Александр Селин - Видео Унтерменшн
Эзополь сделал широкий жест рукой. Музыка в баре заиграла на полную громкость. Обнявшись, распугивая собравшихся ворон, они двинулись к домику под вторым номером.
* * *– Ты что, совсем башку потерял, или только прикидываешься? Нет, вы посмотрите на него! Торчим на этом вонючем Селигере со вчерашнего вечера, а он даже не удосужился выяснить, кто в каком домике живет! Неужели тебе все равно, где болтаться: у домика Апокова, Леснера или у тифозного барака, где поселились редакторши?
– Почему у тифозного барака? Нет здесь тифозных баракоу (бараков). Здесь обустроено на еуропейском (европейском) уроуне (уровне), слауа бо’у (слава богу)…
– «Уроуне»… «бо’у», – передразнила Елена. – Между прочим, многих подташнивает от твоего «Г-умляута», чтоб ты знал. Если действительно хочешь выбиться в люди, то для начала найми логопеда, который избавит тебя от хуторского произношения некоторых букв. Святая правда, когда тебя слушаешь, создается впечатление, что находишься в кубанском свинарнике, а не на корпоративном отдыхе престижной организации… Вот, смотри. – Елена протянула мужу листок с вычерченной диспозицией. – Леснер разместился на четвертом этаже вот этого высокого дома под номером три, Апоков в шестом домике, Эзополь во втором, Буревич в девятом… Ой, как музыку громко врубили, при закрытых окнах, и то невозможно… Выбрали бы хоть что-нибудь одно, а то сразу и Бабкина, и Орбакайте, и черт-те что… В одиннадцатом домике охрана, в пятом ресторан, бильярдная… говорят, Леснер иногда в бильярд играет, так что следи… Лодочная станция работает до двадцати одного часа. Присмотрись, к какому человеку можно в лодку подсесть, и постарайся без «Г-умляута»… Так, в девятнадцать ноль-ноль в Доме культуры состоится концерт. Сказали, что явка для всех сотрудников обязательна… О-о! Смотрите, кто идет! Усатая крыса идет! Ондатра ползет прямо по направлению к нашему бунгало! Неужели к нам в гости? Смотри, смотри в окно! Эта сучка, эта мразь Катя Гендель, похоже, идет к нам в гости. С какой радостью я бы ей шкуру подпалила…
Супруги несколько секунд постояли у окна, а затем, быстренько осмотрев комнату, убрали кое-какие из вещей, лежавших не на своих местах.
Зазвенел колокольчик. Афанасьеу открыл дверь. В комнату вошла Катя Гендель.
– Ой, Катенька, милая, здравствуй! Как я рада тебя видеть! – Елена Афанасьеу подбежала к редакторше спецпрограмм и чмокнула ее в щечку. – Наконец-то в гости зашла. В Москве в гости к нам не заходишь, зовем-зовем – не заходишь, так хотя бы здесь, на Селигере… Располагайся, раздевайся… Саша, поухаживай за дамой, помоги шубу снять.
– Да нет, спасибо, я на минутку, да и холодно что-то… – Гендель не села на предложенный стул и еще сильнее закуталась в шубу. – Хорошо вы тут устроились. И обои со вкусом, и шкафчики новые, модные, хоть домой уноси… И сами такие посвежевшие, выглядите хорошо.
– На правильном отдыхе надо и выглядеть правильно, – хихикнула Елена. – Ну ты хоть присядь, а то стоишь, словно не своя…
– Да некогда сидеть, – улыбнулась Гендель. – Я, собственно, по делу, по поручению. Александр Витальевич Буревич попросил вас… вернее, попросил тебя, Саша, зайти во второй домик.
– Буревич? Сашку? – Елена сделала большие глаза. – Во второй домик? В домик Эзополя? А по какому делу?
– Мне не сказали, – протянула Гендель, осматривая рукав своей шубы. – Сказали, дело конфиденциальное… Короче, Буревич ждет Александра Афанасьеу во втором домике. Просил побыстрее. Прямо сейчас.
– А можно мы вместе, вдвоем придем? – Елена подбежала к мужу и взяла его под руку. – Вдвоем нам будет веселее, и Буревичу будет веселее…
– Нет. Он пока звал только одного Александра Афанасьеу, а тебя, Лена, попросил подождать, никуда не исчезать, вдруг и ты понадобишься. Ну я, пожалуй, пойду.
– Куда, Катенька, а кофейку? А печенья? Добрых вестников надо угощать, тем более таких, как Катя Гендель.
– Нет, ребята, я пойду.
Поправив воротник шубы, Гендель попрощалась с супругами и не спеша направилась к центральной части пансионата, рассеянно оглядывая окрестности, думая о чем-то своем.
