Чед Оливер - Неземные соседи
Йенике улыбнулся, показав при этом совершенно желтые зубы.
— Да, ты можешь исчезнуть отсюда и не мешать мне работать. Монт сдержал ответ, вертевшийся у него на языке. Он хотел сохранить покой и мир, даже если ему было тяжело.
— Ну, тогда до скорого.
Он пригнулся, чтобы выйти через низкую дверь.
— Монт?
— Да?
— Не обижайся на меня. Большое спасибо, что зашел!
— Не стоит благодарности.
Он с некоторым облегчением закрыл за собой дверь.
Голоса зазвучали снова. В холодной тишине корабля они воспринимались слабо. Они смеялись, были серьезными, задорными, недовольными.
Он осторожно шел вдоль площадки, и его некоторое время преследовал странный шепот, занимая его мысли.
Звуки другого мира…
Голоса.
Громадная комната отдыха, формой напоминающая яйцо, была обставлена удобными столами и креслами. На стене висела впечатляющая картина обнаженной женщины. Тут же был своего рода бар, и чистый воздух, пробивающийся сквозь облака табачного дыма, делал уютнее типичную обстановку всех подобных помещений.
В комнате можно было видеть две четко разделенные группы. Члены экипажа образовали тесный, шумный круг у бара. Ученые, как обычно, сидели у углового столика и дискутировали. Монт не сомневался, что экипаж считал их такими же чужими, как и то, что они должны были найти на Сириусе-IX, и иногда он сам соглашался с этой точкой зрения.
— Ерунда! — сказал Дон Кинг и, стараясь не сделать морщин на брюках, положил ногу на ногу. — Совершеннейшая ерунда!
Том Стейн заморгал своими светло-голубыми глазами за толстыми стеклами очков и ткнул костистым пальцем в археолога.
— Для тебя всегда все слишком просто. Ты так долго скоблил свои наконечники стрел и глиняные черепки, что теперь думаешь, будто можешь объяснить все на свете. По-моему, ошибочно считать этих людей чересчур примитивными, не будучи совершенно уверенным в этом.
Дон одним глотком проглотил свою рюмку водки.
— Ты видишь проблему там, где ее вовсе нет — так же, как и наш старина Монт. В любой культуре есть какие-то постоянные величины. Мы уже давно вышли из того времени, когда можно было всерьез утверждать, что культура — это лишь бессмысленное нагромождение взаимосвязанных признаков: обрывков и лохмотьев, если использовать злополучное выражение Льюиса. Примитивная технология означает низкий культурный уровень — а мы ведь еще даже не знаем, есть ли вообще что-нибудь подобное на Сириусе-IХ. До сих пор доказательств этому я не видел. Может случиться, что мы будем иметь дело с примитивным племенем охотников и собирателей. Почему мы должны считать их более сложными, чем они есть на самом деле?
Монт довольно попыхивал своей трубкой.
— Это как раз то, над чем я ломаю голову. Насколько они сложны?
Дон не клюнул на приманку, а лишь отмахнулся — его любимый трюк.
— В известном смысле, это достаточно сложно. Для Хейдельмана и ООН все это может казаться милым и умным, но что они об этом знают? Вы ведь, конечно, читали официальные указания, по которым мы должны работать. Они требуют, чтобы мы завязали отношения с туземцами Сириуса-IX. По этому поводу можно только расхохотаться! Как, черт побери, завязывают отношения в таком мире, как Сириус-IХ?
Ральф Готшалк зашевелился в кресле всем своим громадным телом. Он заговорил неожиданно тихо, но его слышал каждый:
— Я считаю, что Дон прав. Насколько нам известно, на Сириусе-IX нет никакой общей культуры, а лишь тысячи изолированных групп. Если бы пятнадцать тысяч лет назад среди африканских бушменов приземлился космический корабль — мог бы он завязать контакты с землянами? Совершенно невероятно!
Монт пожал плечами.
— Мы все знаем, что для начала достаточно завязать отношения хотя бы с единственной группой. Хейдельман это тоже знает. В любом случае, мы должны быть осторожны. От того, что мы предпримем на Сириусе-IX, зависит слишком многое.
— Почему? — поднял брови Дон Кинг.
Монт и сам задал бы этот вопрос, не будь он руководителем группы. Теперь же он сделал попытку объяснить это.
— Не говоря уж о такой вероятности, что мы можем откусить больше, чем в силах прожевать, мы должны согласиться, что со времен Кортеса и его банды произошел кое-какой прогресс. Мы не можем уже пронестись на полных парусах в незнакомую гавань и кинуться к кормушкам.
