Витус Вагнер - Дети пространства
— Что теперь будем делать? — спросил Эрнест, когда они вышли из кафе. — Уже вечер, шестой час. Через час стемнеет, а ты, наверное, устал от всех этих перелётов, смен календаря и прочего. Предлагаю поехать ко мне. У меня в доме есть свободная комната — старший сын недавно отделился, а младший до неё ещё не дорос. Посмотришь на быт обычной марсианской деревни.
В сторону Соацеры и Меласа рейлеры ходили каждые двадцать минут. Они вышли на тихой платформе, не доезжая пары остановок до Соацеры. Вместе с ними вышли ещё два человека, похоже, старшие школьники, поздоровались с Эрнестом и убежали куда-то на другую сторону путей, под эстакаду.
Узенькая дорожка, по которой они шли, почти сразу вывела на берег то ли речушки, то ли канала, обсаженного по обеим сторонам довольно высокими деревьями, и пошла параллельно воде. В воде плескалась какая-то рыба, в ветвях деревьев пели птицы. Такая вот пасторальная идиллия — на другой планете, в огромном каньоне, перекрытом плёнкой…
Минут через пятнадцать прогулки, когда Солнце уже коснулось близкого марсианского горизонта, они дошли до деревни, утопающей в садах. На краю деревни располагался гараж весьма приличных размеров с несколькими воротами, перед которым было припарковано несколько тракторов, грузовичков, косилок и прочей сельскохозяйственной техники.
— Сейчас заберу оттуда младшего, — сказал Эрнест. — Наверняка он после школы завис в гараже дядюшки Михеля с его подмастерьями.
Он исчез в гараже и через минуту вернулся, таща за руку мальчишку, который на ходу сыпал вопросами:
— Папа, а город Гелиум называется в честь топлива для тиэни3, или это топливо назвали в честь города, где его добывают?
— Газ гелий был известен людям задолго до того, как заселили Марс. Но всё еще интереснее: за много лет до того, как люди научились летать в космос, один писатель написал книжку про принцессу Марса, и там был город Гелиум. Поэтому город, где добывают гелий, и назвали Гелиум, а не, скажем, Гелиополис. Знакомься, Бэзил, это дядя Анджей, он с Земли.
Мальчик, скромно потупив глаза, поздоровался, но через секунду уже обратился с вопросом к Анджею:
— А правда, что на Земле есть рыцарские замки?
— Правда, — сказал Анджей, вспомнив замок Лихтенштейн буквально в одной остановке электрички от своего дома.
— А рыцари там живут?
— Нет. Но иногда люди собираются, надевают рыцарские доспехи и устраивают там рыцарский турнир.
— А где-нибудь ещё рыцари на Земле живут?
— В Англии. Там, если король хочет кого-то наградить — учёного, писателя или даже певца, — то иногда присваивает человеку звание рыцаря. Скакать на коне и махать копьём от такого рыцаря не требуется, но все окружающие его уважают, потому что король отметил его заслуги.
Пройдя метров двести по деревенской улице, они остановились перед коттеджем, который ничем не выделялся из окружающих домов. Эрнест откинул чисто символический крючок и распахнул калитку. Когда они зашли во двор, над крыльцом зажёгся мощный фонарь, дверь открылась, и на двор выглянула девушка с длинной пшеничной косой.
— Это Труди, моя средняя дочь, — представил её Эрнест. — Она у нас сейчас за хозяйку, потому что супруга уехала в Кандор, к нашему старшему. Там намечается прибавление семейства.
Он провел Анджея в гостевую комнату и оставил, предоставив устраиваться.
Анджей начал распаковывать сумку и обнаружил там несколько подарков, которые Мара впихнула ему в последний момент, именно с прицелом на то, чтобы дарить местным жителям. Среди этих подарков была и полупрозрачная пластиковая коробочка с чем-то темным и шуршащим. Анджей открыл её и понюхал. Да, это был не просто чай, а тот самый чай ручной работы из-под Симлы, которым Мара полгода назад потрясла всех у Рандью.
Анджей взял коробочку и спустился на кухню. Там возилась с ужином Труди.
— Вот небольшой подарок. Земной чай. Индийский.
— Ух ты! А как его заваривают?
— Вообще есть какой-то специальный способ, но я всегда заваривал просто — наливал в нагретый чайник крутой кипяток и давал естественно остыть.
— Крутой кипяток на Земле — это сто по Цельсию? — уточнила Труди.
— Да. А у вас иначе?
