Аркадий Стругацкий - Собрание сочинений в 10 т. Т. 10. Хромая судьба.
Получается! Вольфрамовая спираль. Вес 4,732 грамма. Подвешена в вакууме на нейлоновой нити. Я просто смотрел на нее, и она отклонилась от начального положения на пятнадцать с небольшим градусов. Это уже нечто. Режим генератора...» Я говорил с Горчинским, — сказал директор, закончив чтение ряда цифр, — сегодня ночью. Он видел вакуумный колпак с подвешенной спиралькой. Потом прибор исчез. Видимо, Комлин разобрал его. «Психодинамическое поле — мышца мозга — работает. Не знаю, как это у меня получается. И ничего нет странного в том, что не знаю. Что нужно сделать, чтобы согнулась рука? Никто не ответит на этот вопрос. Чтобы согнуть руку, я сгибаю руку. Вот и все. А ведь бицепс — очень послушный мускул. Мышцу надо тренировать. Поля мозга тоже нужно научить работать. Вопрос — как?
Интересно, «усилием мысли» ни одной вещи я не могу поднять. Только передвигаю. И не по произволу. Спичку и бумагу — всегда вправо. Металл — к себе. Лучше всего обстоит дело со спичками. Почему?
Психодинамическое поле действует через колпак из стекла и не действует через газету. Чтобы воздействовать на предмет, мне надо видеть его. Гашу свечу. Расстояние — в пределах «нейтринника».
Убежден, что возможности мозга неисчерпаемы. Необходимы только тренировка и определенная активация, возбуждение белковых молекул и целых нейронов. Придет время, и человек будет считать в уме лучше любой счетной машины, сможет за несколько минут прочитать и усвоить целую библиотеку...
Это страшно утомляет. Раскалывается голова. Иногда могу работать только под непрерывным облучением и к концу весь покрываюсь по´том. Не надорваться бы. Сегодня работаю со спичками».
На этом записи Комлина кончались.
Инспектор сидел зажмурившись и думал о том, что, быть может, идее Комлина суждено принести богатые плоды. Но все это еще будет, а пока Комлин лежит в госпитале. Инспектор открыл глаза, и взгляд его упал на кусок миллиметровки. «...С этим зверьем — обезьянами и собаками — ничего не узнаешь. Надо самому», — прочитал он. Может быть, Комлин прав?
Нет, Комлин не прав. Не прав дважды. Он не должен был идти на такой риск, и, уж во всяком случае, не должен был идти на такой риск в одиночку. Даже там, где не могут помочь ни машины, ни животные (инспектор снова взглянул на кусок миллиметровки), человек не имеет права вступать в игру со смертью. А то, что делал Комлин, было именно такой игрой. И вы, профессор Леман, не будете директором института, потому что не понимаете этого и, кажется, восхищаетесь Комлиным. Нет, товарищи, говорю я вам! Под огонь мы вас не пустим! В наше время мы можем позволить себе отмерять семьдесят семь раз, прежде чем отрезать. В наше время вы, ваши жизни дороже для нас, чем самые грандиозные открытия.
Вслух инспектор сказал:
— Я думаю, что можно писать акт расследования. Причина несчастья понятна.
— Да, причина понятна, — проговорил директор. — Комлин надорвался, пытаясь поднять шесть спичек.
Инспектора провожал директор. Они вышли на площадь и неторопливо двинулись к вертолету. Директор был рассеян, задумчив и никак не мог приспособиться к неспешной, ковыляющей походке инспектора. У самой машины их догнал Александр Горчинский, взлохмаченный и мрачный. Инспектор, уже пожав руку директору, взбирался в кабину — это было трудно ему.
— Ноют старые раны, — пробурчал он.
— Андрею Андреевичу уже значительно лучше, — негромко сказал Горчинский. — Через месяц он будет здоров.
— Знаю, — сказал инспектор, усаживаясь наконец с довольным кряхтеньем.
Подбежал пилот, торопливо вскарабкался на свое место.
— Будете писать рапорт? — осведомился Горчинский.
— Буду писать рапорт, — ответил инспектор.
— Так... — Горчинский, шевеля усиками, посмотрел инспектору в глаза и вдруг спросил высоким тенорком: — Скажите, пожалуйста, вы не тот Рыбников, который в шестьдесят восьмом году в Кустанае самовольно, не дожидаясь прибытия автоматов, разрядил какие-то штуки?
— Александр Борисович! — резко сказал директор.
— ...Тогда еще что-то случилось с вашей ногой...
— Прекратите, Горчинский!
Инспектор промолчал. Он крепко стукнул дверцей кабины и откинулся на мягком сиденье.
Директор и Горчинский стояли на площади и, задрав головы, смотрели, как большой серебристый жук со слабым гудением проплыл над семнадцатиэтажной бело-розовой громадой института и исчез в синем предвечернем небе.
ЗАБЫТЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ
1
«Тестудо» остановился перед шлагбаумом. Шлагбаум был опущен, над ним медленно мигал малиновый фонарь. По сторонам уходили в темноту ажурные решетки металлической ограды.
— Биостанция, — негромко сказал Беркут. — Давайте выйдем.
Полесов выключил двигатель. Когда они вылезли, фонарь над шлагбаумом потух, и вдруг густо взревела сирена. Иван Иванович вздохнул полной грудью и сказал, разминая ноги:
— Сейчас кто-нибудь прибежит и станет уговаривать не рисковать жизнью и здоровьем. Для чего мы здесь остановились?
Метрах в тридцати справа от шоссе в теплом сумраке смутно белели стены старых коттеджей. Через бурьян вела узкая тропинка. Одно из окон осветилось, стукнула рама, кто-то сиплым голосом осведомился:
— Новокаин привез? — И, не дожидаясь ответа, добавил сварливо: — Сто раз я тебе говорил — останавливайся подальше, не буди людей!
Снова стукнула рама, и стало тихо.
— Гм!.. — хмыкнул Иван Иванович. — Ты привез новокаин, Беркут?
Возле коттеджа появился темный силуэт, и прежний голос позвал:
— Валентин!
— Он нас, видно, с кем-то путает, — сказал Иван Иванович. — Так что же, будем отдыхать? Может быть, поедем дальше?
— Нет, — сказал Полесов.
— Это почему же — нет?
На тропинке зашумел бурьян, меж стволов сосен замелькал огонек папиросы. Огонек описывал замысловатые кривые, рассыпая длинные струи гаснущих искр.
— Сначала разведка, — сказал Полесов.
Человек с папиросой продрался наконец через бурьян, вышел на шоссе и сказал:
— Проклятая крапива! Ты привез новокаин, Валентин? Кто это с тобой?
— Видите ли... — снисходительно начал Иван Иванович.
— Дьявол! Это не Валентин! — удивился человек с папиросой. — А где Валентин?
— Представления не имею, — сказал Иван Иванович. — Мы из ИНКМ.
— Из... ага, — сказал незнакомец. — Очень приятно. Вы извините, — он стыдливо запахнул халат, — я несколько неглиже. Начальник биостанции Круглис... — представился он. — Но я думал, что приехал Валентин. Значит, вы геологи?
— Нет, мы не геологи, — мягко возразил Беркут. — Мы из Института неклассических механик. Мы физики.
— Физики? — Биолог бросил папиросу. — Позвольте... Физики? Так это вы едете в эпицентр?
— Совершенно верно, — подтвердил Беркут. — С вашего разрешения, это именно мы едем в эпицентр. Разве вас не предупредили?
Биолог перевел взгляд на исполинскую черную массу «Тестудо». Затем он обошел Беркута, приблизился к машине и похлопал ладонью по броне.
— Дьявол! — сказал он с восхищением и завистью. — Танк высшей защиты, да? Черт... Везет вам, физикам. А я бьюсь второй год и не могу получить разрешение на глубокую разведку. А мне она нужна позарез. Я бы там... Слушайте, товарищи, — проговорил он унылым голосом, — возьмите меня с собой. Что вам стоит, в конце концов?
— Нет, — сразу ответил Полесов.
— Мы не имеем права, — мягко сказал Беркут. — Нам очень жаль...
— Понимаю, — буркнул биолог и вздохнул. — Да, меня предупредили. Только я не ждал вас так скоро.
— До Лантанида нас подбросили по воздуху, — объяснил Беркут.
Наступила глубокая сонная тишина, от которой сразу стало темнее. Потом невдалеке кто-то крикнул несколько раз, странно и тоскливо. В чаще леса сорвалась с шуршанием тяжелая шишка, царапнула густые ветви и гулко ударилась о землю.
— Филин, — сказал биолог.
— Не похоже, — усомнился Полесов.
Биолог засопел.
— Мальчик, — сказал он, — вы когда-нибудь слыхали, как кричит филин?
— Не один раз.
— А вы когда-нибудь слыхали, как кричит филин с той стороны?
— То есть?
— Из-за кордона, из-за шлагбаума... с той стороны?
— Н-не знаю, — сказал Полесов неуверенно.
— Мальчик, — повторил биолог.
Все снова замолчали, и в темноте снова закричал странный филин.
— Что же мы стоим? — спохватился биолог. — До утра далеко. Пойдемте, я вас устрою на ночь.
— Может быть, все-таки... — сказал Иван Иванович.
— Нет, сначала разведка, — повторил Полесов. — Я думаю, там, впереди, очень плохая дорога...
— На той стороне вообще нет дороги, — заметил биолог.
— ...и вообще неизвестно, что делается, — продолжал Полесов. — Я пущу киберразведчиков в ночной рейд. Они соберут информацию, и утром мы тронемся.