— Хотел бы я надеяться! Может быть, я сейчас буду немного циничным, но я подвергаю сомнению такой ход мыслей. Мы считаем себя цивилизованными, а это значит, что мы достаточно многого достигли, чтобы, например, позволить себе роскошь возвышенных философских рассуждений. Но могу поспорить, что если мы когда-нибудь попадем в действительно серьезную передрягу, мы быстро откатимся назад — туда, откуда начинали: зуб за зуб, око за око! Таковы уж люди.
— Может быть, нам еще представится возможность проверить это, — сказал Монт.
Ральф Готшалк встал, более, чем когда-либо напоминая гориллу.
— Я пошел работать, господа.
Монт присоединился к нему, оставив бесконечные споры Дону и Тому Стейну.
Двое мужчин шли по космическому кораблю, чтобы уже в который раз проработать данные первой экспедиции.
* * *Когда Монт вернулся в свою крошечную каюту после уже неизвестно какого разговора с адмиралом Йорком об их намерениях на Сириусе-IX, Луиза, свернувшись, лежала в постели и читала книгу. Роман назывался “Луна в огне” и был одним из бестселлеров последнего времени.
— Ну, как тебе эта дикая штучка?
Луиза, в довольно смелого покроя шелковой ночной рубашке, которую Монт подарил ей год назад на Рождество, улыбнулась в ответ.
— А не отправиться ли нам лучше на Луну, дорогой?
Он рассмеялся и присел на край кровати.
— Я думал, что ты внизу — возишься с растениями в гидропонном танке.
— Да, я была там целый час, — сказала она и откинула назад свои длинные гладкие черные волосы. — Но это не имеет почти ничего общего с настоящим садом — ты не находишь? Слишком много химии, как будто цветы выращивают в лаборатории. Мне очень жаль наши розы, Монт. Глупо, да?
— Не думай, Луиза. — Он обнял ее и пощекотал бородой ее щеки. — Три года — большой кусок жизни, а ты творила со своими цветами чудеса. Смешно, но тут начинаешь сожалеть обо всем!
— Я знаю. Иногда я вспоминаю наши пикники в горах. Помнишь, как ты однажды поймал много форели в Бивер-Крик? И как быстро набежали тучи! И как дождь барабанил по крыше вертолета! Мне кажется, самое плохое в космическом полете то, что тут не бывает смены погоды.
— У тебя тут мало радостей, верно?
Она быстро сменила тему. Она разделяла его воодушевление Сириусом, и ей не на что жаловаться.
— Что хотел тебе сказать адмирал Йорк?
Монт немного помедлил.
— Не слишком много. Он умный, деловой парень. Мы обговаривали спасательные мероприятия на случай необходимости.
Вдруг они оба осознали окружавшую их холодную серую сталь и громадную пустоту снаружи.
Монт подумал о детях, которых у них никогда не было. Луиза потеряла двоих при родах, и врачи категорически не советовали ей больше беременеть. Он знал, что Луиза тоже подумала об этом. Они оба не раз горевали об этом.
Луиза крепко прижала его к себе.
— Ты будешь осторожным, Монт?
— Конечно, Лу!
— Терпеть не могу, когда женщины ведут себя глупо, но ведь ты — единственное, что у меня есть. Я не вынесу, если потеряю тебя!
Он поцеловал ее и почувствовал, как дрожат ее губы.
“Все всегда сводится к одному, — подумал он. — После всех проблем и битв, всех забот и триумфов — мужчина и женщина одни во всей вселенной. Без нее я — ничто. Без нее вселенная — пуста”.
Потом он еще подумал: “Монт, ты сентиментальный дурак. Но — к черту! Мне так нравится!”
— Мне тоже, — сказала Луиза, благодаря своему многолетнему опыту прочитав его мысли.
* * *Монт проснулся в темноте искусственной ночи. Луиза спала рядом. Ему приснился плохой сон. Пижама взмокла от пота.
Он тихо лежал, уставившись открытыми глазами во тьму.
Может, меня сводит с ума корабль? А может, этот холодный мертвый воздух, шепчущий в трубах, или вечная вибрация двигателя, или несоответствующая земной сила тяжести? А может, это та серая сталь, что нас окружает…
Нет!
Хватит, Монт!
Ты знаешь, что это!
Конечно, он знал. Чуждые формы жизни, открытие в системах Центавра и Проциона — нет, не они вызывали у него головную боль, когда он читал об этом. Они были действительно чуждыми, настолько отличными от человеческих существ, что никакого конфликта не могло быть. Если формы жизни так тотально отличаются друг от друга, ни одной из них нет дела до другой. Но если они похожи…
