Александр Бородыня - Сияющий вакуум (сборник)
И действительно, достаточно было отойти, прогремел небольшой взрыв. Сердце Филиппа неприятно сжалось. И эту потерял!
Уже стоя в шлюзовой камере между медленно сдвигающимися толстыми металлическими створками, Филипп прищурился и поймал взглядом, как в прицеле, ладную фигурку Виктора Фримана.
Генерал на вершине башни казался игрушечным: синяя форма, фуражка с золотым кантом, рука, поднятая вверх, будто он приветствовал кого-то. Ближайший фаворит Измаила Кински, владелец табачных оранжерей Фриман всегда был так далеко, что и думать о нем было глупо.
Только теперь, чувствуя остаточную боль в сердце, Филипп возненавидел начальника тюрьмы, а заодно и саму тюрьму.
* * *В среднем заключенный получал одно свидание в год. Филипп Костелюк не пробыл на Луне еще и шести месяцев. Пока он шел по коридору в сторону блока для свиданий, всю спину искололи завистливые взгляды.
Блок состоял из сорока очень узких и очень длинных комнат. В одном конце комнаты находился человек, пришедший на свидание, в другом — заключенный. И перед заключенным и перед посетителем были толстые пуленепробиваемые стекла.
Между стеклами на длину всей комнаты стоял недоступный с обеих сторон полированный стол. За столом, как правило, находились охранники. Они либо дремали, сидя на стульях, либо резались в карты. На этот раз надзиратели играли в шахматы.
Сжав в руке трубку переговорного устройства, Филипп Костелюк смотрел на Ивана Лопусова.
Капитан очень постарел. Лоб изрезали морщины, щеки запали, глаза потеряли цвет, но он был одет в знакомую истрепанную военную форму.
— Десять минут, — сказал надзиратель и, вместо того чтобы нажать кнопку шахматных часов, надавил кнопку переговорного устройства. — Ходи, — сказал он, наверное обращаясь к своему партнеру. — Ну, чего ты тянешь? В цейтнот попадешь.
Телефонная трубка в руке Филиппа ожила, и постаревший голос Ивана Лопусова сказал:
— Привет!
— Привет! — отозвался Филипп. — Как дела? Я слышал, ты тоже был в тюрьме?
— У меня была пожизненная, — сказал Лопусов. — Но Пятая Когорта опять легализована, и меня досрочно освободили под залог. — Он немного помолчал. Филипп тоже ничего не говорил. — Но тебя не отпустят, — сказал наконец Лопусов. — Ты не член организации, и, кроме того, не существует даже постановления суда. Я все проверил: официально ты находишься в бессрочном предварительном заключении… Но почему ты не можешь сам?..
Вместо ответа Филипп кончиками пальцев потрогал металлический кружок у себя на лбу. Лопусов понимающе кивнул.
— Если у тебя есть какие-нибудь просьбы, — сказал Лопусов. — Если нужно передачу? Я сам, когда сидел, просил, чтобы мне приносили побольше шоколадных конфет с ромом. — Даже на таком расстоянии можно было заметить, как оживились его глаза при воспоминании. — И горячие полотенца. Скажи, что нужно прислать?
— Мне нужна жена с высшим образованием, — сказал Филипп.
— Жена?
— Да. Женщина.
Надзиратель как раз сделал ход и по ошибке ударил пальцем не по часам, а по кнопке связи. В телефоне зашипело. Филипп изо всей силы ударил кулаком в стекло. Надзиратель обернулся, тупо глянул на него, кивнул и исправил свою ошибку.
— Я знаю правила тюремных браков, — сказал Лопусов. — Мы попробуем собрать нужную сумму. Здесь, на Луне, отбывает срок заключения один наш товарищ. Ее зовут Инес. Но конфеты и полотенца я тоже пришлю.
Филипп все пытался сообразить, понял капитан Лопусов, зачем нужна ему жена, или просто взял на себя смелость от имени организации удовлетворить безумную просьбу своего идола.
* * *Вечером после ужина Филипп вернулся в свой келлер с тяжелой ношей на руках. Вместе с Куравским они внесли и поставили у стены завернутую в брезент каменную женскую фигуру.
— Знаешь, — сказал Филипп, вытирая пот. — Я сегодня думал, что уже потерял ее. Это же чудо, что она уцелела. — Он осторожно отогнул краешек брезента и всмотрелся в каменное лицо девушки. — Просто чудо.
Стерев тряпочкой мелкую пыль с лица своей будущей невесты, Филипп Костелюк, лишь на мгновение обратившись к Ахану, обнял каменную красавицу из зерна и поцеловал в неподвижные губы. Если бы он в это мгновение повернулся и заглянул в лицо Куравского, то был бы искренне удивлен.
