утверждаете, что понятия не имеете, куда может завести этот план. И что даже не строите никаких прогнозов. Зачем таким людям, как вы, вляпываться в подобные аферы с непонятным исходом, — этого я понять не могу.
— Премного благодарен за столь лестную оценку. Интеллект интеллектом, но… — Сэнсэй глубоко вздохнул. — В общем, я понимаю, о чем ты.
Все замолчали.
— Никто-не-знает-что-будет, — вдруг нарушила паузу Фукаэри.
— Вот именно, — подтвердил сэнсэй. — Никто не знает, что будет. Эри абсолютно права.
— Но какие-то предположения строить все-таки можно, — сказал Тэнго.
— Разумеется, — согласился сэнсэй.
— Например, можно предположить, что раскрутка «Воздушного кокона» поможет выяснить, что же случилось с родителями Эри на самом деле. Не это ли вы имели в виду, говоря о камне, который бросают в воду?
— Ты предполагаешь верно, — ответил сэнсэй. — Как только роман Эри станет бестселлером, все масс-медиа соберутся вокруг нее, точно карпы в пруду. Да, собственно, шумиха уже поднята. После пресс-конференции газеты и телевидение с утра до ночи только и умоляют Эри об интервью. Пока мы им всем, конечно, отказываем, но к моменту выхода книги галдеж усилится. И чем дальше мы будем молчать, тем старательней они будут раскапывать любую информацию об Эри через любые другие источники. И тогда, возможно, правда о том, кем и как она воспитывалась, наконец-то прогремит на весь белый свет. А также о том, кто заботится о ней сегодня. Полагаю, это будут очень интересные новости.
Сэнсэй помолчат.
— Все это я делаю вовсе не из любви к авантюрам. Как ты видел, живу я сейчас в горах и делаю все, чтобы не участвовать в страстях этого бренного мира. Никакой выгоды от этого я не получу. Однако мне совершенно искренне хочется, чтобы масс-медиа пролили свет на то, что случилось с родителями Эри. Хотя бы просто на то, где они и чем занимаются. Иными словами — там, где не может или не хочет помочь полиция, я собираюсь задействовать силы СМИ. Возможно, хотя бы таким способом получится вызволить Фукаду с супругой. Что бы там ни произошло, эти двое для меня слишком много значат, я уж об Эри не говорю, И оставлять их в положении пропавших без вести никуда не годится.
— Но если они все еще там, зачем это нужно — так долго удерживать их взаперти? Семь лет — не слишком ли долгий срок?
— Этого я и сам не знаю, — ответил сэнсэй. — Остается только гадать. Как я уже рассказывал, крестьянская община «Авангард» размежевалась с экстремистами «Утренней зари» и превратилась в религиозную секту. После перестрелки с «Утренней зарей» полиция провела расследование, но никакой связи «Авангарда» с инцидентом так и не выявила. С тех пор для внешнего мира секта захлопнулась, как ракушка. Чем они занимаются на самом деле, практически никому не известно. Вот ты, например, что-нибудь слышал?
— Откуда? — пожал плечами Тэнго. — Телевизора я не смотрю, газет почти не читаю. Вряд ли по мне можно судить обо всех…
— Да нет, ты не исключение. Просто любую информацию о себе секта держит в строжайшей тайне. Обычно секты «новых религий» стараются быть как можно заметнее, чтобы число их верующих росло. «Авангард» этого не делает в принципе. Их не интересует рост числа верующих. Обычным сектам это необходимо для укрепления финансовой базы, но у «Авангарда», похоже, нет такой нужды. Для них важны не деньги, а люди. Молодые верующие с активной мотивацией, богатыми профессиональными навыками и отменным здоровьем. Кого попало они не вербуют, никакой агитации не проводят. Из тех, кто к ним просится, производят тщательный отбор. Или же нанимают тех, чьи знания и умения им требуются. На этих принципах им удалось создать стратегически заточенную группу фанатиков с высоким боевым духом. Настоящую армию, которая официально занята сельским хозяйством, но активнейшим образом готовится к чему-то еще.
— Но какое учение они проповедуют?
— Определенной религиозной доктрины у них, я думаю, нет. А то, что есть, скорее всего — сплошная эклектика. Как и в любой тайной секте, основу их жизни составляют труд и духовная практика. Условия до крайности жесткие. Никаких послаблений. Но именно за такой вот «духовно осмысленной» жизнью к ним стекается молодежь со всей страны. Тотальная сплоченность — и полная закрытость от внешнего мира.
