Олег Никитин - Путешествия Никласа
Автоматика выбросила из пушки сигнал (веер из пакетов частиц – в одном десять миллиардов нейтронов, во втором в пять раз больше, и так далее ровно шестьдесят четыре раза) и они как будто взволновали это море случайных структур. Но не показалось ли мне? Мои несчастные нейтроны, развернутые на десять измерений – ноль куда меньший, чем точка-Вселенная…
Секунда закончилась, и я вновь был во мраке привычного космоса, хоть и среди молодых звезд. Для кого растут они, расходуют водородное топливо, зачем напрасно греют зеркальную материю? Неужели только для того, чтобы очередная, бессчетная уже колония простейших породила многоклеточный организм, а тот в свою очередь дорос до разумного и ринулся на завоевание пространства? Не хватит ли засорять Вселенную жизнью?
Все-таки я не до конца понимаю, где именно побывал и не есть мое видение просто плод измененного сознания. Надо бы ознакомиться с новыми статьями по космологии, послушать умных людей и обсудить с ними эту тему. То есть подарить кому-то идею спасения мира? Святой Зумино, безумие какое-то.
Сигнал принят
8/257. Срок сдачи нового варианта «Клановой истории NGC 69307-1 (сектор 7H)» приближался, и осведомленные об этом жители сектора исправно слали Никласу свежие эпизоды из своей жизни. Он уже давно не возмущался по этому поводу, занеся тщеславие в неистребимое свойство человека. Но биография Кима NGC 69307-1 Вика-1 выпала из общего тусклого ряда, словно сияющий болид из метеоритного потока.
История этого человека началась двадцать тысяч лет назад, именно тогда он задался целью охватить заботой весь свой клан поголовно. Уже тогда Вику-1 шел третий десяток тысячелетий. Устав от рутинных проблем главы клана, он передал правление сыну и уединился в отдельной звездной системе, попросив не беспокоить себя ни по какому поводу. Родичи порой получали от него философские послания, которых никто не понимал, и благодарно поминали патриарха в чествованиях и оргиях. Через 1860 лет звезда, вокруг которой обращалась планета старика, полностью испарила всю свою оболочку в обширное газовое облако. Скоро здесь должна была вспыхнуть сверхновая. «Что ж, – рассудили в клане Кимов NGC 69307-1. – Смерть Вика-1 будет яркой. Да будет его пепел вечно плыть в космосе».
Но не таков оказался мудрый старик, не для того поселился он возле опасной звезды, чтобы погореть бесславно в ее взрыве. Все годы одиночества он скрупулезно выстраивал собственный мозг, растил его и адаптировал разум под новый носитель. Энергию для окончательного перехода в новое качество дала ему вспышка сверхновой. Рассеянное по кремниевым атомам сознание старика ринулось вширь, завоевывая пространство. Через сто двадцать лет его разум поглотил ближайшее звездное скопление, а еще через четыреста, подминая под себя всю окрестную материю, завоевал карликовую галактику. Под его бдительным оком развивалось уже три молодых цивилизации (записавших старого философа в «боги») и два ответвления его клана, и экспансия «галактического мозга» успешно продолжалась.
Сейчас, когда Ким NGC 69307-1 Вик-1 стал поистине галактическим разумом, он обратился к родичам, поведав им историю своих исканий и надежд, опытов с неразумной материей и грандиозных планов. Воистину замыслы этого человека поражали – он задумал объединить собой Вселенную, дабы остановить ее грядущее сжатие и спасти человечество. Конечно, пока он будет охватывать свою Галактику, континуум уже давно начнет сжатие, но ведь когда-то же надо начинать борьбу с концом мира. Зато его родной клан, по мысли героя, обязательно спасется. «Величие Вика-1 бесспорно, – решил Никлас. – Клан Кимов NGC 69307-1 не зря гордится своим патриархом». Он не колеблясь скопировал конспект записи в 9335-е издание, сопроводив его красочными снимками расширяющегося разума (то есть сверхновой).
Ассоциация 17 (из коллекции Деева NGC 69307-3 Леонида-1)
Конечно, пусть и с недельным опозданием, но столица узнала о вторжении Лљвву. Иначе чем было объяснить мобилизацию, объявленную командованием Штаба? Афиши столицы моментально откликнулись на это яркое событие пестрыми и звонкими заголовками спектаклей и шоу: «Проводи внука в бой!», «Надерем хвосты интервентам!», «Обломай врагу зубы, 23-Рой» и прочими. Почему-то никто не задумался, есть ли у Лљвву хвосты и зубы, да и какая разница? Ясно, что враг без гнусного образа не может вызвать полноценные ненависть и патриотизм. А поскольку никто не видел Лљвву… Может быть, и удалось бы поглядеть на извергов, но формат передачи данных, судя по радиоперехвату, у них был нелепо-непостижимый.
