Далия Трускиновская - Дурни Вавилонские
— Но это же Таш!
— Тихо. Не она мне нужна. Тихо…
Я не узнавал Гамида. Он был спокоен так, словно совсем недавно не охотился за этой женщиной с ножом.
— Хорошо, что она приехала. Значит, в Другой Башне разумные уже знают про наше счетное устройство и про его успехи…
— Но она же в этом ничего не смыслит. Она — женщина…
— Ей и не надо смыслить. Ее прислал Авенир — договориться…
— О чем?
— Потом скажу. Видно, у нас тут очень хорошее устройство, если Авениру хочется узнать о нем побольше. И Евер Сати — настоящий разумный…
— Ну и что?
— Ничего. Идем спать.
Мне не нравилось, что он слишком много обо всем думает, да еще говорит загадками. Раньше мы всё прямо друг другу высказывали. Он не мог бояться, что я кому-то разболтаю: мы шестеро по-прежнему держались вместе и с посторонними откровенных разговоров не затевали. Разве что с носильщиком Абдадом я волей-неволей подружился. Он был такой же простой парень, как мы, только немного старше.
Еще мы восстановили приятельские отношения с тремя парнями из Нашей Башни. Они, как и мы, были из одной деревни и называли друг друга братьями. Мы даже слыхали про эту деревню, она была к югу от нашей и называлась Армиль-Телль. Это был тот самый Армиль-Телль, жители которого деда на козе женили. Сперва мы угостили их пивом, потом они — нас.
Им очень хотелось узнать про Другую Башню, и мы им рассказывали про Трубу, про крестовину, которую ослы вращали в Трубе, про связки табличек с новостями и про печатное устройство тоже.
— Сколько же табличек в хранилище? — спросили они, имея в виду то хранилище, которое построено возле здания для счетного устройства Самариаха. А оно было немалой величины — сто шагов в длину, не шутка! И, насколько я знал правила хранения, там стояли длинные полки с длинными ящиками, по пять полок в высоту.
— Их там сотни сотен, — ответил Левад.
— Наверно, очень трудно найти нужную?
— Когда им понадобится найти таблички с нашими договорами на десять лет, чтобы сунуть их нам в нос, поверьте, таблички найдутся очень быстро! — вдруг воскликнул Гугуд с такой злостью, что те парни растерялись.
— Это правда? — спросили они Тахмада, которого привыкли считать нашим старшим.
— Правда, — согласился он. — Там очень много про нас, на тех табличках. Ведь подрядчики сдают их туда, и можно узнать, сколько денег мы получили.
— Это что же получается? — спросили они. — Если мы что-то сделаем не так, они смогут узнать, кто мы, откуда мы, и послать человека к нашим старикам, чтобы нас прокляли?
— Вряд ли, — ответил Тахмад, но как-то неуверенно.
— Они положат таблички в храме Тиамат, чтобы все на них наступали, — хмуро сказал Абад.
— И это вряд ли, — возразил Тахмад, но вид у него был унылый.
— Но вот что на самом деле опасно — наши договоры на десять лет. Если мы начнем требовать заработанные деньги, Бешеный Пес может взять их в хранилище, отнести их в Вавилон, к судьям, и за нами пришлют солдат, и вернут нас к Зубастому. Что вы на это скажете, братцы? А, Субат-Телль? — полюбопытствовал Гамид.
— Так и будет, — согласился я. — Хозяин нашел хорошее место для башни, но недостаточно далеко от Вавилона.
— А далеко ее ставить нельзя, разве ты не понял? Башни и город связаны, башни кормят те храмы, которые дают деньги на постройку. Откуда, думаешь, у твоего хозяина взялись те деньги, с которыми он начал дело? Ему дали их те, которым Другая Башня как камень в глотке! — воскликнул Гамид. — Если бы мы всё это знали раньше, когда нас, деревенских дурней, вели в Вавилон!
— Нужно найти договоры и уничтожить их, — решил Тахмад. — Их для того сюда привезли, чтобы держать нас в руках, и если что — отправить в Вавилон, чтобы нас там судили.
— В хранилище столько табличек — как понять, которые наши? — ехидно спросил Гамид.
— Там еще три корзины табличек проклятой Тиамат, — напомнил Гугуд. — И они лежат рядом с табличками, на которых имена Мардука и Асторет, и нет смелого человека среди служителей счетного устройства, чтобы разбить их, а осколки выкинуть!
— Среди служителей устройства — нет, но, может, найдутся другие смелые люди, — ответил ему Гамид, как всегда, загадочно.
— Видите, парни, в какую беду мы попали, когда поставили свои печати на договорах? И вот нам плохо, — сказал Тахмад. — Нам тут очень плохо.
И мы все его отлично поняли.
— Все-таки в Нашей Башне было гораздо лучше, — пробормотал я.