— У нас тут вода кипит при шестидесяти пяти. Поэтому заварочные чайники устроены вот так, — она протянула Анджею что-то вроде маленькой скороварки с краном, как у русского самовара. На предохранительном клапане была нанесена шкала с цифрами от 65 до 120. — Вот здесь выставляется температура, потом сюда засыпается заварка, наливается вода и ставится на огонь. Когда температура достигнет нужной величины, клапан откроется и отпустит вот этот стопор. Заварка высыпается в воду. Потом ждём сколько надо, выключаем огонь, ждём, когда температура упадет до безопасной — тогда поднимется вот этот флажок. И можно наливать.
Анджей вспомнил где-то читанную статью про правильное заваривание чая и решительно выставил клапан на 85°.
Результат вполне соответствовал его ожиданиям. Конечно, у Мары получалось лучше, но Эрнест, попробовав чай, заметил:
— Вполне понимаю англичан XIX века. За таким стоит устраивать гонки через полпланеты.
— Эх, жалко, что идея возить чай с Земли на Марс через космос, которую мы обсуждали в Кораде, не окупается…
— А надо настроить космических чайных клиперов с солнечными парусами, — влез в разговор Бэзил. — Из той плёнки, которой хандрамиты перекрывают. И устраивать между ними гонки, как в старину.
Труди откинулась на спинку стула и поглядела в потолок, словно увидела там парочку обгоняющих друг друга солнечных парусников.
В конце ужина Анджей спросил у Эрнеста:
— А тут есть где-нибудь место, где можно покачать мышцы? А то тут у вас всё-таки гравитация послабее, чем на большинстве планет, а мне скоро улетать на Лемурию.
— Вообще говорят, что у нас гости быстро не растренировываются. Не Луна всё-таки. Но конечно, есть. Труди, ты сегодня собираешься в бассейн? — обратился он к дочке, уже закончившей загружать посудомоечную машину.
— Да, только ужин переварю. Через часик.
— Покажи тогда Анджею, где там что.
Через марсианский час Анджей, переодевшись в спортивный костюм с эмблемами Лунной базы МИСС, выданный ему вагабовским завхозом для упражнений на Луне, вместе с Труди, одетой в халатик типа короткого кимоно и пляжные тапочки, отправился куда-то в центр деревни.
На хандрамит Офир уже опустилась глубокая тропическая ночь. В небе сияли звёзды, яркие как где-нибудь в горах, а почти в зените медленно плыл маленький, раза в два с половиной меньше земной Луны, неровный кружок Фобоса.
Уличного освещения тут не было. Улицу освещали только огромные окна гостиных на первых этажах домов, лишённые всяких признаков занавесок. Впрочем, этого было вполне достаточно для ориентировки.
Впереди показался кусок мохнатой темноты — участок, заросший деревьями, что-то вроде местного парка. Чуть дальше деревья были подсвечены снизу странным голубоватым светом.
— Вот мы и пришли, — сказала девушка, когда они подошли к этим деревьям.
Оказалось, что тут был открытый бассейн, выложенный голубой плиткой и подсвеченный подводными лампами. Рядом под легким навесом располагались скамейки и вешалки для одежды. Стена у этой импровизированной раздевалки была только с одной стороны и переходила в высокую, в полтора человеческих роста, живую изгородь.
— Вот там душевые и сауна, — Труди указала на дверь в стене, — а за этой изгородью тренажерная площадка. А я поплыла, а то все наши уже в воде.
В бассейне действительно плескалось человек восемь молодежи. Труди скинула с себя кимоно, бросив его на лавочку, и с разбегу прыгнула рыбкой в бассейн. Как и в Порт-Шамбале, мысли о таких вещах, как купальники и плавки, здесь никому не приходили в голову.
Анджей прошёл сквозь арку в живой изгороди и оказался на достаточно хорошо освещенной площадке, хотя снаружи было почти незаметно, что здесь есть какой-то свет. Тренажёры здесь были точно такие же, как на Лунной базе, комплекс упражнений он уже успел хорошо выучить. Правда, в этот раз он начал задыхаться, не сделав и четверти обычного комплекса. Пришлось снизить нагрузку.
Кроме него, на площадке занимался ещё один мужчина — сухощавый, чуть ниже среднего роста, абсолютно седой, с аккуратно подстриженной бородкой.
Когда они одновременно закончили очередной подход и переводили дух, абориген вдруг обратился к Анджею:
— Добрый вечер. Вы здесь новенький?
— Я тут, можно сказать, в гостях. Я Анджей Краковски, журналист с Земли.
— А я Герберт Штайер, можно просто Берт, профессор геологии в отставке. Вижу, вы только что прилетели и ещё толком не акклиматизировались, так что не напрягайтесь зря. За несколько дней мышцы не успеют потерять тонус, а дыхалка постепенно адаптируется.
