Витус Вагнер - Дети пространства
— Что это? — спросил он сидевшего рядом Герхарда.
— Опознавательный знак. Все торговые корабли несут на киле картинку, так или иначе символизирующую систему происхождения. У нас — стилизованное изображение древнего арктурианца. У толиманцев — просто две звезды. А это — Хара. Бета Гончих Псов, поэтому гончая собака и нарисована.
* * *Киммоти Такуда, капитан «Восхода Хары», разглядывал в бинокль маленький треугольничек арктурианского трампа, запросившего стыковку.
Сейчас этот кораблик можно было принять за орбитальный шаттл. А на самом деле это трамп-тысячетонник класса «Красотка», самый маленький из кораблей, способных самостоятельно совершать межзвездные скачки.
Тысяча тонн снаряженной массы без рабочего тела, колесное шасси, которое лучше, конечно, использовать на планетах не более чем с пятью метрами на секунду в квадрате, надувная жилая палуба, обеспечивающая достаточный для таких маленьких размеров комфорт.
Вот такой мелюзге и достается все самое интересное в Космосе. Планетологические экспедиции, снабжение экобиостанций и научных станций, визиты на Старую Землю.
А шикарный десятитысячетонный пакетбот, к командованию которым капитан Такуда шел так долго, это мотание в треугольнике Бета — Арктур — Хара. Ну может быть, еще под Толиман иногда попадешь.
Тем временем корабль за окнами рубки уже приблизился на расстояние, сравнимое с собственным размером, и начал маневрировать.
Характерный какой-то почерк — гасить поперечную составляющую скорости одновременным включением носовых и кормовых двигателей ориентации. Ни один выпускник лемурийской космоходки никогда так не сделает.
И подчеркнуто четкие фазы маневров. Явно человек с небольшой практикой. Но какие-то плавные. Обычно самоуверенность, заставляющая не фиксировать так чётко фазы приходит с опытом раньше, чем такая плавность. Разве что…
Киммоти взял микрофон и вызвал капитана трампа:
— Руслан, откуда у тебя в пилотском кресле девчонка из Толиманской космоходки?
— Угадал, девчонка! А откуда-откуда… из-под Толимана. Мы туда четыре скачка назад заходили. Мой старпом там списался и улетел под Арктур свой первый корабль принимать. Пришлось взять второго помощника из местных.
«Восход Хары» чуть заметно вздрогнул, и на пульте перед его капитаном вспыхнул транспарант «есть касание, идет стягивание».
— Передай ей, что она молодец. Очень мягкая стыковка. Она у неё первая?
— Нет, тут тебе не повезло. Первой у неё была станция Сириус.
— Ну, и для второго раза очень неплохо.
— Киммоти, а давай я от тебя сейчас, после отстыковки, посадочными манипуляторами покрепче оттолкнусь.
— У меня тут сотня пассажиров и масса всего вдесятеро больше твоей.
— Ну неужели ты двигателями ориентации не парируешь толчок? А меня сразу откинет от тебя на безопасное состояние и ты сможешь сразу давать импульс. У тебя же до импульса считанные минуты остались.
— Ну ладно, давай.
Такуда набрал на контрольном мониторе несколько строк скрипта, завязывая импульсы двигателей малой тяги на показания акселерометра.
На пульте тем временем погас транспарант открытого перехода.
— Есть герметизация, — доложил второй помощник, принимавший пассажиров.
— Давай, Руслан, мы готовы.
Пассажиры на громоздкой жилой палубе «Восхода Хары» ничего не почувствовали. Каямура и подмастерье со станции Сириус заметили, что отстыковка сопровождалась более резким толчком, чем обычно.
«Марианна» отлетела от «Восхода Хары» как мячик. Лада с некоторым трудом погасила желание корабля покувыркаться в космосе, вызванное тем, что посадочные манипуляторы дают толчок не точно по оси. Они вообще не слишком рассчитаны на подобные операции. Это скорее интеллектуальные швартовы, которыми севший на воду корабль хватается за причальные палы.
* * *Лерна — это вам не какая-нибудь Порт-Шамбала, где от причала до бордингауза можно дойти пешком. Это крупный порт, причалы которого растянулись на километры.
Поэтому экипаж «Марианны» собрался около выхода на набережную с короткого пирса, к которому пришвартовался корабль, и ждал заказанного автобуса.
Пока автобус не приехал, Карл, оперевшись на ограждение пирса, смотрел вниз. Между гранитной облицовкой набережной и водой был песчаный пляжик шириной метров пять, на который с легким шипением набегали мелкие волны.
