Кори Доктороу - Младший брат
От нас требовалось найти спрятанный передатчик, ориентируясь на мощность маскирующего передатчика, определяя место, где сигнал резко ослабевал без явной на то причины. Там же мы отыщем и очередную наводку. В прошлый раз это было дежурное фирменное блюдо в «Анзу», роскошном суши-ресторане гостиницы «Никко», принадлежащей японской авиакомпании «Джапан эйрлайнз», спонсору игры «Харадзюку-Фан-Мэднес», и расположенной в Тендерлойне, злачном районе Сан-Франциско. Когда мы все-таки обнаружили наводку, работники ресторана принялись обхаживать нас, накормили супом мисо в больших пиалах и дали попробовать уни — те же суши, только с икрой морского ежа, похожей по консистенции на слишком мягкое сливочное масло, а по запаху — на не слишком твердое собачье дерьмо. Но на вкус — объедение! Так по крайней мере сказал мне Даррел. Я эту гадость есть не стал.
Радиопеленгатор, встроенный в мой мобильник, поймал сигнал, когда мы миновали почти три квартала по улице О'Фаррел, чуть-чуть не доходя до перекрестка с Гайд-стрит, как раз напротив входа в сомнительного вида «Салон азиатского массажа» с красной мигающей надписью «Закрыто» в окне. Определитель входящего звонка выдал на дисплей надпись «Харадзюку-ФМ», и мы поняли, что находимся в нужном месте.
— Я в эту дыру заходить не собираюсь, — заявил Даррел.
— У всех включены вайфайндеры? — спросил я.
Мобильники Даррела и Ван имели встроенные пеленгаторы. Джолу был слишком крут, чтобы носить с собой телефон по размеру больше мизинца, поэтому пользовался автономным брелочком.
— Хорошо. Значит так, сейчас рассредоточимся и прочешем это место. Мы ищем точку резкого ослабления сигнала и направление, в котором радиоприем последовательно ухудшается.
Я попятился и наступил на чью-то ногу. У меня за спиной охнул женский голос, и я быстро обернулся, испугавшись, что сломал каблук какой-то местной обкуренной шлюхе, и она меня за это сейчас типа на перо посадит или еще чего-нибудь.
Однако вместо шлюхи я увидел прямо перед собой девчонку моего возраста с ярко-розовой шевелюрой и острым крысиным лицом в огромных темных очках практически такого же размера, как на шлемофонах военных летчиков. На ней было черное старушечье платье, увешанное маленькими японскими побрякушками на булавках, изображающими персонажей мультфильмов, известных государственных деятелей и эмблемы заграничной газировки. Внизу из-под подола торчали ноги в полосатых колготках.
Девчонка подняла фотоаппарат и щелкнула меня вместе с командой.
— Чи-из, — протянула она. — Считайте, что вы уже среди прогульщиков на школьном моблоге.
— Так нельзя, — запротестовал я. — Ты не можешь…
— Могу, — невозмутимо ответила девчонка. — Через тридцать секунд администраторы моблога будут разглядывать ваши лица на снимке, если вы четверо не уберетесь отсюда немедленно. А наводку отыщет моя команда. Можете вернуться через час, и тогда делайте, что хотите. Думаю, для вас это очень великодушное предложение.
Только теперь я увидел позади нее еще трех девчонок в точно таких же прикидах, только волосы разные — у одной синие, у другой зеленые, у третьей лиловые.
— Да кто вы вообще такие — группа «Карамельки»?
— Мы — команда, которая надерет задницу вашей команде и победит в «Харадзюку-Фан-Мэднес», — ответила она. — А я — та самая, кто сию же секунду загрузит в сеть вашу фотку, и вы окажетесь в таком дерьме…
Я спиной почувствовал, как Ван двинулась вперед. Об их девчоночьей школе ходила дурная слава из-за потасовок, которые случаются там постоянно. Я не сомневался, что Ван всерьез намерена настучать этой курице по башке.
И в то же мгновение мир переменился навеки.
Сначала мы ощутили знакомое всем калифорнийцам тошнотворное чувство, когда цементная поверхность тротуара уходит из-под ног — землетрясение! Естественно, мой первый порыв был спасаться бегством — «если страшно, непонятно — деру дай, вопя невнятно!». Однако я тут же сообразил, что мы фактически находились в самом безопасном месте — не посреди дороги, куда обычно сверху выстреливают обломки опорных конструкций, и над нашими головами не было потолка, который мог бы на них обрушиться.
Землетрясения пугают еще тем, что происходят — или по крайней мере начинаются — совершенно бесшумно. Но сегодняшнее было вовсе не бесшумным, а громким, даже слишком громким. Такого оглушительного рева я не слышал никогда в жизни. Звук оказывал такое подавляющее воздействие, что я упал на колени — и не я один! Даррел потряс меня за плечо и показал куда-то поверх крыш домов. И тогда я увидел ее — громадную черную тучу, затмившую небо на северо-востоке, со стороны залива.
