Вадим Кошелев - Круговорот
— Пойдем, я угощу тебя пивом, — сказал я Сане и повел его в ближайшую пивнуху, коих на Невском было хоть пруд пруди. Правда при входе в бар вышла небольшая заминка. Воротчик никак не хотел пускать вонючего и грязного бомжа в свое заведение… Что и говорить!? — Попахивало от Сани действительно не совсем приятно.
Благо, в нашей стране деньги могут решить любые проблемы и, в конце концов, мы оказались за отдельным, накрытым белой скатертью столиком. Саня выглядел совсем растерянным и глупо вертел своей нечесаной головой по сторонам. Пальто он оставил в гардеробе и сидел в ужасном, неопределенного цвета свитере, который был связан еще до первой мировой войны. Я заказал темного пива и раков. Пиво Сане не понравилось. Он сказал, что старик Захарий варит пиво гораздо лучшего качества.
Раков Саня тоже раскритиковал, заявив, что в Озерном Краю раки намного крупнее и в них больше мяса… Бедный малый!.. Меня не покидал вопрос — что же произошло с моим другом?.. Я не разбирался в хитросплетениях человеческой психики и наивно полагал, что причиной Саниного недуга стал удар головой о некий твердый предмет. Или наоборот, удар твердым предметом по Саниной голове.
— Что с тобой приключилось, Сашек? — участливо спросил я.
— Провалился в Тартар, — ответил он, высасывая из лапки рака мякоть. — Нагрешил, видать, сильно. Вот и забрал меня Индрик в свой Аид.
— Ну, да! — сочувственно кивнул я.
— Воронка была… Темная такая со сполохами, — продолжал объяснять Саня. — А потом вонь, машины бесовские и злые люди… И еще холодно тут у вас… Бр-рр… С воронкой должен был разбираться доктор. Возможно, описываемое Саней явление поможет поставить правильный диагноз.
— А меня, значит, ты не помнишь? Саня мотнул головой, продолжая обсасывать раков.
— И как в море ходил, тоже не помнишь?
— Помню, — послышалось в ответ. — Мы с Ричардом морем на запад шли. Там на одном из островов сыскали схрон и артефакты Предшественников.
— А что за артефакты, — поинтересовался я.
— Бумажки там всякие были. Они в волшебной упаковке лежали. Потому очень хорошо сохранились.
— Ну да!.. Ну да! — кивал я головой, хотя ничегошеньки не понимал.
— Давай снова и по-хорошему, — попросил я Саню. — Начни с детства, юности и так далее. Саня принялся рассказывать о своей родной деревне, которую разорили поморы. О кузнице Пряхе. О девушке Марьяне. И о давнишнем приятеле Клешне. В своем рассказе он упомянул многих, в том числе и загадочного воина по имени Чон. Я слушал, не перебивая, и лишь иногда задавал наводящие вопросы.
Мой собеседник охотно на них отвечал, описывая свой мир и его обитателей. Так я узнал о Ядовитой Пустоши, Поющем лесе, Топи и спрятанном в ней Озерном Крае, где обитают мудрые Хранители. Саня рассказал про далеких пещерников, живучих у Холма. Упомянул таинственных Предшественников, диких бирюков, воинственных вельдов.
В моей голове довольно быстро сложилась целостная картина нарисованного Саней мира. Воображению Пряхина оставалось лишь только позавидовать. Раньше я не замечал за ним такой тяги к сочинительству. Мы сидели в опустевшем зале пивного бара. За темным окном сверкали огни большого города, осенний дождь барабанил по металлическому подоконнику, шуршали машины, проносящиеся по давно освободившемуся от пробок проспекту. Время меня уже поджимало. Я подозвал официанта, расплатился и попросил его вызвать такси. Саню я отвез на Ржевку — в дом его матери, которой предварительно позвонил. Квартира Пряхиных находилась на третьем этаже сталинского дома — небольшая двушка с тесной прихожей, где нас встретила аккуратно одетая пожилая женщина. Ее счастью не было предела. За последний год она все глаза выплакала, ожидая весточки от своего мальчика. И вот дождалась. Я передал находящегося в некой прострации Саню, что называется, из рук в руки. Вежливо отказался от предложения пройти в комнату и, пообещав звонить, покинул рыдающую на плече у сына мать. Утром я улетел на пароход, который дожидался меня в Шанхае.
Вернулся на родину лишь через пять месяцев. И первым делом позвонил Пряхиным. Координаты доктора я еще раньше скинул им по электронной почте. Мама Сани была очень рада услышать мой голос. Она сообщила, что ее сын проходит интенсивный курс психотерапии и что дела у него идут на поправку: он уже узнает свою мать, некоторых родственников и часто спрашивает обо мне. Я передал Сане привет, заверив женщину, что как только окажусь в Питере, непременно к нему заскочу. В общем-то, я был искренне рад за Саню и желал ему скорейшего выздоровления. Вот только последние месяцы я все чаще задавался вопросом. — А что если и вправду, тот найденный мной на Невском парень — не русский моряк Александр Пряхин, а древлянин по прозвищу Барсук… В таком случае — куда же запропастился Саня?..
