Евгений Кривенко - В землях Заката
Джанет посидела, надув губы и походя на маленькую девочку, которую взбалмошные родители тащат неизвестно куда, потом буркнула:
— Отвернись!
И принялась одеваться, хотя в замедленном темпе.
До машины дошла сама, но едва устроилась на заднем сиденье, заснула снова. Варламов постарался прогнать тревогу — Грегори сказал, что сонливость Джанет продлится около суток.
Он отъехал от мотеля. Пока имелась возможность, следовало заправить машину. Скоро попалась заправочная станция, точнее пункт для зарядки электромобилей. Для машин на бензине имелась только одна колонка.
Услышав, во сколько ему обойдутся восемьдесят литров синтетического бензина, Евгений присвистнул — двадцать тысяч долларов! Да, денежки Грегори придутся кстати.
Опять перед ним тянулась дорога, но теперь освещённая солнцем и приветливая. Часто попадались встречные машины, фермерские домики, иногда проезжал небольшие города. Постепенно небо у горизонта сгустилось в синюю полосу, она всё ширилась, и Варламову стало казаться, что за ней ничего нет: мир кончается там, и дальше лежит другой — мир вечной синевы и покоя…
Он понял, что за много миль увидел великую Миссисипи.
Здесь их путь поворачивал на север и далее пролегал заброшенными дорогами. На электронной карте они были помечены пунктиром — «состояние сомнительно». Лишь изредка предстояло ехать по автострадам. Видимо, Грегори надеялся, что если кто-то взял их след, то потеряет в этой глуши, у самых границ Тёмной зоны, накрывшей вместе с Чикаго восток Висконсина…
Варламов ехал медленно. Этой дорогой давно не пользовались — местами на неё нанесло земли, и жухлая от ночных заморозков трава покрыла полотно жёлтым одеялом. Несколько раз попадались промоины, но машина была с двумя ведущими мостами, да вдобавок с компьютерным управлением трансмиссией, и Евгений легко одолевал препятствия. Сказывался и опыт вождения «УАЗа» по бездорожью Карельской автономии.
Слева раскинулась голубая гладь Миссисипи. Наверное, ниже по течению была плотина, потому что река казалась необозримой, как море. Голубизна великой реки была холодно-осенней, но не мёртвой, как синева Мичигана. Миссисипи жила, неся воды к далёкому югу. Над ней нависали утёсы, по скалам карабкались сосны, в небе кружилось несколько птиц.
— Как красиво! Я уже в раю? — раздался голос Джанет.
Варламов притормозил и оглянулся. Джанет весело улыбалась. Она сидела прямо, глаза блестели, в них не осталось и следа сна. Она словно вынырнула, освежённая, из глубоких вод.
— Пока нет, — шутливо сказал он. — И при таких ценах на бензин до рая едва ли доберёмся.
Джанет потянулась:
— Ну и ладно. Только дай поесть, а то я умираю с голоду. И давай выйдем, разомнёмся немного.
Варламов остановил «ровер» и вышел. Настороженно огляделся, но голубой простор и прохладный воздух как будто не таили угроз. На траве расстелили пластиковую скатерть, и Джанет стала нетерпеливо выкладывать содержимое пакетов, а Евгений после нескольких попыток отделил от заднего сиденья два удобных пуфика.
Некоторое время они не разговаривали: Джанет была поглощена едой, а Варламов глядел на реку.
— М-да, кофе у них неважный, — наконец заговорила Джанет. — Как-нибудь надо сварить настоящий, дядя собирался положить нам банку.
Она поставила кружку и с сомнением глянула на Варламова.
— Послушай, Юджин. Мне кажется, я очень долго спала. И видела много снов. Только никак не пойму, что сон, а что явь. Помоги разобраться, ладно?
— Хорошо, дорогая, — сказал Евгений и ощутил холод внутри.
Что запомнила Джанет? Какие кошмары отныне будут мучить её?
Джанет слегка нахмурилась:
— Я видела сон. Мы стоим перед алтарём. Горят свечи, и пастор объявляет нас мужем и женой.
— Это не сон, Джан, — губы плохо слушались Варламова. — Погляди на свою левую руку.
Джанет подняла руку, вытянула пальцы и долго смотрела на золотое кольцо. Потом улыбнулась:
— Это надо же! Значит, я в самом деле теперь замужняя женщина.
Она уронила руку и снова нахмурилась.
