Вера Крыжановская - Эликсир жизни
Ко мне подошел Великий жрец и, воздев к небу руки, произнес тайные молитвы, специально приуроченные к такой погребальной церемонии. Затем, взяв меня за руку, он подвел к приготовленному склепу и поставил на первую ступеньку лестницы, которая вела вниз, а сам удалился. Почти инстинктивно откинула я закрывавшее меня покрывало. Я хотела в последний раз поглядеть на небо и подышать чистым воздухом. Последний взгляд мой упал на Великого жреца, удалявшегося в сопровождении жреческого кортежа. Затем, видя, что палач хочет взять меня за руку и заставить спуститься, я с ужасом отступила назад и сошла одна. На последних ступенях я увидела, что в моей могиле горела лампада, стоявшая рядом с ложем, покрытым черным.
Охваченная невыразимой тоской и ужасом, я остановилась. Голова у меня кружилась, в глазах темнело. По всей вероятности, я лишилась чувств и скатилась вниз, так как не помню, что было потом: как вытащили лестницу и заделали склеп.
Сколько времени я пролежала без чувств, я тоже не знаю. Когда же я открыла глаза и ко мне вернулась способность думать, я увидала себя в четырехугольном склепе пяти или шести шагов вдоль и поперек. Около ложа, на каменном столе, горела лампада, тут же лежал большой хлеб и стояли амфора с водой, горшок молока и небольшой запас масла. Густой и удушливый воздух этого ужасного места стеснял мне дыхание. Голова моя горела; в висках стучало. Я сорвала с себя покрывало и тяжелую траурную тунику.
Затем дрожащей рукой я разломала хлеб. В нем была какая-то твердая вещь, которая оказалась хрустальным флаконом, наполненным, как мне показалось, бесцветной жидкостью. Флакон был завернут в небольшой кусок папируса, на котором я не без труда разобрала следующие слова:
«Ищи на стене, против ложа, кирпич со знаком треугольника и вынь его. Надейся, если бы тебе пришлось даже и долго ждать! Если же ты почувствуешь себя очень слабой, то выпей содержимое флакона».
Лихорадочно взволнованная, но исполненная новой надеждой, стала я ощупывать стену и скоро нашла указанный кирпич. Вынуть его было гораздо тяжелее, но мне удалось наконец сделать и это. Убедившись, что в стене находится пустота, я вынула еще несколько кирпичей и открыла глубокую нишу, в которой стояла большая корзина.
Трепеща всем телом, я вытащила ее и открыла. В корзине находились две амфоры с вином, одна с маслом, сушеные фрукты, хлеб, мед и большой кусок жареной говядины.
С этой провизией я, конечно, могла прожить с неделю; самым же главным я считала возможность поддерживать огонь в лампаде. Но не задохнусь ли я в этой могиле, где и теперь дышала с трудом?
Я не в состоянии описать тебе, что я перестрадала и как пережила дальнейшее время. Воздух становился все тяжелей, провизия уменьшалась, масло подходило к концу, а обещанное освобождение не являлось. Мой слух болезненно обострился, и мне казалось, что я слышу отдаленный шум, удары кирки и глухие голоса. Мысль, что пробивают подземную галерею, чтобы добраться до моей могилы, придавала мне мужество, и я старалась быть сильной, терпеливой, но мучения, наконец, превзошли мои силы. Со мной стали делаться головокружения, я задыхалась, потоки изнурительного пота обливали мое тело, лампада с минуты на минуту грозила погаснуть за недостатком масла – а освобождение все не являлось! Очевидно, невозможно было выполнить план, задуманный для моего спасения, и в предвидении этой неудачи мне дан был флакон, содержащий, без сомнения, какой-нибудь тонкий яд, который мог избавить меня от мучений голодной смерти. Настала минута воспользоваться этим благодетельным даром. Мне казалось, что голова моя была сжата железными клещами, для дыхания не хватало воздуха. Взглянув на лампаду, я убедилась, что она прогорит не более получаса, а умирать в темноте было еще ужаснее!
С невероятным усилием, так как у меня до такой степени кружилась голова, что я едва держалась на ногах, я вылила остаток вина в хрустальный кубок, найденный мною в корзине, влила туда содержимое флакона и все выпила залпом.
Мне показалось, что я проглотила огонь. Все мое существо, казалось, разлеталось на атомы, я кружилась в черной бездне. Что дальше было – я не помню. Когда я пришла в себя и открыла глаза, я лежала на полу в абсолютной темноте. Сначала я не могла понять, где я нахожусь. Я не помнила ужасной драмы моей жизни и чувствовала себя свежей и сильной.
