Григорий Неделько - Листок желаний
Трэйси взглянула на часы.
– Ой, уже много времени. Мне надо бежать – не хочу, чтобы на меня ругались. Пока.
– Но ты мне потом расскажешь? – крикнула Элайза в спину убегающей Трэйси.
– Конечно, расскажу! – оглянувшись, прокричала подруга в ответ.
– O'K, – негромко сказала Элайза, то ли обращаясь к будущему, то ли просто говоря слова, которые ей захотелось произнести.
Завтра было очень похоже на вчера, если не считать того, что все учителя, словно сговорившись, ставили Элайзе только «пятёрки». А когда девочка не знала урока, они всячески пытались ей помочь, подсказать; если же это не помогало, они говорили что-нибудь вроде «Ну, ничего, подучишь, и я в следующий раз тебя спрошу». Мисс Фло, которую Элайза вчера тоже внесла в «Листок», хотела поставить ей «четвёрку» за рисунок, но, стоило Элайзе попросить не делать этого, как учительница тут же согласилась. И при этом так мило улыбалась, что сверкание её глаз, пропущенное через очки, слепило глаза ученикам.
Вчера, перед сном, Элайза написала на «Листке» имена всех учителей в школе, а также директрисы, завучей, завхоза и даже поваров. И потому, в какой бы кабинет она не заходила – если, конечно, он не пустовал, – её всегда встречали улыбкой и радостным приветствием. Её обожали и хотели сделать из неё отличницу (а что касается работников кухни, они, похоже, все самые лучшие блюда и самые чистые столовые принадлежности оставляли для Элайзы).
Такая внезапная перемена в отношении к одной-единственной девочке вызвала у других учеников удивление, а у некоторых – раздражение, зависть и злобу, но пока они оставались лишь эмоциями и не развились ни во что большее.
После уроков к Элайзе подошёл Мартин и предложил прогуляться.
– С радостью, – ответила Элайза.
Подошла Трэйси и спросила: «Идём?»
Элайза несколько секунд стояла в нерешительности, а потом сказала: «Может, ты пойдёшь сегодня одна? Мы с Мартином хотели погулять».
– А как же фильм? Я могла бы рассказать тебе концовку.
– Потом расскажешь.
– Ну… ладно. – Было видно, что Трэйси расстроена, но старается не подавать виду. – Тогда пока.
– Пока.
Прогулка с Мартином удалась на славу: ещё никогда Элайза так много не смеялась. Она подозревала, что парень оттачивал умение смешить на своих многочисленных поклонницах, но ей было всё равно. И она до последнего не относила себя к его поклонницам. Скорее, он её просто интересовал, потому что был старше, потому что был симпатичным, потому что не обращал на неё внимания… когда-то.
Мартин вёл себя очень вежливо и не отрывал взгляда от глаз Элайзы. Однажды из-за этого он чуть не угодил в открытый канализационный люк. Девочка сначала испугалась, а потом это так её развеселило, что она рассмеялась в голос. И хотя Мартин не любил, когда подружек смешили его поступки или внешность, он хохотал вместе с Элайзой, ведь это была Элайза. Отсмеявшись, девочка подумала, что ситуация-то, на самом деле, довольно глупая, а Мартин почему-то показался ей нелепым и неуклюжим, но лишь на мгновение. Она быстро отогнала от себя эту мысль и продолжила наслаждаться вечером…
Когда они расставались, Мартин не попытался её поцеловать, а Элайза даже и не думала о том, что он может это сделать. Они стояли друг напротив друга и разговаривали – о чём, Элайза не могла вспомнить уже через пять минут после того, как они расстались. Но прежде, чем это случилось, между ними своей неторопливой походкой прошествовал Пэтти. Пёс на секунду остановился, посмотрел на Мартина умными глазами. Тот, как показалось Элайзе, почувствовал себя не в своей тарелке. Но Пэтти тут же отвернулся и ушёл куда-то по своим собачьим делам.
Элайза и Мартин попрощались, и оба вернулись домой со счастливыми улыбками на губах – но, в отличие от реакции Мартина, чувства Элайзы не имели никакого отношения к «Листку»…
Родители встретили Элайзу как самого любимого человека на свете. Они не стали допытываться, почему она так поздно вернулась домой – как это бывало, изредка, но всё-таки бывало раньше. Вместо этого они предложили ей вкусный ужин, который приготовила мама и который стои́т в холодильнике, надо лишь разогреть его в микроволновке. Элайза сказала, что не голодна. Поднялась к себе, разложила на столе учебники и тетрадки, но потом передумала и не стала делать уроки: она решила, что теперь в этом нет ничего страшного. Девочка легла на кровать, достала «Листок» и записала туда родителей Мартина – пусть и они, на всякий случай, относятся к ней хорошо.
