Николай Чадович - Жизнь Кости Жмуркина, или Гений злонравной любви
Инспектор между тем уселся на свой мешок, вперил в меня гляделки (которые на самом деле были искусно изготовленными контактными линзами), широко растянул губы (которые на самом деле были лишь куском высокопрочного и эластичного пластика) и, приспосабливая свои голосовые связки к плотной земной атмосфере, наполовину проперхал, наполовину прогундосил:
– Имею полномочия проверить вашу деятельность здесь, как служебную, так и финансовую. Сколько времени нужно вам, чтобы предоставить необходимую документацию?
– Нисколько, – я уже почти овладел собой, – можете приступать хоть сейчас.
– Отлично! Ценю добросовестных и аккуратных работников, – не без доли ехидства произнес он, устанавливая на кухонный стол портативное печатающее устройство. – Начнем по порядку. Прибыли вы сюда, значит, с обычным заданием: внедриться, законспирироваться, осмотреться, после чего с помощью некоторых хорошо вам известных методов приобрести неограниченное влияние в высших сферах общества, создав тем самым предпосылки для приобщения аборигенов к Великой Мечте. Правильно я говорю?
– Правильно, – подтвердил я, начиная догадываться, куда он клонит.
– Предварительное исследование планеты с помощью оптических и радиотехнических средств позволило собрать исчерпывающий справочный материал. Компетентные ведомства провели большую подготовительную работу по копированию внешнего облика местных жителей, описанию их обычаев, изучению языка и письменности. Специально для этого случая было синтезировано некое вещество под названием «перец», имевшее, по заключению экспертов, огромную покупательную способность в наиболее развитых регионах планеты. – Инспектор похлопал по мешку. – В момент отбытия на задание вы имели при себе тысячу двести горстей и восемьдесят одну щепоть этого самого перца. Прошу отчитаться в его использовании.
Все инспектора, как я заметил, делятся на две категории. Одни сразу начинают говорить о долге, клятве, Верном Пути и Великой Мечте. Другие первым делом снимают остатки наличности в кассе. Этот был из вторых.
– Восемьдесят одна щепоть истрачена на подкуп четырех монархов, пяти канцлеров, двух фаворитов, шести премьер-министров, десяти начальников тайных полиций, семи редакторов влиятельных газет и пятнадцати лидеров ведущих партий, как правящих, так и оппозиционных. Все остальное я использовал на борьбу с тараканами, – отчеканил я как по писаному. Юмор – величайшее изобретение землян, но освоить его не менее трудно, чем научиться застегивать пуговицы на брюках.
– Кто такие тараканы? – вполне серьезно поинтересовался инспектор.
Можно было, конечно, продолжая в том же духе, развести бодягу про то, что тараканы не кто иные, как члены могущественного ордена местных ксенофобов, имеющего целью беспощадное искоренение любого инопланетного влияния. Однако стоит ли осквернять ложью и ерничанием последние часы жизни?
– Это такие насекомые, – подчеркнуто равнодушным тоном пояснил я. – Весьма противные. Вон, кстати, один ползет по стене.
Инспектор не поленился изловить рыжего наглеца, долго рассматривал его и даже поднес к своей единственной, криво продавленной ноздре. Затем он вернул таракана на прежнее место, снова уселся на драгоценный мешок и неторопливо вставил в печатающее устройство чистый бланк акта.
– Как я понял, по первому вопросу вы отчитаться не можете. – В голосе инспектора слышалось тщательно скрываемое ликование.
Ну как же! Я допустил нарушение! А он его выявил!
– Дело в том, что вся предварительная информация к моменту моего появления здесь безнадежно устарела. Двести пятьдесят лет свет шел отсюда туда, и еще столько же лет я со скоростью света летел оттуда сюда. Пятьсот лет прошло, понимаете? Пять веков!
– При чем здесь пять веков? Вы мне голову не морочьте. Где перец?
Безусловно, инспектор слышал и о скорости света, и о замедлении течения времени при межзвездных перелетах, и о независимом годе. Слышать-то слышал, но верил в эту метафизику слабо. Такие личности доверяют только тому, что можно пощупать, взвесить, взять на учет и заактировать. Тем более что на нашу родную планету хоть через пятьсот лет вернись, хоть через тысячу, никаких перемен не заметишь.
– За эти пять веков здесь все изменилось! Полностью! Перцу вашему сейчас грош цена! Да и с настоящим перцем эта дрянь ничего общего не имеет!
– Подождите! – Слова мои, похоже, ничуть не интересовали инспектора. – Вы получили вещество, отмеченное в транспортной накладной как особо ценное?
– Получил.
– Расписались за него?
– Расписался.
– Отчитаться в использовании можете?
– Не могу.
– Так и запишем. Допущена растрата материальных ценностей в особо крупных размерах.
– Пишите, – только махнул я рукой.
– Далее взгляд инспектора зашарил по моей скудно обставленной комнате.
– Перед отлетом вы также получили снаряжение, в состав которого, кроме всего прочего, входили образцы наиболее распространенных типов одежды. Что-то я их здесь не вижу.
– И не увидите! Что я, шут гороховый! Такую одежду сейчас только на маскарадах носят. И вам советую гардеробчик сменить.
– Следовательно, имеет место разбазаривание казенного имущества?
– Следовательно, имеет.
– Теперь о главном. – Голос инспектора приобрел металлическое звучание. – Аборигены восприняли Великую Мечту? Готовы идти вслед за нами Верным Путем?