— Домой хочу, — прошептал Абад. — К маме…
— Нельзя домой, — вздохнул Левад. — Договоры. Найдут — убьют. Вообще никуда нельзя. Всюду — проклятые башни… А мы бессильны…
— Нет, нет, нет! — выкрикнул Гамид и ударил кулаком по столу. — Нам только кажется, будто мы бессильны!
Тахмад лишь рукой махнул.
— Что же делать? — спросили те парни.
— Не ставить печати на договорах! — закричали мы.
— Но у нас нет никаких печатей!
Мы разом вздохнули.
Рассказывать им про башню Элиава, в которой на самых верхних ярусах деньги, а на нижнем — простые парни с тачками, мы не стали. Они и так услышали слишком много гадостей и затосковали.
Прошло еще немного времени. Мы с теми парнями сдружились. Мы уже имели опыт и хотели им помочь, чтобы они не делали наших ошибок. А им Новая Башня нравилась всё меньше. Особенно не нравилось, что деньги не выдают, как в Нашей Башне, каждый вечер, а заносят знаками на таблички, таблички же обжигают и сдают в хранилище. Чтобы взять кувшин пива, нужно было пойти к пивовару с человеком, умеющим писать, чтобы он на табличке отметил, сколько пива выпито, и пивовар по ней мог потом получить деньги. Но где и от кого получить, мы уже не понимали. Что-то понимали Элиав и Алам — оба разъезжали вокруг башни нарядные, завели себе золотые ожерелья. Мой бедный хозяин тоже ничего не понимал. Ему, привыкшему тратить деньги на любимые пирожки, теперь почти не приходилось лакомиться, ведь не станешь ради каждого пирожка гонять Бурче к печам.
Наступил тот самый вечер.
Стемнело. Я поссорился с Лиш, помирился, проводил ее, поцеловал и пошел к шатру хозяина — укладываться спать. Там меня ждал Абад.
— Что делать? — спросил он. — Нужно как-то договориться и провести обряд, иначе будет плохо.
— А что случилось?
— Реш беременна.
— Ого! Идем к Тахмаду. Как это ты?!
— Сам не знаю. Сидели на берегу канала, и вот…
— И что — так, сразу?
— Нет… потом еще ходили к каналу…
— Это у тебя получается только возле канала? — спросил я, сильно недовольный Лиш: вот ведь Реш не бубнила про обряд, а согласилась, моя же красавица — ни в какую!
— Да…
— А в других местах пробовал?
— Нет… И отстань, и без того плохо…
Тахмад и Левад сидели за пекарней. Там плотники сколачивали скамейки и выставляли их, так что можно было спокойно посидеть и потолковать, тем более до нашего шатра десяток шагов. Все уже знали, что это наше место. И плотникам было спокойнее — пока мы сидим на скамейках, никто их не утащит.
— Что случилось? — спросил Тахмад.
— Вот, — я показал на Абада. — У него хорошая новость.
— Плохая, — буркнул Абад.
— Почему?
— Я не хочу, чтобы ребенок родился в Новой Башне.
— Это как?? — спросили Тахмад и Левад.
— Я ее ненавижу.
— Ребенок… — прошептал Тахмад. Вообще-то ему, как старшему, следовало первому завести сына.
— Наш ребенок, — поправил Левад.
Мы заговорили разом — поздравляли Абада, хлопали его по плечам, обещали подарки сыну. Наконец он улыбнулся. И тут подбежал Гугуд, который в эту ночь караулил дом счетного устройства вместе с Гамидом.
— Скорее, Гамид зовет! — крикнул он.
— А что такое?
— Зовет! Туда, в дом, вошли Таш, Ровоам Бубу, Амалек Бади, Агенор Лути…
— Таш? — переспросил Тахмад. — Идем, не то он ее убьет…
— Не убьет, — сказал я. — Она ему больше не нужна. Но идти надо.
Гамид был там, где обычно, — за большой кирпичной кучей.
— Они приехали на прекрасных ослах. Ослы вон там, в загоне. А вот это — мост.
— Что с тобой? — заботливо спросил я. — Ты здоров? Это же дом, а не мост.
— Я про счетное устройство. Оно — мост между нами и обманом. Оно — и еще хранилище. Помните башню Элиава? Не будет их — и обман нас не коснется! И всё станет по-прежнему — как в Нашей Башне, труд и деньги, труд и деньги, и ничего между ними!
— Чего ты хочешь? — спросил Тахмад.
И тут Гамид запел.
— Мы идем, мы идем, мы козу с собой ведем… — очень тихо запел он. И оскалился так, что Бешеный Пес, увидев этот оскал, тут же отдал бы ему свою шапку с крокодильими челюстями.
— Мы идем, мы идем, — так же тихо присоединился к нему Абад. — Мы мешки с собой несем…
— Мы идем, мы идем, палки мы с собой несем…
— Мы идем, мы идем, камни мы с собой несем…
