Андрей Валентинов - Сфера
— Он… вас не любит, госпожа Альда!
— Знаю. К сожалению, я для тебя, Тимми — фантом из сна, которому можно только сочувствовать. Нет, еще можно слетать с ним на небо — но не больше… Когда-нибудь ты поймешь, мой Тимми, все поймешь. А лучше — не понимай, это все тебе приснилось. Мелодрама, пошлый женский роман… Не вздумайте мешать мне, Грейвз, иначе я просто разобью компьютер!.. Все! И запасной файл тоже. Новый он не сможет сделать, Тимми, у него нет денег, это очень дорого стоит, а из бедняжки Дайзы он все вытряс… Последний!..
— Ты думаешь, он оценит это, Альда?
— Мы договорились, господин Грейвз. В этом доме я — госпожа Альда… А теперь бросьте пачку на пол! На пол, я сказала! Откройте окно — и дышите!
— Вызываете дьявола, госпожа Альда?
— Изгоняю, господин Грейвз!..
[…………………………..]
— А теперь уходи, Тимми! Уходи — навсегда. Не смей ничего говорить, скажешь слово — и я покончу с собой, как героиня самого идиотского из всех романов. Мне уже все равно… Помолись за меня какому-нибудь богу, если Он есть в твоей Сфере.
…Все-таки догадался? Ты не умеешь целоваться, мой Эрлих!.. Прощай…
64. ЧЕТВЕРТАЯ РЕКА
(Rezitativ: 1'11)
[…………………………..]
А четвертая река — Евфрат. Четвертая… Фисон, Гихон, Хиддекель, она же Тигр. Первая, вторая, третья…
Желтый огонь прожектора, белый туман. Мгла заволакивает золотистое око, клубится, рассыпается еле заметными точками, вновь собирается в бесформенную твердь.
Прожектор… Вероятно, мост третий по пути. Третий мост, четвертая река. Фисон, Гихон, Хиддекель, Евфрат.
Какой он, мой Евфрат? Не увидеть! Асфальт, серый камень набережной, чугунные перила, темная каменная обшивка берега — а дальше белая мгла.
«…Из Эдема выходила река для орошения Рая; и потом разделялась на четыре реки…»
В кармане — полупустая пачка «Атамана». Красного, как и всегда. Сигареты — самое стабильное из всего, что «здесь». Доктор Джекиль не любит менять сорта, мистер Хайд с ним полностью солидарен.
Итак! Итак…
Набережная, ночь, белые клочья тумана — от асфальта до черных небес, невидимая река за чугунными перилами, желтый глаз прожектора, громада моста.
Города нет. Есть только ночь, четвертая река, сигареты в мятой пачке.
«…Имя одной — Фисон: она обтекает всю землю Хавиля, ту, где золото…»
Первая река почти сразу за главной улицей. Фисон обтекает город, за ним начинается юг, красное плоскогорье, вход в Туннели, негостеприимные поселки. Ее переходить просто — лучше всего перенестись на мотоцикле через мост, даже не задумываясь, не глядя по сторонам. Фисон — уже не примета, не знамение во сне, просто часть города. Порой река исчезает, мост висит над серой пустотой, над черной грязью, неровными камнями, полусгнившими сваями.
На мост? Вот он — широкий, подсвеченный прожекторами, пустой, уходящий в туманное Никуда. Мокрый асфальт манит, стелется под ноги, как мраморные ступени и бурый ковер, прихваченный медными прутьями…
Ковер? У меня в доме нет такой лестницы, и ковра нигде не видел. А на мост идти незачем, я еще не в городе. И мост совсем другой, непохожий, и река.
Старое партизанское правило: не трогай границу. «Здесь» границы — реки.
Зачем переходить четвертую реку?
Огонь зажигалки на миг отгоняет белую мглу, манит неверным теплом. Сигаретный дым режет горло. Давно не курил? Или «Атаман» тоже изменился, как все вокруг?
[…………………………..]
Что-то не так, доктор Джекиль? Мы в одном флаконе, не забывай. Разницы нет, материален ли мир «там», тень ли он, отражение моего «здесь»? Или все наоборот и все мы — квартиранты в плохо прописанных файлах? Какая нам разница, ангельский доктор? О таком лучше не задумываться. Ведь нечасто приходится тебе рассуждать о смысле жизни, когда вскакиваешь по будильнику и бежишь на работу в так знакомое нам с тобой Здание?
Я «там» хожу в Здание на работу? Разве в Здании можно работать?
[…………………………..]
Справа мост, и река справа, туман впереди. Туда? Туда!
«…Имя второй реки — Гихон, она обтекает землю Куш…»
Мой Гихон далеко — пересекает полузнакомый чужой город, где я в последний раз был вместе с Л. Тогда мы храбро перешли Гихон-реку, чтобы увидеть странную картину испанского художника. Булыжная мостовая, голубоватое полотно распахнутого савана, клыкастые морды жадных заимодавцев, пришедших забрать долг вместе с лихвой… Там еще, кажется, была радуга?
Ночная холодная набережная, мокрый асфальт, влажный чугун перил, стена тумана. Города нет… Стоп, почему нет? Я «здесь», не на чужбине, не в файле имени Джимми-Джона!
