Беркем Атоми - Мародер
– Извините за беспокойство, уважаемые. Приятного аппетита.
Подойдя к столу, все с той же улыбкой проткнул взглядом виновника торжества:
– Лева, покури, пока шашлык несут.
Начав присаживающееся движение, притормозил и с ледяной вежливостью осведомился, умело встречая и едва не ломая взгляд Ахмета:
– Не помешаем, уважаемый?
– Нисколько. Напротив, прошу – сделайте одолжение, присядьте, – ответил Ахмет; не скрыто, но и не демонстративно поставил АПБ на предохранитель и убрал.
Чужие степенно расселись. Старший, невысокий и худой, производил впечатление генерала среди лейтенантов, хоть и очень крепких лейтенантов. Причем генерала варначьих войск, может, даже со звездами – признаки обширной криминальной биографии отчетливо просматривались в его манере. Несколько секунд старший и Ахмет молча смотрели друг на друга. Вероятно, расценив отсутствие видимых реакций как пассивную, но агрессивность, старший предпринял шаг к нормализации:
– Наш друг был неправ…
– Уважаемый… – вежливо, использовав естественную паузу, перебил Ахмет.
– Георгий.
– …Георгий. Бочины[166] нет, погорячился – поправили. Спрашивать не стану, разве что за нервы аршином ответит. Считаю, будет по-людски.
Взгляд старшего смягчился, лейтенанты тоже малость обмякли.
– Скорей уж по-братски. Хоп, пусть так и будет. А вы как отзываетесь?
– Ахметом. И один я.
– Согласен, так проще. Рад знакомству, Ахмет.
– Взаимно, Георгий.
– Что ж, по пять капель за знакомство? Твой счет за Левой.
– С нашим удовольствием.
Старший подозвал Осетина, тот быстро подтянул графинчик с закуской, пообещал через пару минут подать горячее и заменил пепельницу. За спиной старшего нарисовался виновник торжества, который в ожидании команды старшего, хмуро глядел куда-то вдаль. Старший, не оборачиваясь, коротко махнул – садись, мол, горюшко. Представил своих, выпили, снова встретились взглядами.
– Извини, если невместно интересуюсь. В доме ты не был, но беседуешь разумно – аж молодость вспоминается. Разъясни по возможности. Поддерживал ход воровской, а, Ахмет?
– Не было здесь ни бродяг, ни общака. Город был До Всего Этого закрытый. Краснее некуда. Ходом интересовался у людей, но сам не при делах – считал, не мое это.
– А сейчас не считаешь?
– Сейчас нечего считать. Ход и понятия были ответом арестанта на ментовское гнулово, так? Мента не стало, никто не нагинает. Поправь, если заблуждаюсь.
– Почему считаешь, что только арестанта? За порогом, что, беспредельщина должна быть?
– Так она и была.
– Тоже верно. – Старший резко потерял интерес к теме: Осетин принес стреляющий жиром шашлык, и разговор возобновился лишь через пару кусков. – Ахмет, я еще через вас не ходил. Можешь обрисовать, что здесь за расклады? Нам, сам понимаешь, надо знать – что обойти, где тормознуть.
– Это смотря с чем ходишь, Георгий.
– Жора будет лучше. Ходим когда с чем – жесткой завязки нету. Когда медь, когда дурь, когда и бабы – все гоняем.
– Если интересует платежеспособность, то здесь можно торговать, у народа есть сало под кожей. Цены ты сам видел.
– Торгующих-то много проходит?
– Не очень. В иной месяц может ни одного каравана не пройти.
Торговцы переглянулись – видимо, имели на этот счет другие данные.
– А насчет покою как? – впрягся в базар один из подручных старшего, представленный Ваней.
– Ну, это лучше у Кирюхи узнавать, его деляна. Ничего такого не слышно – торговых наши прихватывали уже лет пять тому как, базарные Дома этот вопрос четко пасут. Рядом, правда, есть гадюшник – Хасли. А, слышал? Это на том берегу озера нашего. Вот там – да, народ отмороженный полностью.
– А почему такая разница? Вон, Пыштым рядом – а какой там порядок, – снова встрял Ваня.
– Дак там медь, Вань. Серьезные объемы, серьезные люди при них. А хаслинские всю жизнь на одном чебаке, вот и неймется им. Здесь, в округе, кому чебака продашь, у каждого по три озера рядом. Может, и стал бы у них какой-нибудь крупнооптовый человек забирать, но они такую репутацию себе заработать умудрились…
– А что вам сюда таскать посоветовал бы?
– Даже сразу не скажу… Я на аренде сижу, как-то далек от дел торговых, – съехал Ахмет, решивший взять инициативу в свои руки. – Жора, я тоже поинтересуюсь, не против?
Старший обозначил согласие движением головы, сразу подсобравшись.
– Вы из Полевского, верно? Говорили люди, у вас на Свердловске снова начал доллар ходить. Есть такое?
