Александр Розов - Процесс Лунного Зайца
— Буквально. Я сказал только то, что я сказал. А ваша интерпретация…
— Ну, это уже запредельная наглость! — перебил Ян.
— Извините, — Джаггел развел руками, — Но, для того, чтобы ваши действия полностью подтверждали первичную легенду, вы должны были быть убеждены, что астронавты погибли. В противном случае, вы, даже при всем вашем профессионализме, могли бы случайно совершить демаскирующее действие…
— Это Вальтер так придумал? — перебил Ян.
— Как бы вам сказать… — Джаггел поднял глаза к серому потолку.
— Ясно. Я ему устрою! Он надолго запомнит…!
Спавшая на узком диване лейтенант Эйелкйар Оттардоттир, подняла голову.
— Парни, какого хрена вы орете, как в казарме? — она посмотрела на часы, — Блин! Я бы могла спать еще час с четвертью.
— Извините, Элк, — пробурчал контрразведчик, — Это я виноват.
— Угу. Толку с ваших извинений… Сейчас отвернитесь. И вы, Терри, тоже. Мне надо заняться гигиеной, а в этой, блин, ванной, только занавеска, и та уродская…
Маленький санузел когда-то был отгорожен гипсокартонными стенками, но сейчас от стенок остались лишь полосы на полу и на потолке. Теперь санузел был занавешен большим листом упаковочной полиэтиленовой пленки, висящим на куске кабеля, примотанного к двум гвоздям, забитым в стены. Но при этом, ватерклозет и душевая колонка функционировали. Явно где-то была пиратская врезка в сеть водоснабжения. Кстати, электроэнергия тоже поступала не иначе, как от пиратского подключения.
Исландка, насвистывая себе под нос какую-то мелодию ретро-диско, отправилась за занавеску заниматься личной гигиеной, а контрразведчик, закурив новую сигарету, вернулся к прерванному выяснению отношений с Джаггелом.
— Давайте так. Я буду задавать вам вопросы, предполагающие только три возможных ответа: «да», «нет» и «не скажу». И не обижайтесь. С вами, я вижу, иначе нельзя.
— Я и не обижаюсь, — невозмутимо ответил Джаггел.
— Очень хорошо. Вопрос: все шесть астронавтов живы?
— Да.
— …Корабль «Селенатор» летал к Луне без них?
— Да.
— …А они в это время находились на засекреченной базе АГАС?
— Да.
— …Полетом к Луне и всеми лунными работами на месте управляли кибер-дубли?
— Да.
— …Репортажи из жилого блока «Эратосфена» на Луне и с корабля по пути на Луну и обратно были комп-графикой?
— Да.
— Все сообщения об авариях и спасении астронавтов путем киборгизации, это просто психологический прием, чтобы убедить ряд лиц, что астронавты погибли на Луне?
— Да.
— …Теперь осталось пригнать шаттл с астронавтами из убежища на аэродром Бербэй?
— Да.
— …Но действия Инициативной группы пресекли такую возможность.
— Нет.
— То есть, как? — изумился Ян.
— А вот так…
Джаггел выставил на столе в ряд пять одинаковых по форме, но разных по цвету пластиковых чашек, и положил около них шарик для пинг-понга.
— …Ян, вам известна игра в шарик и три чашки?
— Разумеется. Это классика уличного жульничества.
— Ну, тогда, — сказал Джаггел, — я вам очень просто объясню. Все то же самое, только чашек у нас пять. Земля. Шаттл-ракетоплан. Корабль «Селенатор». Лунная станция «Эратосфен». Орбитальная база «Транс-Хаб». Зеленая, красная, желтая, белая, синяя.
Кладем шарик — экипаж под зеленую чашку, и играем! Кручу, верчу, запутать хочу!
С этими словами, Джаггел несколько раз повернул чашки. Можно было заметить, как шарик стремительно выскакивал из-под одной чашки и закатывался под другую,
— …Ну, Ян, теперь угадайте: где находился наш экипаж в период миссии?
— Вот тут, — ответил контрразведчик, и поднял одну из чашек. Под ней действительно оказался шарик.
— Не быть мне уличным шулером, — со вздохом, произнес Джаггел.
— Не переживайте, — посоветовал Ян, — У вас более высокий криминальный ранг.
— Спасибо. А почему вы не задали ни одного вопроса о правах комп-дублей?
— А это имеет серьезное значение?
— Да.
— …Для юридического обоснования претензий на Лунного Зайца?
— Да.
— …Комп-дубли продолжают управлять строительством новых станций на Луне?
— Да.
— …И, юридически, лунные станции оказываются постоянно обитаемыми?
— Да.
— …А на самом деле, в какой степени комп-дубли это личности?
— Не скажу. Это если формально, по вашему правилу трех возможных ответов.
— А если неформально? — спросил контрразведчик.
