Роберт Шмидт - Бездна
– Однако Полос она убедить не сумела.
Бондарчук скривилась с отвращением, когда вспомнила, что сделали болельщики с Искрой.
– Это не люди…
– Госпожа гениальный агент подставила меня, как последняя идиотка, – напомнил Учитель.
– Правда. Единственный раз дала роли увлечь себя. Но не забывайте, что она потом реабилитировалась на арене.
Факт. Без ее подсказки они бы живыми из склада не ушли.
– И каким же чудом она меня выследила? – спросил он, переварив последнее сообщение.
– А вы думаете, я послала туда только ее?
– Догадываюсь, что нет.
– И очень правильно догадываетесь. Мы подняли всех наших агентов, действующих около и в самом государстве церковников. Признаюсь, вы попортили нам немало крови, а себе и Якубу доставили много боли и хлопот. Если бы только вы послушались совета Ани там, в коллекторе, то попали бы к нам еще вчера. Целыми и невредимыми.
– Ну да, если брата у нее не было, то она не могла идти на его могилу. Догадываюсь, что она использовала это как предлог для контакта с вами.
– Верно. Я попросила, чтобы она вас задержала. Нам бы хватило и получаса…
Помнящий прикрыл глаза.
«Если бы не мое упорство, Немого не мучили бы. Достаточно было просто послушать Гвоздя и войти в коллектор под Зоной. Мне не пришлось бы никого убивать, я бы не подвергал опасности ни себя, ни мальчишку…»
– Одного я не понимаю, – сказал Учитель, когда вновь сумел сосредоточиться. – Если у вас настолько хорошая сеть агентов, почему меня не вытащили из Вольных Анклавов более простым способом? Зачем все это представление с бегством под Зону?
– Хороший вопрос, поручик, – ответила Бондарчук. – Несмотря на все то, что вы о нас думаете, мы не всевластны, а более всего ограничивает нас инфраструктура.
– Не понимаю.
– Вы догадываетесь, где мы сейчас находимся?
– В каких-то бункерах.
– Это как раз очевидно. Вопрос только: понимаете ли вы, в каких именно.
Он покачал головой, даже не пытаясь отвечать. Это ее позабавило.
– Подземный Город. Вам что-нибудь говорит это название?
– Говорит. В одном из них я жил лет двадцать.
– Ну да… – она закусила губу, задумавшись, как бы сказать по-другому.
– Я пошутил, – усмехнулся он, увидев ее замешательство. – Я навряд ли смогу сказать об этом месте что-то большее, чем название.
– И не странно. – Бондарчук встала со стула. – Эти бункеры и туннели построили во время Второй мировой. Легенды не врали. Немцы, вернее, тысячи пленных, выгрызли под Вроцлавом немало километров туннелей, создав гигантский секретный оборонительный комплекс. В него можно войти лишь через восемь хорошо скрытых шахт, к тому же лишь четыре из них находятся на территории Вроцлава – причем, я говорю обо всем городе, а не только о местах, контролируемых Господином Яном. Это должен был быть последний редут, неприступная крепость, в которой сливки Тысячелетнего Рейха могли бы переждать возможные сложности. Если хотите, я могу показать вам останки гауляйтера Ханке. Да, великий командир Фестунг Бреслау не сбежал на самолете, как говорит история, а спрятался здесь, в шестидесяти метрах под землей. И здесь же застрелился, когда услышал об окончательной капитуляции Германии.
– Хотите сказать, что все те рассказы о туннелях, по которым могли ездить поезда, это правда?
– Я бы не назвала нашу линию настоящим метро… Но вы и сами скоро убедитесь, что туннели к Лешнице и Собутке – не выдумка любителей конспирологии.
– Серьезно?
– Совершенно.
– И как вы их нашли? – искренне заинтересовался Учитель.
– Помните паводок тысячелетия в девяносто седьмом?
– Да.
– Тогда вы наверняка слышали о некоем таинственном немце, который обратился в городскую управу с предложением открыть способ быстрого осушения затопленных территорий?
– Что-то такое я слышал.
– Такой человек и правда к нам пришел, но никуда не исчезал, как рассказывает об этом городская легенда. По крайней мере, не с нашей точки зрения.
– Вы его сцапали?
Она кивнула.
– Он показал нам один вход. Этого хватило. В девяносто восьмом мы начали исследование Бездны. Так назвали это адское место. С две тысячи первого мы модернизировали эти бункеры, чтобы создать самодостаточный, могущий пережить ядерную атаку комплекс, в котором люди могли бы жить много лет. Мы всадили в этот проект много миллиардов евро.