– Так тебе и надо, сука! – радовалась Елена, глядя в окно на уходящую Катю Гендель. – Хоть и главная редакторша, фаворитка Апокова вроде бы как, а все равно – девочка на побегушках! Сашка, собирайся. Это шанс! Это шанс! Поверь моему политическому чутью, раз Буревич тебя ждет в домике Эзополя, то ты понадобился не только Буревичу, что само по себе немаловажно, но и Эзополю. Да сними ты этот черный пиджак! Ненавижу его. Бежевый костюм одень! Прикид должен быть стильным и современным, особенно когда идешь к такому человеку, как Буревич. И побыстрее, пожалуйста, у тебя на сборы всего несколько минут. Эх, мне бы с тобой пойти!.. Да вот эта сучка сказала, что пока не надо… Сама она это выдумала или действительно Буревич просил пока одного тебя?.. В общем так, если будут принципиально важные вопросы, скажи, что тебе надо посоветоваться с женой. Скажи, чтоб послали за мной. Настаивай… Я буду наготове. Чего в зеркало уставился? Бритый ты, бритый, красивый. Давай быстрее!
На самом же деле быстро собраться не получилось. Вкусовые разногласия и неожиданное упрямство самого Александра Афанасьеу чуть было не привели к семейной ссоре. С итальянскими ботинками на высоких каблуках оба согласились довольно быстро. Но выбор между галстуком и бабочкой существенно затянул время экипировки. Елена категорически настаивала на бабочке, Александр же был совершенно уверен в том, что костюму нужен галстук. Бабочка не придает солидности.
– О солидности заговорил! – чуть не кричала Елена. – Ты лучше за словами следи, когда с уважаемым человеком будешь разговаривать! Бабочка придает тот самый элемент внутренней раскованности и юмора, который в тебе заложен, вернее, должен быть заложен. Острить, конечно, не вздумай, потому как Буревич КВНовские шутки тырит гораздо лучше тебя, но не улыбаться не смей! А улыбке как раз лучше соответствует бабочка, а не галстук. Надо же, бабочки испугался, совок! Леснер вон в трусах иностранные делегации принимает. В шлепанцах к президенту ходил! Блеванул в присутствии венгерского посла. А ты бабочку стесняешься нацепить.
– Но я же не Леснер.
– А почему ты не Леснер?! Почему ты до сих пор не Леснер?! Почему ты идешь к Буревичу, а не он к тебе? Почему ты теряешь дар речи, когда к тебе обращается Апоков или Эзополь? Почему? Почему я до сих пор должна говорить комплименты этой вонючей крысе Кате Гендель, заводить семейные дружбы с Иквиной и Вранович вместо того, чтобы послать всех трех в чертову задницу? Ты даже с Гусиным не можешь справиться, хотя у нас на него целый чемодан компромата!
Елена бухнулась на стул и замолчала, в короткое свернутое время представляя, как оно все должно быть.
Черешневый сад. Гроздьями свисают огромные ягоды спелой черешни. Яблоневые и вишневые деревья, плоды у которых созревают несколько позже, обогащают цветовое многообразие белыми лепестками, еще не облетевшими в конце мая. Тут встречаются и персики, затаившие сюрпризы в тугих набухающих почках. Ровные ягодные площадочки, отделенные веерами пушистого папоротника. И его величество грецкий орех. Но в основном все-таки черешня. Темно-красная, сочная, нетронутая плодожоркой. Разгрызая тыквенные семечки, из сада выплывает Елена Малш в белом воздушном платье, в голубых босоножках и с полным ведром свежесобранной клубники. Она направляется к готическому особняку с розовыми колоннами и серебристыми фонтанами, журчащими у самого фасада. Четверо гвардейцев в драгунских костюмах, барашковых шапках и с автоматами Калашникова услужливо принимают ведро и помогают открыть парадную дверь. Звучит Моцарт. Длинная ковровая дорожка из натурального персидского ковролина ведет к почетному месту в глубине зала. Почетное место – это кресло-качалка, инкрустированное камешками агата и другими природными минералами. По правую руку от кресла в бежевом костюме и при бабочке – бывший муж, Александр Афанасьеу, с которым Елена всё же поддерживает дружеские отношения, по левую сторону – взрослые женатые сыновья. Ее фавориты разных времен Брэд Питт, Жерар Депардье, Брюс Уиллис и Кевин Костнер расположились немного сзади. А по обе стороны и на протяжении всей персидской дорожки выстроился весь руководящий состав «Видео Унтерменшн», бывшие соседи по лестничной площадке, соседи по гаражу и самые завистливые из институтских подруг.
Брэд Питт, обладающий эксклюзивным правом действующего фаворита, подбегает к Елене, делает пируэт и перехватывает у гвардейцев ведро с клубникой. Сопровождая Елену, шепчет ей на ухо: «У меня есть идея блокбастера, дорогая Элен. Есть деньги, есть Голливуд, есть «Парамаунт», нет только актрисы на главную роль и главного режиссера. И то, и другое я хочу предложить тебе». «А не много ли будет для меня одной? Справлюсь ли я?» – вздыхает Елена. «Справишься. Я не сомневаюсь, о Элен. Вчерашняя ночь показала, что ты способна на куда большее…» Оба рассмеялись. Наконец, Брэд усаживает Елену на кресло-качалку, обменивается рукопожатием с Афанасьеу и кинозвездами. (Никто из них не ревнует друг к другу.) Елена Малш щелкает пальчиками. Моцарта сменяет Шопен. Для большинства публики смена мелодии есть не что иное как приглашение к танцам. Но кое для кого это является командой. Так оно и есть. К Елене Алексеевне подбегают невестки.