— Если неформально, то черт его знает, — сказал Джаггел, — через минуту по ASI-TV начнется говорильня на эту тему. Я готов поставить триста талеров против коробка спичек, что ни один из экспертов не скажет ничего толкового по существу вопроса.
— Ставка принята, — ответил Ян, и бросил на центр стола коробок.
Терри Джаггел улыбнулся, положил рядом с коробком три радужные бумажки по сто талеров и прибавил громкость на ноутбуке.
* Доброй ночи, или уже доброе утро всем, кто еще или уже не спит, и настроил свои приемники на канал «Astronautic and Space Investigation», ASI-TV. Сегодня внимание миллионов людей приковано к интриге вокруг миссии «Фавориты Луны». События развиваются очень остро, и мы расскажем об этом во второй части выпуска.
А сейчас в нашей студии трое экспертов из разных областей науки поделятся своими соображениями о кибер-дублях. Что такое или кто такие кибер-дубли, мы подробно рассказывали сегодня в полдень, и вы можете посмотреть этот выпуск в архиве сайта.
Итак, наши гости. Доктор Фогт, гуманитарный факультет Тринити-колледжа, Дублин, Ирландия. Доктор Рассел, Исследовательский Центр Пало-Альто, Калифорния, США. Доктор Ульрих, Институт эволюционной антропологии Планка, Лейпциг, Германия. Начнем в алфавитном порядке, если никто не возражает…
Фогт: Я скажу о главном. О судебном процессе, который прошел в вашей стране.
Корр.: О процессе «Народ против Лейва Ледфилда»?
Фогт: Да. Это чудовищная ошибка. Суд поставил знак равенства между моралью и материальным благополучием общества, а затем между человеком и любым объектом, способным имитировать человеческое поведение…
Рассел: Извините, а почему имитировать? Это системы с человеческим поведением.
Фогт: Квази-личности — не люди, а значит, их человеческое поведение, это имитация.
Рассел (иронично): Человека вы определяете, как двуногое существо без перьев, а?
Фогт: Человек — это человек. Вот единственное допустимое определение человека.
Рассел: Это не определение, а высказывание с нулевой информативностью.
Ульрих: Человек, это биологический вид с определенной генетикой и морфологией.
Рассел: А если начать менять и то и другое, то где граница?
Ульрих: Там, где и у любого другого вида. Возможность скрещивания с получением плодовитого потомства. Только при такой схеме образуется структура популяции.
(пауза)
Рассел: А человек с искусственной челюстью и еще кучей протезов, это как?
Ульрих: Это так же, как и человек в шляпе. Роль играет только биологическая часть.
Рассел: А если мы полностью протезируем человека, и этот комплекс протезов сможет размножаться, как автомат-ассемблер, то это уже не будет человек?
Ульрих: Это будет другой вид, произошедший от человека. Небиологический вид. И, безусловно, более перспективный вид. Сегодня человек, как теплокровное двуногое двурукое млекопитающее животное, это анахронизмом, обуза. Ему нужен воздух, вода, еда, тепло, и еще куча всякой всячины. Человек состоит из белкового желе, которое не приспособлено для существования где-либо, кроме одной планеты, да и на ней не везде. Человек застрял на пути космической эволюции. Застрял и мешает. Поэтому эволюция пройдет по нему, как бульдозер, и сотрет его с лица вселенной. Люди — это динозавры! Семь миллиардов динозавров, которые столпились на единственном пригодном для их жизни берегу, глядя на космический океан. И этот океан им не переплыть.
Корр.: Это очень интересно, но давайте, все же, дадим договорить доктору Фогту.
(пауза)
Фогт: спасибо. Я хочу сказать: этот судебный процесс, если его итог будет признан, похоронит представление о гуманитарном праве, и вообще о праве. Основы права не приспособлены к тому, что его субъекты могут копироваться в любом количестве, переписываться на флешки, передаваться по радио, загружаться в микропроцессоры, менять одни модули на другие, разделяться, сливаться и существовать в техническом смысле вечно, как вечно существует амеба, которая не умирает, а делится пополам.
Рассел: Что вы привязались к этому суду? Суд, в широком смысле, ничего не решает.
Человечеством управляют его собственные производительные силы, это заметил еще Маркс, хотя он в чем-то слишком упростил ситуацию, а в чем-то, наоборот, усложнил лишней политизацией. Мир вращают не судебные или политические процессы, а те тераджоули энергии, которая ежесекундно производятся и распределяются. Выражаясь поэтически, материальный прогресс крутит этот мир на носу, как морской лев в цирке крутит на носу разноцветный мячик. Для материального прогресса стало необходимо, чтобы квази-личности оказались в какой-то мере приравнены к людям, и судебный процесс закрутился на носу морского льва. Вы, доктор Фогт, смотрите на этот яркий крутящийся мячик, и не видите самого морского льва. Абсурд, честное слово!
