Боб Шоу - Миллион завтра. На последнем берегу. Космический врач
— Ты имеешь в виду радиоактивность?
Молодой офицер кивнул. Физик задумался.
— Я могу только гадать, как и все, — сказал он наконец. — Это может приближаться быстрее, а может и медленнее. До сих пор оно распространялось довольно равномерно и приближалось к нам со скоростью, которую мы предсказывали. Сейчас оно уже южнее Рокгемптона. Если эта скорость не изменится, то к началу июня это будет южнее Брисбена… Восемьсот миль к северу от нас. Но, как я уже говорил, оно может идти быстрее, а может и медленнее. Большего я сказать не могу.
Питер закусил губу.
— Это неприятно. Я не хотел бы вызывать в доме переполох, и в то же время хочу, чтобы Мэри знала, что делать, если я к тому времени еще не вернусь.
— Нет уверенности, что ты вообще когда-нибудь вернешься, — заметил Джон Осборн. — Много естественных опасностей грозят нам во время этого похода… даже если не считать излучение. Не знаю, что с нами будет, если мы на полной скорости врежемся под водой в какой-нибудь ледник.
— Я знаю, — сказал Питер. Физик рассмеялся.
— Ну, постучим по дереву и будем надеяться, что не врежемся. Я хочу вернуться сюда, чтобы принять участие в гонках на этом моем скакуне. — Он кивнул в сторону закрытых дверей гаража.
— Это неприятно, — повторил Питер. Они вышли на улицу. — Нужно будет как-то все устроить до нашего отплытия.
Молча они дошли до главной улицы. На углу Джон Осборн повернул, направляясь к своей лаборатории.
— Тебе не в ту сторону? — спросил он. Питер покачал головой.
— Я должен где-то достать манеж. Мэри говорит, что это обязательно, иначе Дженнифер убьется.
Они разошлись, и физик поблагодарил судьбу, что не женат.
Манеж Питер купил довольно быстро, уже во втором магазине, в который зашел. Громоздкий сверток был очень неудобен, но он все же сел в трамвай и доехал до вокзала на улице Флиндерс. В Фалмуте он был около четырех дня, оставил манеж в камере хранения, чтобы забрать его позднее, взял велосипед из мастерской и медленно поехал через городок до аптеки, в которой обычно покупал лекарства. Аптекаря он знал, а тот знал его. Войдя внутрь, он спросил девушку за прилавком, где мистер Голди.
Вскоре аптекарь вышел к нему.
— Я бы хотел поговорить с вами наедине, — попросил Питер.
— Пожалуйста, господин лейтенант.
Они прошли в глубь аптеки, и Питер объяснил: — Меня волнует эта лучевая болезнь. — Лицо аптекаря ничего не выражало. — Понимаете, я должен уехать. Я сейчас плаваю на «Скорпионе», американской подводной лодке. Нам предстоит долгий поход, и вернемся мы не раньше начала июня. Аптекарь медленно кивнул.
— Это будет нелегкий поход, — продолжал офицер, — и, возможно, мы никогда уже не вернемся.
Они постояли молча.
— Вы думаете о миссис Холмс и дочери? — спросил аптекарь. Питер подтвердил.
— Я должен перед отъездом постараться, чтобы жена четко представляла… — Он заколебался. — Расскажите, как это проявляется?
— Тошнота, — сказал аптекарь. — Это первый симптом. Потом — рвота и понос. Кровавый. В некоторых случаях состояние Слегка улучшается, но ненадолго. — Он помолчал. — В самом конце причиной смерти может быть заражение или белокровие. Исчезновение красных кровяных телец и потеря организмом соли. Либо то, либо другое.
— Кто-то говорил, что это похоже на холеру.
— Верно, — подтвердил аптекарь. — Это довольно похоже на холеру.
— У вас есть что-нибудь против этого, правда?
— К сожалению, никакие лекарства не помогают.
— Да не чтобы вылечить, а чтобы покончить с этим.
— Нам пока нельзя раздавать, господин лейтенант. Примерно за неделю до того, как это дойдет до нашего округа, будет объявление по радио, и тогда мы сможем выдать эти средства тем, кто захочет. — Он заколебался. — С точки зрения религии все это очень сложно. Думаю, каждый будет решать это сам.
— Я хочу, чтобы жена четко это представляла, — снова сказал Питер. — Она останется с ребенком… меня тогда может здесь не быть. Я должен устроить это до отъезда.
— Я думаю, что мог бы все объяснить миссис Холмс, когда придет время.
— Я бы хотел сделать это сам. Она будет очень испугана.
— Да, конечно… — Подумав, аптекарь сказал: — Что ж, пойдемте.
