Иван Ефремов - Туманность Андромеды
Секретарь сошёл с трибуны, уступив место молодой женщине с короткими золотыми волосами и удивлённым взглядом зелёных глаз. Председатель Совета Гром Орм встал рядом.
— Обычно мы сами оповещаем о новых предложениях. Но вы услышите почти законченное исследование. Сам автор Ива Джан сообщит вам материал для ответственного раздумья.
Зеленоглазая женщина стала говорить сдавленным от застенчивости голосом. Ива начала с того общеизвестного факта, что растительность южных материков отличается голубоватым цветом листвы, характерным для древних форм земных растений. Как показало исследование растительности других планет, голубая листва свойственна более прозрачным, чем земная, атмосферам или же возникает при более жёсткой, чем у Солнца, ультрафиолетовой радиации светила.
— Наше Солнце, устойчивое в своей красной радиации, нестабильно в голубой и ультрафиолетовой и около двух миллионов лет назад испытало резкое изменение фиолетовой радиации, продолжавшееся долго.
Тогда появились голубоватые растения, чёрная окраска у птиц и зверей, живших на открытых пространствах, чёрные яйца у птиц, гнездившихся в не защищённых тенью местах. В это время наша планета стала неустойчивой относительно оси своего вращения из-за изменения электромагнитного режима Солнечной системы. Давно уже появились проекты перекачки морей в материковые впадины, чтобы нарушить установившееся равновесие и изменить положение земного шара относительно своей оси. Это было во времена, когда астрономы основывались лишь на элементарной механике тяготения, совершенно не принимая во внимание электромагнитного равновесия системы, гораздо более изменчивого, чем гравитация. Нам следует подойти к решению вопроса именно с этой стороны, что окажется значительно проще, дешевле и скорее. Вспомним, как в начале звездоплавания создание искусственного тяготения требовало такого расхода энергии, что было практически невозможным. Теперь, после открытия разложения мезонных сил, наши корабли снабжены простыми и надёжными аппаратами искусственной гравитации. Так и опыт Рен Боза намечает обходной путь для действенного и быстрого изменения режима вращения Земли…
Ива Джан умолкла. Группа из шести человек — герои экспедиции на Плутон, сидевшие все вместе в центре зала, — стала приветствовать её, протягивая сложенные ладони. Щёки молодой женщины вспыхнули. На экране появились призрачные контуры стереометрических чертежей.
— Я знаю, что вопрос может быть расширен. Теперь можно думать об изменении даже орбит планет и, в частности, о приближении Плутона к Солнцу, чтобы воскресить эту некогда обитаемую планету чужой звезды. Но сейчас я имею в виду лишь сдвиг нашей Земли относительно оси для улучшения климатических условий материкового полушария.
Опыт Рен Боза показал, что возможна инверсия гравитационного поля в его второй аспект — электромагнитное поле, с последующей векториальной поляризацией вот в этих направлениях…
Фигуры на экране вытягивались и поворачивались. Ива Джан продолжала:
— Тогда вращение планеты лишится устойчивости и Земля может быть повёрнута в желаемое положение для наиболее выгодного и длительного освещения солнечными лучами.
На длинном стекле под экраном потянулись ряды заранее вычисленных машинами параметров, и каждый, кто мог понять эти символы, убеждался, что проект Ивы Джан, во всяком случае, не беспочвен.
Ива Джан остановила движение чертежей и символов и, склонив голову, сошла с трибуны. Слушатели оживлённо переглядывались и перешёптывались. Обменявшись незаметными жестами с Громом Ормом, на трибуне появился молодой начальник экспедиции на Плутон.
— Несомненно, что опыт Рен Боза поведёт к триггерной реакции — вспышке важнейших открытий. Мне он представляется ведущим к прежде недоступным далям науки. Так было с квантовой теорией — первому приближению к пониманию репагулюма, или взаимоперехода, с последовавшим затем открытием античастиц и антиполей. Потом последовало репагулярное исчисление, ставшее победой над принципом неопределённости древнего физика Гейзенберга. И, наконец, Рен Боз сделал следующий шаг к анализу системы пространство-поле, придя к пониманию антигравитации и антипространства, или, по закону репагулюма, к нуль-пространству. Все непризнанные теории в конце концов стали фундаментом науки!