Вспомнил! А ну-ка, ну-ка? Смотрим еще раз. Вверх, влево.
…Глухая мгла, прожектор остался за поворотом, мириады белых капелек клубятся до самых черных небес…
Где бабочка, доктор Джекиль? Наша выручалочка? Пульт где — тот, с кнопочками? Что случилось, мой скучный доктор? Забыл компьютер перед сном включить? Или тебя тоже допек Том Тим Тот? Уверен, лилипут всем успел испортить настроение, даже тебе, Джекиль! Сам виноват! Тебе не нравился город, не нравилось «здесь», хотелось комфортных снов…
«…Как вы думаете, насколько… комфортно пребывать в определенных отношениях с женщиной, ради которой готов отдать жизнь…»
Что за мелодрама? Твой подарочек, Том Тим Тот? Какими глупостями занимался лилипут в моих снах? Видишь, Джекиль, тебе хотелось «комфортно пребывать», ты заставил меня видеть сны, заставил забыть город, выпустил на волю наглого лилипута. И что? Помогли тебе твои файлы? Даже на бабочку не смотришь!
Бабочка — или все-таки пульт? Три горящие кнопки — красная, зеленая, синяя. Красная — мой анальгинчик, от которого, к счастью, начинаю отвыкать. Утро, солнце, полет — Рай. Ночь, страх, могилы — Ад… Еще совсем недавно я в это верил. Но города нет, и страха нет, и ночь ничем не пугает. Просто туман, просто мокрый асфальт, незачем хватать из запредельной выси черный пульт с горящими кнопками.
Впереди — шум. Как будто мельница…
Мельница? Какая мельница? Мистер Хайд, вы когда-нибудь видели мельницу? А вы, ангельский доктор? Не мельница — огромный мотор, нечто прячется там, за туманом — большее, необычное.
Назад? А с какой стати? Я «здесь», пора привыкать, это и есть город, просто немного другой, радуга не зря вещала.
[…………………………..]
Каждый Охотник Желает Знать… «Радуга — всегда надежда. Дождь кончился, впереди солнце, впереди — синее небо…» Чьи слова? Стриженая девушка, темноволосая, в красном платье…
Том Тим Тот, ты, кажется, боялся радуги? Книжек перечитал, лилипут? Ничего страшного нет, даже если цветов не семь, а восемь. Без черного цвета не обойтись, лилипут, он был и будет, и радуга будет, и то, что за радугой.
Стриженая девушка в красном платье… Она была «здесь»? Ерунда, Том Тим Тот — всего лишь сон, мой сон, насланный зловредным доктором Джекилем. Пришельцы из сна не приходят в явь, и напрасно доктор ищет дом, где живет Л!
Альда… Стриженую звали Альда.
[…………………………..]
Да, город изменился. Его не узнать, но это поправимо. Узнаю! Пройду туманную набережную до самого конца, погляжу, что шумит в белой сырой мгле, попытаюсь рассмотреть противоположный берег. Когда-нибудь перейду и четвертую реку. Когда-нибудь — не теперь.
«…Имя третьей реки Хиддекель: она протекает пред Ассириею…»
А вот третью, Хиддекель-Тигр, лучше не вспоминать. «Пароход белый-беленький, черный дым над рекой…» Дыма не помню, зато был туман, не такой, как сейчас, непохожий. Липкий, горький, соленый… Или мне теперь так кажется? А тогда очень хотелось увидеть белый город, шагнуть на призрачную набережную…
Призрачную? Не туда рулишь, мистер Хайд! Призраки остались в картинках Австралийской Акулы, «здесь» — все настоящее, подлинное. Слышишь, лилипут? Реальность — «здесь», в Лилипутии все нарисовано, прописано. От кого прячешься? От себя?
…Девушку звали Альда!
Вот оно что! Неудивительно, что шум такой громкий. Бетон, лучи прожекторов, стальные фермы, тяжелые серые «быки», белая пена на темной воде… Плотина! Плотина — и электростанция. Потому и гул, внизу турбины, дальше — генератор.
Ночная романтика! Река, туман, мост в неведомую даль, бетонная твердь плотины.
«…Четвертая река Евфрат…»
Сон — нереальная комбинация реальных ощущений, правда, доктор? Где ты встречал такое, Джекиль? Или дело не в том, что он (я! я! я!) видел? Плотина, бетонная преграда… Тебя взяли в плен, мой Евфрат, четвертая река! Не пускают, заперли, перерубили…
Стало холоднее, зажигалка не хочет слушаться. Теперь бы анальгинчику! Нажать на кнопку, убраться к тихому заливу, где ждут рыжие терриконы. Рыжие терриконы, рыжая женщина. Седая-рыжая…
…Гул сильнее, эхо гремит в пустоте, разносится над темной водой, уходит вдаль, к другому берегу пленной реки Евфрат, которую я сегодня не решился перейти. Мокрый асфальт, влажные чугунные перила, темная недвижная вода, желтые глаза прожекторов. Я не боюсь, мне не страшно, не больно. Мне не нужна бабочка, не нужны цветные огоньки на пульте, не нужны лилипутские сны, я даже их не помню — и вспоминать не собираюсь.
