Виктор Суханов - Аватара
Я умудрился донести свои деньги до центральной улочки рынка, но только потому, что не зашел ни в один из магазинчиков. Честно говоря, зайти в магазин было бы неплохо — это помогло бы страховавшему меня Иву обнаружить «хвост», если таковой у меня имелся. Но я опасался, что в арабской одежде могу вызвать подозрение у бездельничавших продавцов, особенно если они о чем-то меня спросят. А арабский язык я знал слабо. Задерживаясь у витрин (чтобы облегчить задачу Иву), я не торопясь дошел до нужной мне лавки в центре рынка. Внутри помещения находился только один человек — ее владелец Мухаммед, работавший раньше в Солони. Лавка с видеотехникой, которой торговал Мухаммед, служила конспиративным местом встреч людей Куртьё.
Мухаммед молча поклонился в ответ на мое приветствие и указал на дверь, ведущую в заднюю комнату. В комнате я оставил свои арабские одежды и сумку и переоделся в неброский европейский костюм. Видеокассеты и приспособление для их моментального размагничивания, с которыми я не расставался ни на мгновение, переложил в небольшой элегантный «кейс». Поблагодарив хозяина, я покинул лавку и, поймав за пределами рынка такси, снова направился в аэропорт. Ив страховал меня по-прежнему. Мы оба едва успели на самолет, отлетавший во Франкфурт-на-Майне. Все было бы хорошо, если бы я вдруг не стал почему-то нравиться женщинам. Красавица стюардесса неожиданно проявила ко мне максимум внимания. Я слабо утешал себя, что это из-за моих внешних данных. Сидевшего в конце салона Ива она не замечала.
Франкфуртский аэропорт оживленнее Кувейтского. Здесь легче затеряться в толпе, но зато и легче проследить за кем-нибудь, оставаясь незамеченным. Следуя принципу американских политических деятелей — выставлять себя напоказ (в данном случае, чтобы Иву и встречавшим меня товарищам было видно, кто интересуется «курьером»), я пересек почти все залы аэровокзала, пока не приблизился к представительству Люфтганзы.53 Здесь над головами пассажиров был подвешен симпатичный самолет с тремя крыльями — «Фоккер-1» 1917 года, как гласила надпись на табличке. Во время первой мировой войны эта летающая машина, вооруженная двумя пулеметами, причинила нам, французам, массу неприятностей. Самолет был красного цвета, поэтому место встречи во Франкфуртском аэропорту мы обычно называли «под красным «фоккером». Место имело некоторые удобства: в углу аэровокзала нетрудно заметить слежку и в случае чего можно было быстро сбежать через находившиеся рядом двери, ведущие к обширной подземной стоянке автомашин.
В то время когда я, задрав кверху голову, изучал табличку на красном «фоккере», мимо меня прошла веселая рыженькая девушка и, глядя куда-то в сторону, сказала голосом Катрин:
— 217-я стоянка, серый «мерседес», последние цифры номера — 57.
Я еще раз внимательно посмотрел на пулеметы трехкрылого самолета и отправился вниз, на автостоянку. Пожалуй, это был самый опасный момент в «запасном варианте»…
Когда мы с Куртьё прорабатывали маршруты моего продвижения к Праге, то пришли к выводу, что о существовании видеопленки с записью разговоров в клубе «Секвойи» никто из наших противников не подозревает. Иначе против нас были бы предприняты куда более серьезные действия. Поль предложил руководствоваться следующей рабочей гипотезой: «Грейт пасифик энд атлантик ойл» старается выяснить причину взрыва ее компьютера на острове Шу. Расследование, по имеющимся у профессора данным, ведется по разным направлениям. Во-первых, изучаются возможности преступной небрежности или саботажа на острове. Этим занимается секретная служба самой фирмы. Во-вторых, выясняется, не причастны ли к взрыву иностранные разведывательные службы — это поручено ЦРУ. В-третьих, допускается диверсия со стороны какой-нибудь частной компании. Список таких подозреваемых компаний составлен. В нем числится, наряду с другими, наша «Сосьете женераль де решерш сьянтифик», хотя на подозрении прежде всего фирмы, торгующие нефтью и продовольствием. Проверку частных компаний осуществляет по контракту гангстерский синдикат «Триада».
«Триада» уже не раз проявляла (видимо, по чьему-то заданию) активный интерес к делам нашей фирмы. Сначала засылка Гастона Леграна (после испытательного срока он стал нашим сотрудником и работал в Венесуэле), потом история с вертолетом (который был нами сбит) и, наконец, попытка покушения на Куртьё около ресторана «Лё дуайен» (видимо, инициатива самих гангстеров в качестве мести за вертолет).