– Нет.
– Как вы сказали? – Человеческой мимикой инспектор еще не владел, но о выражении его настоящего лица можно было без труда догадаться.
– Я сказал – нет!
– И вы отдаете себе отчет, чем это грозит вам лично?
Конечно же, такой отчет я себе отдавал. Кроме того, я знал, что все инспектора наделены весьма широкими полномочиями, в том числе судебными и даже карательными. Но только сейчас, услышав зловещий шепот этого чудовища, я окончательно понял, что нынешний вечер может быть в моей жизни последним. Вот тут-то я испугался по-настоящему. А испугавшись, залепетал:
– Есть объективные обстоятельства. Прошу выслушать…
– Выслушаю непременно. Но сначала отмечу в акте: особо важное задание сорвано по причине преступной халатности агента.
– Отмечайте! – вдруг прорвало меня. – Отмечайте! Да что вы во всем этом понимаете? Я тут бьюсь как рыба об лед! Из кожи вон лезу!
– Что?! – взревел инспектор, вскакивая. – Что?!
Вот тут я действительно дал маху! Необходимо пояснить, что обитатели нашей планеты, в отличие от землян, способны увеличивать свои размеры, а следовательно, и вес, на протяжении всей жизни. Поэтому в целях экономии на каждого индивида, достигшего зрелости, надевается так называемая «кожа» – нечто среднее между рыцарскими доспехами и космическим скафандром. Указанное устройство не позволяет плоти разбухать сверх положенного размера, что весьма способствует ограничению аппетита и, кроме того, содействует поддержанию социальной справедливости. «Вылезти вон из кожи» – считается у нас тягчайшим преступлением.
– Я совсем не в том смысле… – Однако мои жалкие объяснения уже ничего не значили для инспектора. Отныне в его глазах я был не только растратчиком и бездельником, но еще и злонамеренным элементом.
– Быстро же вы забыли все, что свято и дорого для нас! – От голоса инспектора задрожали стекла в оконной раме. – Бдительность утратили! Зажрались! Что это? – Он ухватил за хвост сомнительного вида селедку, которой я как раз собирался поужинать.
– Пища, – подавленно сообщил я. – Ням-ням.
– Я понимаю, что пища, а не дерьмо! – Сарказм инспектора, казалось, был безграничен. – А сколько она стоит? У нас ничего такого даже ветераны Освоения Центра Галактики не едят.
Тут мне в голову пришла одна интересная мысль.
– Вы, наверное, проголодались с дороги? – искательно спросил я. – Перекусите…
– Перекусите, перекусите… – проворчал инспектор. Жадность боролась в нем с чванством, и некоторое время исход этой борьбы был для меня неясен. – Перекусить-то можно, – сдался он наконец. – Только не надейтесь этим облегчить свою участь.
Селедку инспектор сжевал целиком, не оставив ни хвоста, ни жабер. Плавленый сырок умял вместе с оберткой. Полбуханки черного хлеба запил бутылкой подсолнечного масла. Соль из солонки просто вытряхнул в свою пасть. Совершив этот гастрономический подвиг, он расстегнул верхнюю пуговицу камзола и глубокомысленно констатировал:
– Неплохо живете. Богатая, видно, планета… Ну ладно, рассказывайте все как было. Только без лишних подробностей.
– Про полет говорить не буду. Горя натерпелся всякого. Главное, жив остался. Когда становилось совсем невмоготу, пел марш Верного Пути. Приземлился благополучно. Транспортное средство, согласно инструкции, отправил обратно. А вот дальше пошли сплошные неудачи. Даже вспоминать не хочется. Хорош же я был, когда в костюме испанского гранда вышел к ближайшей железнодорожной станции, на академической латыни заговорил с дежурным, а потом попытался подкупить его горстью перца. Очень скоро я понял, что все здесь изменилось. Причем изменилось кардинально. Не было радио – есть, не было электричества – имеется, не было атомной энергии – вот-вот появится. Языки, которые я изучал, безнадежно устарели. Нравы изменились. И даже не это самое страшное! На планете больше сотни государств, десятки религий, политическая ситуация меняется с молниеносной – по нашим понятиям – быстротой. Что ни год, то войны, мятежи, заговоры, реформы, эпидемии, биржевые крахи. Голова кругом идет! Я честно старался выполнить свой долг, клянусь. Но ничего не получалось. Перепробовал все методы, которые мы обычно применяли на таких планетах, – безрезультатно! По части интриг мы по сравнению с землянами дети. Самое большее, чего я смог добиться с помощью лести, была должность кладбищенского сторожа. Подкуп отпал сам собой, за это благодарите ваших экспертов, чтоб им этот перец всю жизнь нюхать! Я стал искать новые методы. Проповедовал Великую Мечту на площадях и базарах. Писал прокламации, манифесты и подметные письма. Создавал религиозные секты и подпольные организации. Обратился к миссионерству, масонству и мессианству. В какие только переплеты из-за этого не попадал. Меня принимали то за психа, то за проходимца, то за шпиона сопредельной державы. Не было, наверное, на всей Земле такой тюрьмы, каторги и сумасшедшего дома, где бы я не побывал. Много раз меня расстреливали, сажали на электрический стул, побивали камнями, вешали и гильотинировали. Все это, конечно, не смертельно, но крайне неприятно. Тут даже марш Верного Пути не помогал…