– Кто-то вас спонсировал? – спросил неуверенно Учитель.
– Никто. Мы все скинулись: вы, я и остальное общество, – ответила Бондарчук. – Это не было приватное предприятие. Мы получали средства непосредственно из бюджета государства. Достаточно было уверить горстку людей, имеющих реальное влияние на экономику, что, когда придет время, внизу найдется место для их семей, – и деньги поплыли широким потоком. Теперь-то вы знаете, почему наши автострады оказывались самыми дорогими в мире.
Помнящий засмеялся, словно услышав хорошую шутку, но, увидев лицо женщины, посерьезнел.
– Ничего себе.
– Время решаться, господин поручик, – сказала Бондарчук и красноречиво взглянула на часы. – Вы с нами или против нас?
Он решительно взглянул женщине прямо в глаза.
– Я в деле.
Эпилог
Тесла широко улыбнулся при виде приведенных к нему троих людей. Высокий жилистый мужчина под тридцать, симпатичная женщина, на голову ниже своего партнера, и маленькая девочка, ребенок даже по нынешним постъядерным стандартам. Наверняка семья.
– Приветствую вас в Мясте, – провозгласил профессор, широко раскидывая руки. – У нас вам нечего бояться.
– Что это за место? – спросила женщина, прижимая дочку к себе.
– Это? – Тесла указал на округлые стены, на которые пришельцы глядели с некоторой оторопью. В жизни своей они не видели столько свободного пространства. – Старый бункер. Еще немецкий. Мы его обустроили под свои цели.
– Тут, в Мясте, все так выглядит? – отозвался мужчина. У него был странный прононс.
– Боюсь, что нет, однако у нас наверняка получше, чем там, откуда вы прибыли, – ответил ученый, поглядывая на их лохмотья. – Пойдемте, – он пригласил их жестом. – Поедим, поговорим. Наш доктор вами займется.
– Доктор? – испугалась девочка. Должно быть, в прошлом она немало болела.
– Да, у нас тут есть настоящий доктор. Такой, довоенный. Он должен вас осмотреть, прежде чем вы попадете в один из наших анклавов и станете гражданами Мяста.
Тесла заметил, что они обменялись понимающими взглядами и стали чуть менее напряженными. Слова о еде и обещание убежища воздействовали на людей, как лучший из наркотиков.
Знахарь ждал их в другом кругу.
В ослепительно белом халате, он, как и его приятель-ученый, вежливо улыбался пришельцам. Указал им в правый проход, за которым находилось небольшое помещение с несколькими лежаками и столом. Вокруг последнего стояло четыре расшатанных стула.
– Угощайтесь, – пригласил он беженцев, хотя мог и не делать. При виде миски крысиных тушек семья отпустила все тормоза.
– Вы откуда? – заговорил Тесла, когда вся троица набила рот дармовым мясом.
– Из Пильчиц, – невнятно ответил мужчина, быстро жуя.
– Неблизкий свет… – кивнул Знахарь. – И как оно там?
– Страшно, – ответила женщина, вгрызаясь в тушку, словно опасаясь, что более длинный ответ лишит ее возможности наесться.
– Страшно, – повторил Тесла.
– Люди голодают, – мужчина оказался смелее, но говорил с набитым ртом, не переставая жевать. – Слишком много мутантов на поверхности… Все разворовано… Некоторые начинают шептать… что выхода нет…
– Да, верно. Каннибализм – серьезная проблема, – кивнул профессор, поглядывая на Знахаря. – Не стой столбом, дай людям что-нибудь выпить.
Когда люди увидели чистые кружки и почувствовали травяной запах, глаза их засветились. Выпили все одним махом, даже девочка не стала крутить носом.
– И как зовут вашу доченьку? – спросил доктор, гладя девочку по спутанным волосам.
– Пока зовем Йонтка, – ответила мать. – Судьи еще…
– Ничего страшного, – перебил ее Знахарь. – Время немного меня подгоняет, знаете ли, я ведь занимаюсь и ближайшим анклавом. Позвольте я осмотрю вашего ребенка? Здесь у нас есть амбулатория.
Тесла заметил в глазах у родителей беспокойство.
– Это обычное обследование, – пояснил он быстро. – Без него мне снова придется отправить вас на границу. Приказ властей, сами понимаете, – добавил ученый так ласково, как только сумел.
Отец замер, мать побледнела, но потом оба они кивнули. Знахарь вытащил из кармана халата куклу. Потертую и линялую, наскоро сшитую, но все еще цветную и мягкую.