Далее профессор рассуждал так: «Триада» побаивается сунуться на территорию в Солони, так как там уже сильно обожглась, но гангстеры следят за фирмой и засекают, что часть сотрудников уезжает из Франции, скорее всего в Африку или на Ближний Восток. Организуется наблюдение в крупных аэропортах этого региона с целью выйти на кого-нибудь, имеющего отношение к «Сосьете». В поле зрения гангстеров в Адене попадаю я. Возможно, они. не уверены в моей принадлежности к «Сосьете», но, следуя своей логике тотальной проверки, собираются увезти меня в укромное местечко и хорошенько «выпотрошить» в надежде, что под пытками я раскрою все свои секреты. Схема абсолютно та же, что и в Непале у «диких гусей», хотя последних нанимала скорее всего фирма Питера.
Итак, самая большая опасность для меня — оказаться одному в безлюдном месте, каким и был гигантский подземный гараж под аэропортом. Все это я хорошо понимал, как понимал и то, что техника похищения людей в наши дни достигла больших успехов в своем совершенствовании.
К счастью, я хорошо ориентировался в подземных помещениях Франкфуртского аэропорта и сразу же точно определил ближайший проход к стоянке № 217. Я медленно двинулся вдоль залов аэровокзала, но как только поравнялся с нужными мне дверьми, быстро юркнул в них и со спринтерской скоростью помчался вниз в поисках серого «мерседеса». Катрин оказалась молодцом: автомобиль стоял уже снаружи бокса, мотор тихо работал, на правом сиденье лежал счет за пребывание на стоянке. Я резво взял с места, а миновав контрольный пункт у выезда из подземного гаража, увеличил скорость до пределов, допускаемых автобаном54 Франкфурт — Кельн. Километров через пятнадцать я увидел справа медленно идущий «форд» со смешным рисунком, налепленным на левое боковое стекло: ухмыляющийся английский полицейский прикрепляет к старенькому автомобилю плакат с надписью: «Все! Вам конец!» Рисунок служил опознавательным знаком. Но еще более достоверным знаком был человек, сидевший в автомобиле, ибо за рулем находилась Мари. Обе наши машины притормозили у обочины, и через пять секунд я вел «форд», а Мари продолжала свой путь до Кельна в «мерседесе», номер которого оканчивался цифрами 57. «Мерседес» быстро умчался вперед, а я стал выбираться на дорогу, ведущую в Висбаден, поскольку из карточки отеля, обнаруженной мною на сиденье «форда», явствовало, что я живу в номере 237 гостиницы «Нассауэр Хоф», лучшей гостинице города Висбадена.
Возможно, Мари знала о моих симпатиях к старым гостиницам — «Нассауэр Хоф» отвечал всем требованиям любителя старины. К тому же меня поселили в той половине отеля, которая не подверглась разрушительному действию модернизации и сохранила, несмотря на телевизор последней марки и ультрасовременную ванную, прелести былых времен. Обстановка успокаивала — как раз то, что мне было необходимо. Я включил в ванной электроспираль на потолке, наполнил теплой водой ванну и, растянувшись в ней, начал размышлять.
Положение, собственно, было не из приятных. Первое условие моей поездки в Прагу, поставленное Полем, заключалось в том, чтобы никто не мог проследить связь между появившейся в Чехословакии видеопленкой о «Секвойях» и фирмой «Сосьете женераль де решер сьянтифик». Я мог колесить по Европе (или миру) сколько угодно до тех пор, пока не получил бы стопроцентных доказательств, что все «хвосты» оборваны. Только после этого мне разрешалось отправляться в Прагу. Вторым условием было немедленное размагничивание видеопленки в случае опасности захвата ее посторонними лицами. Как я уже отмечал, в «кейсе» рядом с кассетой находилось специальное устройство, которое делало это мгновенно. В моем кармане имелся ультразвуковой включатель устройства.
Третьим условием, самым трудновыполнимым, было не позволить, чтобы меня похитили… Реальной гарантией в этом случае могло быть только самоубийство в критической ситуации, но сама мысль об этом была мне противна. Я решительно настроился бороться и победить. Проиграть было бы формой предательства по отношению к своим идеалам, своим принципам, своим товарищам, по отношению к Жаклин, наконец.
В результате «ванных размышлений» появились кое-какие идеи. Я стукнул два раза в стенку, потом, выйдя из номера в коридор и сделав вид, что замешкался с запиранием двери, коротко и тихо сказал Иву, находившемуся за дверью соседнего номера (наши двери были расположены рядом), о своих планах.