41-Лея понемногу вернулась к привычному состоянию, утешила 13-Шона и стала одной из миллиардов, переживающих за ребят на границе государства. Несмотря на бравурные уверения прессы и радио, обстановка там складывалась плохая. Откровенно говоря, отвратительная – флот врага с легкостью уничтожал базы роњош, щелкая их как черепа ящериц. Поэтому известие о том, что одному из солдат удалось выжить и донести до командования решающее знание о враге, прогремело в стране так, будто этот малый по меньшей мере подбил линкор Лљвву.
– «Благодаря беспримерной отваге одного из пилотов боевого истребителя (имя его из соображений военной тайны не раскрывается), – торжественно прочитал 13-Шон вечером, когда девушка рассеянно вытирала обширную лужу рядом с кроватью, набежавшую с ветхого потолка. Сегодня опять накрапывал холодный зимний дождь. – Штаб Флота получил возможность установить характер злодейского оружия врага…»
Он щелкнул когтем по кнопке на стене, под ней проскочила голубая искра и запахло паленым пластиком, но лампа накаливания на потолке все-таки вспыхнула.
– Хватит уже вчерашние новости оглашать, – проворчала 41-Лея. – Лучше бы ящерку освежевал.
– Хорошо! – тут же согласился парень. Он открыл морозильник и выволок из него бесхвостую тушку. – Все-таки это нечестно, как они себя ведут! – заявил он, отвинчивая у заиндевелого тельца голову и по привычке высасывая у нее глаза (41-Лее они с детства не нравились). – Придумали какие-то пушки и сразу напали! Гадко.
– А ты бы иначе поступил? Эй, дай сюда голову.
Девушка выжала тряпку и развесила ее на спинке старого стула, на котором никто никогда не сидел, опасаясь сломать его. 13-Шон подержал голову ящерицы во рту, слизывая с нее иней, и протянул подруге, а та с удовольствием разгрызла маленький череп: мозги лучше всего съедать сырыми и холодными, без соли и пряностей. Белков сейчас в пище мало, вечно норовят заменители сунуть…
– Чтобы по-честному, как еще? А то с таким мощным оружием кто хочешь может войну начать, и ничего тебе не будет. А ты с обычными плазменными пушками повоюй, тогда поглядим, какой ты сильный. Я так думаю.
Он счистил с тушки чешую, выскоблил брюхо от внутренностей и содрал хрупкую кожицу. Теперь можно было и подогреть мясо в сковородке. Чтобы не тратиться на электричество, он опустил провод, на котором крепилась лампа, и от ее жара тушка пустила тонкий водяной пар.
– Ух, теплое-то мясцо! – потер он руки. – Жалко, кровь сцедили.
Пока он возился с ужином, девушка расположилась животом к зеркалу и стала протирать спиртом слой вторично «новорожденных» клеток на месте удаленного недавно хвоста. Новенькие клетки активно делились, поэтому срез чесался. 41-Лея протерла бластему ваткой, смоченной в мыльной воде.
– Помочь? – пропыхтел над ухом 13-Шон.
– Иди под пенек, – беззлобно огрызнулась девушка. Уж эти парни, вечно норовят девчонке хвост потрогать, а «за лизнуть» мамашу в ломбарде заложат.
Вечер складывался неплохо, что ни говори. Несмотря на глуповатые речи, другом 13-Шон был неплохим, еду приносил исправно, вот только слишком бодро вел себя в кровати – все ножки расшатал, балбес. Снаружи сырость и темень, от которой рекламные всполохи смотрятся еще ядовитее, а тут… За комнату уплачено на месяц вперед, пока цены не подскочили, сочно шипит отличная ящерка, между стеклами выстроились рядком полосатые яички, а по стене шуршат связки трав, привезенные летом из родной деревни.
Вот только утром опять на смену в Министерство территорий.
Погода дала поблажку – сквозь тучи пробился луч, и лужи под ним потекли в небо паром. Идя на службу, 41-Лея постаралась попасть под этот нежданный поток фотонов и очутилась в целой толпе пешеходов, занятых только тем, чтобы угнаться за светом в его прогулке по городу. Ей даже повезло. Растолкав старичье с обвислыми хвостами, она на минутку очутилась под жарким пламенем солнца. Шкурка моментально высохла, ультрафиолет жадно впитался в поры между чешуйками, но желанного теплового ожога, конечно, с девушкой не случилось. Зима…
Она уже привыкла к тому, что ее сектор наблюдения непрерывно сжимается, будто капля на подоконнике. Площадь границы с каждым днем ненамного, на чуть-чуть, но уменьшалась, а число аналитиков не сокращали.