— Я видела сон, — продолжала она. — Я лежу на чёрном. Вокруг опять горят свечи, а за ними тени. Мне как-то известно, что они хотят сделать со мной. Это хуже смерти. А потом раздаётся этот ужасный смех…
Она не закончила, Евгений торопливо заговорил:
— А это был сон. Точнее, кошмар. Поклонники Трехликого и в самом деле оглушили нас из парализатора, а потом затащили в свою церковь. Наверное, собирались совершить какой-то богохульный обряд. Но я подбросил одну штуковину, которая всех вырубила. А потом появился Грегори с подмогой.
— Хорошо. — Джанет говорила по-прежнему без выражения, но лицо несколько прояснилось. — Я видела ещё один сон, очень красивый. Будто мы едем по мосту, а он превращается в радугу у нас за спиной.
Варламов молчал, потрясённый.
— Это тоже сон, — сказал он наконец. — Я видел такой же, только давно. Но я не знаю, что он может означать.
— Как странно, — тихо вздохнула Джанет. — Мы видим одни и те же сны?
Поехали снова. Джанет пересела вперёд и любовалась пейзажами. Стало вечереть, воды Миссисипи окрасились в розовые тона. Заброшенная дорога влилась в ухоженное шоссе, которое привело в город Галена.
Как и в Другом Доле, на улицах виднелось мало машин и пешеходов. Но город отличался от других: гордые особняки неизвестных Варламову архитектурных стилей, с колоннами и арками, стояли вдоль улиц. Здания были потрёпаны непогодой, краска облупилась, но сумерки накрыли их милосердным покровом, и город смотрелся величественно. Наверное, так выглядели древние города Европы до того, как на них пролился тот адский дождь.
Ехали медленно. Джанет сначала заворожено смотрела в окно, потом стала поглядывать на Варламова.
— Где мы будем ночевать? — спросила она.
Евгений подумал:
— Лучше где-нибудь на окраине, в мотеле. Чтобы быстро добраться до машины в случае нужды.
Джанет коротко рассмеялась:
— Ну что же, поищем мотель. Не помешает и кафе, надо перекусить.
Кафе нашли без труда. Легко нашли и мотель, город остался кусочком прежней цивилизованной Америки.
Комната в мотеле как две капли воды походила на ту, где провели предыдущую ночь или скорее утро, только шторы другого цвета. Джанет сразу задёрнула их и ушла в ванную.
Варламов остался ждать, чувствуя нарастающее смятение. Весь этот день после того, как Джанет очнулась от глубокого сна, одна мысль неотступно преследовала его. Он пытался прогнать её, но та возвращалась, возбуждая и пугая одновременно. Мысль о том, что этой ночью он впервые будет близок с Джанет…
Она отсутствовала долго. Наконец появилась — в халатике и с распущенными волосами. Она тоже выглядела смущённой и присела на кровать, робко положив ладонь на колено Варламова.
— Это надо же. Я не думала, что у нас будет такая брачная ночь. В случайном мотеле, словно мы любовники и от всех прячемся.
Сказано было так рассудительно, что Варламов рассмеялся. Нервное напряжение спало, он повернулся к Джанет и привлёк к себе.
Его окутал волнующий аромат и щекочущее прикосновение женских волос, он нашёл её губы, и оба застыли, погружаясь взглядами во тьму расширившихся зрачков, несмело соприкасаясь языками. Джанет закрыла глаза, дыша всё чаще. Евгений тоже почувствовал, как сильно бьётся его сердце.
Неожиданно Джанет отстранила его и легла на спину.
— Меня сейчас начнёт трясти, любимый, — проговорила она, голос и в самом деле дрожал. — Давай сделаем это поскорее. Только выключи свет.
Свет погас. В комнате стало темно, только на постели белело тело Джанет. Варламов понял, что она распахнула халатик. Он торопливо разделся и лёг рядом. Руки Джанет притянули его. Впервые, с чувством наподобие сладостного ожога, он ощутил её нагое тело собственным телом: часто вздымающуюся грудь, напрягшийся живот, нежную мягкость внутренней стороны бёдер… Но дальше Евгений замешкался — сексуальный опыт у него был невелик, да и то с более искушёнными женщинами, так что боялся причинить боль Джанет.
Лицо Джанет смутно виднелось на белизне подушки, глаза были закрыты, но девушка с инстинктивной мудростью помогла ему неловкими руками… И вдруг он вошёл в неё, Джанет ойкнула, а Варламова словно пронизал электрический ток и он поплыл по волнам блаженства, за которым наступило умиротворение.
Когда всё закончилось, Джанет мягко выбралась из-под него.
— А знаешь, держать на себе мужчину тяжело, — сказала она, запыхавшись. — Я как-то не подумала об этом. Понимала только, что в первый раз будет больно.
— Тебе было больно? — спросил Варламов. Чувство необычайного покоя наполняло его, словно вернулся в родной дом после долгих странствий, оставив позади все тревоги этого мира.