Когда её собственные родители легли спать, Элайза тихонько прокралась на кухню, вынула из холодильника ужин и поставила его на три с половиной минуты в микроволновку. Спагетти с особым мясным соусом действительно были великолепны. И как только мама могла не пользоваться своим кулинарным даром?
«Если бы не «Листок», – подумала Элайза, – я бы по-прежнему питалась дёшево и сытно: сосиски, котлеты; гречка и картошка. И овощи на гарнир».
Она не подумала о том, почему это происходило, – она ни разу в жизни не задавалась вопросом, отчего ей достались именно такие родители. Она воспринимала свою семью как данность. А теперь она воспринимала как данность то, что предки изменились – изменились до неузнаваемости. И ей это нравилось.
Элайзу мучил другой вопрос – позже, когда она выключила свет в комнате, легла в кровать, укрылась одеялом и попыталась заснуть. Но сон не шёл: ей всё чаще вспоминалась Трэйси, и Элайза думала – она не хотела этого, но не могла бороться с мыслями – думала о фильме. Трэйси снова и снова пересказывала сюжет «Листка желания», и с каждым новым «просмотром» внутри своей головы Элайзе становилось всё неуютнее и страшнее. А что, если такое же произойдёт с ней? Что, если…
Но нет, это всего лишь кино, ведь правда?
Только «Листок» существует. Он существует, и он лежит там, в ящике. Совсем близко.
Но это всего лишь кино…
А исчезающие имена? А беззаветно любящие её люди? А меняющееся к ней отношение других учеников?
Но это всего лишь…
Элайза вскочила с кровати. Она достала «Листок», ручку и написала имена всех, кто учился с ней в одном классе, а потом всех тех, чьи имена она вспомнила. Сделать это было не так просто, пришлось поднапрячь память, к тому же где-то там, на задворках сознания, всё ещё звучал голос Трэйси, пересказывающей сюжет фильма.
Когда свободное место закончилось, Элайза положила «Листок» на тумбочку (хотя обычно, из предосторожности, убирала его в ящик), бросила сверху ручку, прыгнула в кровать и зарылась под одеяло. «Голос» Трэйси начал звучать громче. Снова сцены из фильма, которого она не смотрела, предстали перед глазами и стали прокручиваться в хронологическом порядке. Всё быстрее и быстрее. Быстрее и быстрее…
Пока, наконец, утомлённое сознание Элайзы не отключилась и она не провалилась в бездну сна.
В школе всё было замечательно: те ученики, которые ещё вчера смотрели на неё недоброжелательно, теперь улыбались ей. Девочки предлагали дружить, мальчики – погулять после уроков. Элайза наслаждалась вниманием, которое наконец-то было обращено к ней. От вчерашнего нервного напряжения и беспокойства не осталось и следа. Элайзе нравилось получать «пятёрки», болтать на разные темы с незнакомыми девчонками, наблюдать за мальчиками, которые стеснялись и мямлили в её присутствии или, наоборот, изображали из себя «крутых парней».
Элайзу обступила группа учеников. Им было интересно, как она добилась таких успехов во всём: в учёбе, в общении с людьми; они делали ей комплименты, называли красивой, умной, отмечали, что у неё замечательный вкус. В это время мимо проходил один из «крутых парней», имя которого Элайза не записала на «Листке». И дело не в том, что не хватило места, просто она не хотела, чтобы этот человек был её другом. Пит.
Он подошёл своей походкой вразвалочку (которую неумело копировал у героев криминальных боевиков) и, жуя жвачку и неизменно при этом чавкая, сказал:
– Что-то ты больно популярная стала, Элайза Уитакер.
– А тебя это беспокоит, Пит Мэйхи?
– Да я смотрю, ты крутая…
Ученики, обступившие Элайзу, повернулись к Питу и зашикали на него:
– Чего тебе надо?
– Жуй дальше свою жвачку!..
– Не приставай к ней.
– А ну пошёл отсюда!
– Ладно-ладно. – Он выставил руки ладонями вперёд, как бы говоря: «Утихомирьтесь». – Но гляди, крошка, это может плохо для тебя кончиться, – выдал он очередной штамп из боевиков и ушёл.
Кто-то бросил ему вслед пару резких фраз, но Пит даже не обернулся.
– Не обращай на него внимания, – говорили Элайзе её обожатели. – Он не думает, что говорит. Он трепло и придурок, не сто́ит даже запариваться на его счёт.