Почти под самым пирсом они нанесли и сложили кучку водорослей и прочего мусора. В этой куче сосредоточенно копалась поджарая серо-полосатая кошка. Время от времени ей удавалось там добыть что-то съедобное, вроде креветки, и она с аппетитом этим хрустела и облизывалась.
Вдруг кошка резко подобралась, сдвинув все четыре лапы вместе, выгнула спину и одним прыжком очутилась у ног Карла.
Через секунду на пляжик накатила крупная волна, поднятая швартовавшимся к соседнему пирсу пакетботом-трехтысячником, и с грозным шипеньем залила его весь, разбившись о гранит набережной.
Счастливо избежавшая купания кошка повернулась в сторону пакетбота, подняла хвост, и сердито промявкала все, что хотела сказать в адрес пилотов, которые так швартуются. После чего успокоилась и улеглась на нагретых Бетой досках ждать, пока пляж подсохнет настолько, что можно будет возобновить охоту за креветками.
Но вот наконец подошел автобус, в котором уже разместился экипаж какого-то другого корабля, подобрал людей с «Марианны» и повез вдоль берега лагуны. Сначала по левую сторону дороги мелькали десятки, если не сотни, огромных межзвездных кораблей, пришвартованных у многочисленных пирсов, а по другую стояла стена леса. Потом стена леса кончилась, сменившись пакгаузами и кранами, а места у причалов заняли разнообразные морские суда.
Потом автобус въехал на небольшой подъем, и справа поднялся редкий ряд небоскребов, похожих на раскрытые книги. Слева, казалось, прямо от парапета набережной, начиналась сияющая в закатных лучах Беты гладь лагуны.
Автобус затормозил у второго из небоскребов.
— Интересно, сколько народу живет в этом городе, если тут такая набережная, — вслух поинтересовался Карл.
— Лерна — один из крупнейших городов в Галактике, ответил капитан. — Так что наверное, тысяч пятьдесят, а то и семьдесят. И раза в три больше приезжих.
— Но тут в одних этих небоскребах пятьдесят тысяч разместится.
— Да, это они размахнулись. Это кто-то из основателей колонии впечатлился видом набережной какого-то земного города, Гаваны, что ли, и решил устроить здесь такое же. Построить это при современной технике в общем-то не так дорого. А потом стали думать, как это использовать. Получился единственный порт в Галактике, где в бордингаузе трехкомнатные номера.
Прогулки по Лерне
На входе в бордингауз висела огромная аляповатая афиша. Лада внимательно посмотрела на нее, потом на часы, которые у нее уже показывали местное время в дополнение к общегалактическим секундам.
— Бли-и-ин! Завтра же здесь Калябра. Карл, давай быстрее устраивайся, и дуем в город.
— Почему?
— Ну ты же хотел много чего здесь купить. А завтра Калябра. Это такой местный праздник, будут всякие карнавалы и прочие народные гулянья, но никто ничего не будет продавать. В Калябру от полуночи до полуночи ни одна монетка не должна сменить владельца.
— Интересный обычай. А есть мы завтра что будем?
— Ну это как раз не проблема. Кэп договорится сегодня о пансионе для всего экипажа, только и всего. Здесь все так делают. Но если мы хотим что-то купить, это надо делать сегодня или отложить до послезавтра.
— А мы успеем? Вроде здесь уже закат.
— Ну так завтра же Калябра. А сегодня… Слушай, как сегодняшний вечер у вас называется? — обратилась она к портье.
— Ночь Большого Отлива. Только на самом деле в этот раз Отлив будет уже после рассвета.
— Сегодня у них Ночь Большого Отлива. Все магазины работают ровно до полуночи.
Буквально через десять минут, получив ключи от номеров и закинув вещи, Карл и Лада бросились в город, как бросаются в воду рыбкой с пирса.
Бета уже успела закатиться, и на Лерну обрушились стремительные тропические сумерки. Город восстал против нахлынувшей тьмы, залив свои улицы огнями витрин и светящихся вывесок. В их ярком свете терялись не слишком многочисленные уличные фонари.
По улицам, в которые они окунулись, как только свернули с набережной, текли достаточно плотные ручейки прохожих. Если бы не слова капитана, Карл ни за что бы не подумал, что здесь всего тысяч пятьдесят народу.
Такое впечатление, что Ночь Большого Отлива выгнала на улицы всех обитателей города, да еще и собрала в нем многочисленных приезжих.
Не успев отойти и пары кварталов от набережной, Карл вдруг резко затормозил перед огромной витриной.