Глаза молодого ученого блестели, как в лихорадке, а губы от волнения пересохли. Но Филипп не обернулся.
ЖЕНЩИНА ИЗ КАМНЯ
Работая в строительных бригадах, днем Куравский и Филипп прокладывали новые туннели под лунной поверхностью, ночью спали в своих камерах, а по вечерам втайне от всех занимались сложным процессом реанимации каменной фигуры.
Кроме самой каменной девушки, требовались и другие материалы. Биологические останки из тюремного морга удалось вынести без особых сложностей, но землю из табачной оранжереи они таскали очень долго, горстями.
Задача состояла из двух частей: претрансформация камня в живую плоть и восстановление жизненных функций. Как девушка попадет в тюрьму, Ивана Куравского вообще не интересовало.
Оформить срок для уже существующего реального человека было совсем не трудно. Не нужно ни подделывать документы, ни совершать преступление. Достаточно всего-навсего притвориться «зайцем» в грузовом отсеке какого-нибудь еще не стартовавшего корабля, и двухлетний срок обеспечен.
Корабли, везущие на Землю новую партию, драгоценного черного табака, стартовали часто. Но была и еще одна проблема. После получения срока каменная красавица попадет в женскую половину тюрьмы, и ее придется выкупать точно так же, как и любую другую женщину. Но об этом думать не хотелось. Слишком они оба — и Куравский и Филипп — были увлечены самим экспериментом.
На всю операцию отводилось двадцать пять минут, официально обозначенных как личное время. Нужно было уложиться. Через двадцать минут на всю тюрьму громыхнет гонг, и голос Виктора Фримана объявит ласково, как объявляет он каждый вечер:
— Спокойной ночи, тюрьма. Искренне желаю всем заключенным сладких лунных снов.
Голос транслировали в записи. Запись плохая — старая, шипящая, но каждый раз можно было себе представить, как начальник тюрьмы назидательно грозит пальцем:
— И помните, мальчики и девочки, когда утром вы проснетесь, не дай вам Бог притащить какую- нибудь мысль из вашего чудесного вольного сна.
* * *Ни одного лишнего движения, ни одного лишнего слова. Иван Куравский работал неторопливо, вдумчиво. Протерев каменную статую специальным составом и прогрев девушку обыкновенной паяльной лампой, он ровно четыре с половиной минуты облучал ее с помощью своего специального прибора. Облучение должно было возродить все структурные взаимодействия, присущие живой плоти, и отринуть непригодный камень.
Чтобы дать прибору нужное напряжение, пришлось тянуть кабель по общему коридору. В любую минуту любой из заключенных мог донести, и расплата настала бы мгновенно.
Филипп стоял рядом без дела, в его обязанности входило только вовремя вскрыть мешки с трупным материалом и, по мере того как камень начнет осыпаться, подавать порциями новую органическую массу.
Одну руку Филипп держал на крышке контейнера, а вторую заранее погрузил в небольшую кадку с землей.
Негромко шипел открытый кислородный баллон. Баллон украли только накануне. Воздух в келлере был так насыщен кислородом, что голова Филиппа немного закружилась, и он будто опьянел.
— Чего-то она не дышит? — сказал он, всматриваясь в неподвижное лицо своей невесты. — Не получилось у нас, что ли?
— На Земле десять лет специальная лаборатория над этой проблемой билась, — сквозь зубы процедил Куравский, поворачивая свой облучатель.
— Ну и?..
— Ничего не добились. Всемирный Банк финансирование прекратил.
В это мгновение каменная девушка будто вздохнула, и все ее тело снизу вверх прошила глубокая трещина. Филипп вытащил из контейнера, не глядя, что-то мокрое и скользкое, взвесил его в руке и протянул своей невесте. Это была мужская нога, обрубленная от лодыжки до копчика.
Каменная фигура задрожала. Вибрация усиливалась с каждым мгновением. Полетела, закружилась в тугой струе кислорода каменная пыль. Изваяние раскачивалось, ходило ходуном. Шипел вырывающийся из баллона газ, во все стороны летели брызги крови.
— Ну! — шептал Филипп. — Ну, давай… Давай…
И тут прогремел гонг.
— Спокойной ночи, тюрьма, — прозвучал голос Виктора Фримана. — Искренне желаю всем заключенным сладких лунных снов…
Прежде чем запереть келлер, Филипп вывалил на пол всю землю и все содержимое контейнера. Чтобы успеть в свою камеру, пришлось бежать по коридору. Но он успел. Он вошел последним, и, как последнего, надзиратель наградил Филиппа хорошим ударом дубинки по ягодицам.