Они прошли склад. Там в углу стоял ящик с частично отбитой крышкой. Аптекарь оторвал ее до конца. Ящик был заполнен маленькими красными коробочками двух видов.
Аптекарь взял по одной коробочке каждого вида и вернулся с Питером в аптеку. Там он открыл маленькую коробочку: в ней лежала пластиковая трубка с двумя таблетками. Он осторожно вынул их, положил туда две таблетки аспирина, после чего уложил трубку обратно в коробку и подал ее Питеру.
— Это для тех, кто может принимать таблетки, — сказал он. — Можете взять это и показать миссис Холмс. Достаточно одной, чтобы почти мгновенно наступила смерть. Вторая на всякий случай. В свое время мы будем выдавать эти средства всем желающим.
— Огромное спасибо, — сказал Питер. — А что с ребенком?
— С ребенком или с любимым животным… собакой или котом… несколько иначе. — Аптекарь открыл вторую коробочку и вынул маленький шприц. — У меня есть один использованный, и я положу его для вас: Инструкция наверху. После подкожного впрыскивания ребенок довольно быстро заснет.
Он подал Питеру коробочку со шприцем.
— Вы очень любезны, — поблагодарил Питер. — Мэри придет к вам, когда настанет время. Сколько я вам должен?
— Нисколько. — Аптекарь развел руками. — Лекарство бесплатное.
5
Из трех подарков, которые Питер Холмс привез в тот вечер жене, манеж был принят с наибольшей радостью. Это был новенький деревянный манеж, покрашенный зеленой краской, с яркими подвижными шарами на прутьях с одной стороны. Питер поставил его в саду и вызвал Мэри из дома. Она пришла и устроила детальный осмотр, проверяя устойчивость и убеждаясь, что ребенок не сможет повалить его вместе с собой.
— Только бы эта краска не начала облезать, — вздохнула Мэри. — Ты же знаешь, она все сосет. А зеленая краска очень опасна. В ней есть медная зелень.
— Я спросил об этом в магазине, — успокоил ее Питер. — Это не масляная краска, а нитро. Дженнифер должна иметь ацетоновую слюну, чтобы ее слизать.
— Она может слизать краску с очень многих вещей. — Мэри отошла и посмотрела на манеж издалека. — Чудесный цвет. Отлично подойдет к шторам в детской.
— Я так и подумал, — скромно сказал он. — Там был еще голубой, но я сразу понял, что тебе понравится этот.
— Он мне очень нравится. — Она обняла мужа. — Прелестный подарок. Ты, наверное, намучился с ним в трамвае. Спасибо тебе, спасибо, дорогой.
— Не за что. — Он тоже поцеловал ее. — Я рад, что доставил тебе удовольствие.
Она принесла Дженнифер и посадила ее в манеж. Потом принесла виски и содовую, и они сели по обе стороны от манежа со стаканами в руках. Девочка ухватилась за один из прутьев и сжала кулачок.
— А ты не думаешь, что она слишком рано встает на ноги? — Мэри обеспокоенно посмотрела на мужа. — Может, без манежа она не так быстро начала бы ходить. У детей, которые слишком рано начинают ходить, потом бывают кривые ноги.
— Пожалуй, нет, — сказал Питер. — Каждый начинал свою жизнь в манеже. Я сам сидел в таком, но не скажу, чтобы мои ноги были кривыми.
— Ну, если бы она не держалась за него, то наверняка держалась бы за что-нибудь другое. Например, за стул.
Вскоре Мэри забрала Дженнифер, чтобы ее выкупать и подготовить ко сну, а Питер установил манеж в детской комнате. Потом он накрыл стол для ужина, сел на веранде и, нащупав в кармане коробочки, задумался, как вручить эти «подарки» жене.
Он приступил к делу вечером, прежде чем Мэри перенесла ребенка наверх, в их спальню. После долгого молчания он неловко сказал:
— Я хочу поговорить с тобой кое о чем перед походом. Она взглянула на него.
— О чем?
— О лучевой болезни, которой заболевают люди на севере. Ты должна кое-что знать.
Она вздрогнула:
— Ах, об этом! До сентября я ни слова не хочу слышать об этом.
— К сожалению, нам все же придется об этом поговорить, — серьезно сказал он.
— Не понимаю, зачем. Ты еще успеешь сказать мне все, когда придет время, когда будет точно известно, что это приближается. Миссис Хилдред говорила, что ее муж слышал от кого-то, будто это и вовсе до нас не дойдет. Оно движется все медленнее или что-то в этом роде.
— Не знаю, кто информирует мужа миссис Хилдред, а я скажу, что в этих сплетнях правды нет ни на грош. Оно неумолимо приближается и может быть здесь в сентябре или даже раньше… уже летом…
Она уставилась на него широко открытыми глазами.
— Значит, мы все заболеем этим?