Протянув руку, я стала ощупывать вокруг себя и дотронулась до чего-то холодного. Это был каменный стол. Прикосновение к нему вернуло мне память, и с моих губ сорвался крик безумного отчаяния.
Итак, я не умерла. То, что я выпила, не было ядом, и несмотря на все, я должна была медленно погибнуть самой ужасной смертью в этой темной могиле.
Я не могу понять, как я не сошла с ума в ту ужасную минуту. Мною овладела одна мысль: умереть во что бы то ни стало и умереть как можно скорей. Я старалась оторвать полосу от туники, чтобы задушить себя, как вдруг до моего слуха ясно донеслись удары, раздававшиеся в нише.
На этот раз я не ошибалась: в углублении вынимали кирпичи. Затем в могилу проник луч света, а на стене появились тени двух громадных рук, которые расширяли отверстие. Пришло освобождение! Счастье и волнение лишили меня способности говорить. Дрожа всем телом и охваченная внезапной слабостью, я продолжала сидеть на земле, глядя на происходившее.
Наконец ниша была расчищена, и через низкое и узкое отверстие проскользнул мужчина, закутанный в темный плащ. В руках он держал фонарь.
Я подумала, что это был Креон, и вскрикнула от радости. Но когда мой спаситель поставил фонарь на стол и откинул капюшон, покрывавший его голову, я увидела, что это был незнакомец, величавая красота которого наполнила мое сердце чувством восхищения и уважения к нему.
Незнакомец был выше Креона. Его бронзовое лицо отличалось классической чистотой статуи. Густые черные кудри и короткая, слегка вьющаяся борода обрамляла его лицо. В больших темных глазах его горел огонь, который трудно было выносить.
Его взгляд со странным выражением скользнул по мне, а затем он сказал приятным и звучным голосом:
– Бедное дитя! Твоя казнь кончена. Успокойся и одевайся скорей в одежды, которые я принес в этом пакете. Нам надо бежать, и мы не можем терять времени.
С этими словами он отвернулся, а я быстро переоделась в костюм простого мальчика.
– Я готова! Только я не знаю, чем мне обрезать волосы, – сказала я дрожащим голосом.
Незнакомец обернулся и с улыбкой осмотрел меня.
– Ты совсем маленький мальчик, – весело сказал он. – Было бы жаль обрезать твои волосы, в которых точно заблудился лунный луч. Подбери их на затылок и надень капюшон плаща. Так, хорошо. Теперь следуй за мной!
Он вошел в узкий подземный коридор, где можно было идти только согнувшись. Мы шли очень долго. В моем нетерпении мне казалось, что этой галерее никогда не будет конца. Наконец, мы вышли в разрушенную хижину, запертую прочною дверью.
Незнакомец взял в углу лопату и засыпал землей вход в галерею. Через несколько минут все следы были совершенно уничтожены. Затем незнакомец погасил фонарь, и мы вышли.
Мы очутились в поле и, насколько я могла судить, довольно далеко от стен города. Была ночь и стояла ужасная погода. Свистал ветер и дождь лил как из ведра. Я шла с трудом, спотыкаясь о камни и скользя в лужах воды. Тогда мой проводник взял меня на руки и понес.
После часа ходьбы мы вышли на берег Тибра, где нас ждала крытая лодка с четырьмя гребцами.
Несколько часов спустя, я взошла на борт большого корабля, стоявшего в Остии. Незнакомец отвел меня в каюту, отделанную с восточною роскошью, где стоял богато сервированный стол.
– Подкрепись, а потом ступай отдохнуть! Отдых тебе необходим, – сказал мой спаситель, усаживая меня на мягкое кресло и наливая кубок вина.
Я выпила вина и поела. Глядя на моего спасителя, который прислуживал мне, разговаривал и, казалось, был очень весел, я чувствовала к нему глубокую признательность. Мне хотелось броситься к его ногам, поцеловать их и поблагодарить за то, что он избавил меня от моей ужасной участи. Он мне казался прекрасным, как бог. Когда он улыбался, лицо его принимало какое-то особенно чарующее выражение.
Когда я кончила есть, он хлопнул в ладони. Тотчас же появилась молодая негритянка.
– Вот служанка, которая даст тебе женскую одежду и будет прислуживать тебе во все время нашего путешествия, – сказал он. – А теперь до свидания! Спи и отдыхай!
Мне очень хотелось спросить у него, где и когда я увижу Креона, но я не осмелилась задать ему этот вопрос. Поблагодарив его за все оказанные благодеяния, я последовала за негритянкой, которая отвела меня в другую, не менее роскошно обставленную каюту. Надев свежую одежду, я легла на мягкий диван и заснула.
Наше путешествие длилось целые недели. Оно мне показалось таким продолжительным, что по временам я думала, что осуждена путешествовать всю свою остальную жизнь.