Снова зарокотало, и, будто в привычных с детства кинокадрах, в воздух взметнулись клубы черного дыма. Только это действительно был взрыв, и нешуточный.
Грохот и сотрясение почвы повторились несколько раз. Из окон домов вдоль улицы выглядывали встревоженные лица. Все молча смотрели на облако в форме гриба.
И тут завыли сирены.
Я неоднократно слышал эти сирены в полдень по вторникам, когда проводились тренировки гражданской обороны. Но чтобы вот так, без расписания, как будто объявлена воздушная тревога и сейчас прилетят вражеские самолеты сбрасывать бомбы на город — подобное я видел только в старых фильмах про войну да в видеоиграх. От этого заунывного воя происходящее казалось еще фантастичнее.
— Немедленно укройтесь в убежищах! — прогремело, будто глас божий, отовсюду одновременно. Прежде я никогда не обращал внимания, что на отдельных фонарных столбах установлены громкоговорители. Теперь они включились все разом.
— Немедленно укройтесь в убежищах!
Какие еще убежища? Мы растерянно посмотрели друг на друга. Черная туча медленно и неотвратимо растекалась по небу. Может, она радиоактивная, и мы доживаем наши последние минуты?
Девчонка с розовой шевелюрой схватила за руки своих подруг, и они сломя голову понеслись под гору в направлении станции метро.
— НЕМЕДЛЕННО УКРОЙТЕСЬ В УБЕЖИЩАХ!
Началась паника. По улице с криками и визгом бежали люди. В толпе беспорядочно метались туристы — вы всегда можете узнать туристов, для которых КАЛИФОРНИЯ = ТЕПЛО, и потому они мерзнут в Сан-Франциско в своих футболках и шортах.
— Надо сматываться! — заорал мне в ухо Даррел, едва перекрывая всю эту какофонию, к которой присоединились еще и такие родные полицейские сирены. Мимо нас с завыванием промчалось с дюжину патрульных машин.
— НЕМЕДЛЕННО УКРОЙТЕСЬ В УБЕЖИЩАХ!
— Пошли к метро! — выкрикнул я. Все согласно кивнули, и мы тесной кучкой быстро зашагали вниз по улице, круто спускающейся под уклон.
Глава 3
Мы видели много разных людей, пока добирались до станции метро «Пауэлл-стрит» — идущих и бегущих, с бледными лицами и молчаливых, кричащих и охваченных паникой. К дверям подъездов жались бомжи, испуганно наблюдая оттуда за бедламом. Высоченный негр-трансвестит орал что-то двум усатым молодчикам.
Чем ближе к метро, тем плотнее смыкалась толпа. У самого входа образовалась давка; люди толкались и пихались, протискиваясь вниз по узкой лестнице. Меня прижали щекой к колючему ворсу чужого пиджака, мне в спину упирался чей-то локоть.
Даррел по-прежнему держался рядом со мной; с таким росточком оттеснить его непросто. Джолу следовал за ним по пятам, уцепившись за его талию. Ванессу людским потоком отнесло на несколько ярдов в сторону.
— Ах ты, ублюдок! — вдруг послышался ее рассерженный голос. — Убери от меня свои лапы, мурло!
Я с трудом обернулся. Какой-то прилично одетый старикашка в толпе прижимался к Ван, а она с перекошенным от омерзения лицом лихорадочно рылась в своей сумочке. Мне сразу стало ясно, что у нее на уме.
— Не газуй его! — выкрикнул я поверх всеобщего гомона. — Нам всем достанется!
Услышав меня, старикашка заметно струсил и как бы утонул в толпе, или, скорее, она поглотила его, не переставая увлекать за собой. Чуть впереди женщина средних лет, одетая в хипповское платье, оступилась и упала. Раздался душераздирающий крик, я видел, как она силилась подняться, но ее постоянно сбивали с ног напирающие сзади люди. Приблизившись, я наклонился, чтобы помочь ей, и меня самого чуть не опрокинули. Толпа понесла меня дальше, и второпях я нечаянно наступил женщине на живот, но она, по-моему, уже ничего не чувствовала.
Мне стало страшно, как никогда. Вокруг то и дело раздавались истошные вопли, под ногами валялось все больше бесчувственных тел, но людская масса продолжала катиться неумолимо, как лавина, подминая по себя новые жертвы.
Нас вынесло в просторный зал, где стояли турникеты. Однако легче от этого не стало. Под сводчатым потолком многократно отраженное эхо превратило человеческие голоса в оглушительный рев, от которого голова у меня пошла кругом. Я задыхался от тесноты и спертого воздуха. Во мне нарастало паническое чувство. Прежде я никогда не замечал за собой предрасположенности к клаустрофобии.