– Есть. Уже года три, как начал, но за последний год очень много людей стало баксом рассчитываться.
– Почему так, Жора? Его можно деть куда-то?
– Ахмет, деньги всегда можно куда-то деть. Если, конечно, у тебя шевелится что-то в голове. В городе сейчас еще больше частников, армейских почти нет, у них все больше народа на обслугу пролазит – так что бакс сейчас наравне с еврой ходит. Да и сами частники тоже стали в город выходить – в бардаки да казино, а платят им в баксах. Что казино снова работают, знал ты?
– Нет.
– И что лавки появились, типа для частников, – но заходи кто хочешь, только баксы гони, тоже не знал?
– Откуда, Жора? Сам же понимаешь – спецзона, не полазаешь особо, а ваших сюда не каждый день заносит. А что в тех лавках?
– Да все. Ну, кроме электроники, понятно. Хозяева за это дело по-прежнему ебут во все щели. У них даже батарейки только в обмен – старые принес, новые купил. Наши говорят, если возьмут за жопу, что ты старые батарейки выкинул, – штраф чуть ли не в годовой оклад.
– Что, и наши у них уже работают?
– Да, давно стали брать, года два точно, – Блеквотерс раньше не брал – сейчас начал; Иринис тоже, и в Контрол Риск уже до хрена наших. В основном, конечно, гонят на севера – трубу пасти. Ихние-то сороковник да полтинничек не терпят, а нашим до пизды – только бабки плати. Бурильщиков набирают постоянно, вообще по нефтянке людей гребут только так.
– А ихние нефтяники что? Уехали?
– Какой уехали! С северов пацаны говорят, все старые скважины пустили, ихних не хватает – только в начальниках остались, да на совсем уж сложной технике. Остальные – все наши, хозяева даже черных каких-то привозили, да че-то те черные не прижились…
За беседой незаметно пролетело около часа. Не больно-то охотно делясь информацией, торговцы сами старались выкачать побольше. Почувствовав, что голова распухает, Ахмет церемонно раскланялся, попрощался с Осетином и направился собирать своих – ему не терпелось скорее оказаться дома и перенести услышанное на бумагу. В дверях его нагнал Жора и отвел в сторону. Недолгий разговор странно переменил Ахмета – никто не сказал бы, что хозяин взбешен, напуган, или обрадован, или еще что, но в лице его помалу сквозило и то, и другое, и третье, и шестнадцатое. О чем они говорили, никто из Ахметовых слышать не мог, но до самого Дома заговорить с ним никто не пытался.
Наутро он отправился к базарным в одиночку, и пришел вовремя – во внутреннем дворе Жорины помогальники строили людей с тачками. Ахмет, пристроив РПК, вытащил трубку с кисетом и присел на штабель доски, наблюдая за сборами каравана. Хмурые спросонья носильщики выкатывали из боксов тележки, плотно увязанные толстым полиэтиленом. Несколько десятников осматривали колеса, груз, дергали за грязные капроновые шнуры – но, видимо, придраться было не к чему: Ахмет не заметил, чтобы кто-либо из десятников выразил недовольство укладкой или грузом.
– Здорово, Ахмет. Не спится? Или этих провожать пришел? – Штабель рядом с Ахметовой задницей прогнуло – подсел хозяин Дома базарных Кирюха.
– Здорово, Вольфыч. Да ладно ты, надулся, как хрен на бритву, не принародно же. А ты че из своей кучи малолеток вылез, растлитель? Я б зарылся поглубже и только перекуривать вылазил ба.
– Ух, допиздишься ты когда-нибудь, чурка наглая. Не, в самом деле, Ахмет, давай завязывай большого босса Жириком погонять.
– Щас проводим, и ты с меня сапоги сымешь, мухой метнешься к Индийскому океану, отпидарасишь там и с поклоном оденешь обратно.
– Щас проводим, и я тебя тщательно обдеру, а филе Осетину отдам. Потом выебу с егозой, потом с обоих бортов постреляешь[167], и только потом добью. Может быть.
Закончив осмотр, десятники потрусили докладывать о готовности к воротам, где безмолвно ждали старшие, собранные по-походному. Бойцов видно не было – похоже, их задачей была разведка и фланговое охранение, а старшие обеспечивали арьергард. Вооружение впечатляло – ведь на старших висел эквивалент дневного оборота базара, причем за хороший день. Помимо «Каштанов» под мышкой у каждого торговцы имели очень серьезные аппараты – самый здоровый сложил руки на «печенеге»[168] с дорогущим ПНВ-17[169], у двоих за плечами аж по РГ-6[170], помимо новехоньких АКСов с ПБС-4[171]. Налегке, с «Грачом» за лифчиком да крутым бушнеллом[172] на груди оставался один Жора. Ахмет отметил, как естественно, будто пришитая, висит на них многочисленная боевая нагрузка. Ничего не оттянуто, не болтается, не мешает.