От группы исследователей Плутона я предлагаю передать вопрос в мировую информацию для обсуждения. Поворот планеты относительно оси уменьшит расход энергии на подогревание полярных областей, ещё больше сгладит полярные фронты, повысит водный баланс материков.
— Ясен ли вопрос для постановки на голосование? — спросил Гром Орм.
В ответ вспыхнуло множество зелёных огоньков.
— Тогда начнём! — сказал председатель и сунул руку под пюпитр своего кресла.
Там находились три кнопки сигналов счётной машины: правая означала «да», средняя — «нет», левая — «не считаю возможным высказаться». Каждый член Совета тоже послал незаметный для других сигнал. Нажали кнопки и Эвда Наль с Чарой. Отдельная машина считала мнения слушателей для контроля правильности решения Совета.
Через несколько секунд загорелись большие знаки на демонстрационных экранах — вопрос был принят для обсуждения всей планетой.
На трибуну взошёл сам Гром Орм.
— По причине, которую я прошу разрешения скрыть до окончания дела, следует рассмотреть сейчас поступок бывшего заведующего внешними станциями Совета Мвена Маса, а затем решать вопрос о тридцать восьмой звёздной экспедиции. Доверяет ли Совет основательности моих мотивов?
Зелёные огни были единодушным ответом.
— Всем ли известно случившееся в подробностях?
Снова каскад зелёных вспышек.
— Это ускорит дело. Я попрошу бывшего заведующего внешними станциями Совета Мвена Маса изложить мотивы своего поступка, приведшего к столь роковым последствиям. Физик Рен Боз ещё не оправился от полученных ранений и не вызван нами как свидетель. Ответственности он не подлежит.
Гром Орм заметил красный огонь у сиденья Эвды Наль.
— Вниманию Совета! Эвда Наль хочет добавить к сообщению о Рен Бозе.
— Я прошу выступить вместо него.
— По каким мотивам?
— Я люблю его!
— Вы выскажетесь после Мвена Маса.
Эвда Наль погасила красный сигнал и села.
На трибуне появился Мвен Мас. Спокойно, не щадя себя, африканец рассказывал об ожидавшихся результатах опыта. О своём поразительном видении, реальность которого, к сожалению, не может быть доказана. Поспешность в производстве опыта, вызванная секретностью и незаконностью поступка, привела к тому, что они не продумали особых приборов для записи, рассчитывая на обычные памятные машины, приёмники которых оказались разрушенными в первое же мгновение. Ошибкой было и проведение опыта на спутнике. Следовало прицепить к спутнику 57 старый планетолёт и попытаться установить на нём приборы для ориентировки вектора. Во всём этом виноват он, Мвен Мас. Рен Боз занимался установкой, а вынесение опыта в космос находилось в компетенции заведующего внешними станциями.
Чара стиснула руки — обвинительные аргументы Мвена Маса показались ей вескими.
— Наблюдатели погибшего спутника знали о возможной катастрофе? — спросил Гром Орм.
— Да, были предупреждены и с радостью согласились.
— Меня не удивляет то, что они согласились, — тысячи молодых людей принимают участие в опасных опытах, ежегодно происходящих на нашей планете. Случается, и гибнут… И новые идут с не меньшим мужеством, — хмуро возразил Гром Орм, — на войну с неизвестным. Но вы, предупреждая молодых людей, тем самым подозревали возможность такого исхода. И всё же произвели рискованный опыт…
Мвен Мас молча опустил голову.
Чара, не отводившая глаз от него, подавила тяжёлый вздох, почувствовав на плече руку Эвды Наль.
— Изложите причины, побудившие вас пойти на это, — после паузы сказал председатель Совета.
Африканец снова заговорил, на этот раз со страстным волнением. Он рассказал, как с юности взывали к нему укором миллионы безымянных могил людей, побеждённых неумолимым временем, как нестерпимо было не попытаться сделать, впервые за всю историю человечества и многих соседних миров, шаг к победе над пространством и временем, поставить первую веху на этом великом пути, на который устремились бы немедленно сотни тысяч могучих умов. Он счёл себя не вправе отложить — может быть, на столетие — опыт только из-за того, чтобы не подвергать немногих людей опасности, а себя — ответственности.
Мвен Мас говорил, и сердце Чары билось сильнее от гордости за своего избранника. Вина африканца стала казаться не столь уж тяжкой.
Мвен Мас вернулся на место и стал ожидать решения на виду у всех.
