Харуки Мураками - 1Q84 (Тысяча невестьсот восемьдесят четыре)
Он отхлебнул пива и огляделся. Аомамэ где-то близко, до нее можно дойти пешком. Так заявила Фукаэри, и он ей поверил. Если эта девочка что-то сказала — значит, так оно и есть.
Но в заведении, кроме самого Тэнго, сидела одна-единственная пара студентов. Эти двое смотрели друг другу в глаза и вели долгую романтическую беседу. Глядя на них, Тэнго подумал, как бесконечно он одинок — и как безнадежно ни с кем не связан.
Он закрыл глаза, сосредоточился и снова представил себя в школьной аудитории. Прошлой ночью, в разгар ужасной грозы, как только Фукаэри оседлала его, Тэнго вдруг забросило в это воспоминание из далекого детства. Реальное до мельчайших деталей. Его память вспыхнула ярче, чем когда-либо раньше, и как будто навела должную резкость у давно знакомой, но размытой прежде картинки. А может, это гроза отмыла всю пыль и грязь, мешавшие увидеть, что же с ним тогда случилось на самом деле? Все его беспокойства и страхи попрятались, как трусливые зверьки, по углам огромного класса. Нестертые формулы на доске, сломанные палочки мела, выгоревшие от солнца дешевые занавески, в которых играет ветер, цветы в вазе на кафедре (как же они назывались— то?), ребячьи рисунки на деревянных стендах, раскинувшаяся во всю стену карта мира, запах воска, которым натерли пол, детский смех из распахнутого окна — все это память Тэнго воспроизвела без малейших потерь. Включая надежды, предчувствия, планы на будущее и неразрешимые загадки, наполнявшие его душу в тот далекий солнечный день.
Все, что Тэнго увидел, пока Аомамэ сжимала его руку, отпечаталось в его памяти, будто на кинопленке.
Сцена в пустом классе стала фундаментом, на который он опирался, выживая с десяти до двадцати лет. Все эти годы он чувство ват, как крепко пальцы Аомамэ сжимали его ладонь, неизменно ободряя его, пока он взрослел. Спокойно, словно сообщали они ему. Я рядом.
Ты не один.
«Она где-то прячется, — сказала ему Фукаэри. — Как раненая кошка».
Если подумать, странное совпадение: Фукаэри ведь и сама прячется у него от погони. Из квартиры не выходит ни на шаг. Хороша картинка: на одном и том же краю Токио две женщины скрываются от преследования. Что одна, что другая значат для Тэнго очень много. Связывает ли их нечто общее? Или все это просто случайность?
Ответа, конечно, ждать бесполезно. Но вопрос остается. Слишком много вопросов — и слишком мало ответов. Вечная проблема…
Он допил пиво, и официант сразу же подскочил с вопросом, не угодно ли чего еще. Немного поколебавшись, Тэнго попросил-таки бурбон со льдом и добавку орешков.
— Из бурбонов есть только «Four Roses», — сообщил официант. — Не возражаете?
— Не возражаю, — ответил Тэнго. Что угодно.
Он вернулся к мыслям об Аомамэ. Из кухни потянуло соблазнительным запахом жареной пиццы.
От кого скрывается Аомамэ? От полиции, от суда? Но Тэнго представить не мог, чтобы Аомамэ стала преступницей. Тогда что же она совершила? Нет, конечно, полиция тут ни при чем. Кто и зачем бы ее ни преследовал — к закону это отношения не имеет.
Или за ней гонятся те же, кто преследует Фукаэри? Но зачем им могла понадобиться Аомамэ?
А если за Аомамэ тоже гонятся LittlePeople — не получается ли, что проблема в самом Тэнго? За какие грехи они назначили Тэнго ключевой фигурой своего мракобесия — непонятно. Но кроме Тэнго, двух этих женщин абсолютно ничто не связывает. Может, сам того не ведая, он применяет некую силу и подтягивает Аомамэ все ближе к себе?
Некую силу?
Тэнго уставился на свои руки. Ну, не знаю, вздохнул он. Какая в них может быть особая сила?
Принесли «Four Roses» со льдом и еще орешков. Тэнго сделал глоток, зачерпнул из блюдца сразу несколько ядрышек и подбросил их на ладони, точно игральные кости.
Итак, Аомамэ где-то в этом районе. Можно дойти пешком, сказала Фукаэри. А этой девчонке я верю. Почему — сам не знаю, но верю. Так что главный вопрос — как понять, где прячется Аомамэ. Тут и обычного-то человека попробуй найти — проклянешь все на свете. А если кто-то еще и скрывается, задачка на порядок сложнее. Что же делать? Ходить по улицам с мегафоном и выкрикивать ее имя? Чушь собачья. Не дай бог, только ей же и наврежу.
Остается только одно — что-нибудь вспомнить.
Ты-должен-о-ней-что-нибудь-вспомнить. Может-помочь.
До того как Фукаэри это сказала, он как будто знал об Аомамэ что-то важное, но забыл. Ощущение это походило на мелкий камешек в ботинке — не болит, но успокоиться не дает.
Взяв мысленную тряпку, Тэнго стер с доски у себя в голове все привычные формулы — и попробовал заново поковыряться в памяти. Как рыбак, вытягивающий из моря сети с тиной да илом, он отчаянно пытался вытащить из глубин подсознания что-нибудь еще. О ней, о себе. О том, что их тогда окружало. Однако прошло уже двадцать лет. Сколь бережно ни храни такие старые воспоминания, все подробности из них давно улетучились.
Но ведь было там, в этом воспоминании, что-то еще — какая-то важная деталь, которую Тэнго упустил. Он должен вспомнить, что именно. Прямо здесь и сейчас. Иначе ему не понять, где прячется Аомамэ. А у нее слишком мало времени, говорит Фукаэри, ее очень скоро могут поймать.
Он напряг память. На что смотрела Аомамэ? А что видел он сам? Как менялись направленья их взглядов в течение целой минуты?
Стиснув руку Тэнго, девочка заглянула ему в глаза. Не понимая, в чем дело, он посмотрел на нее — просто чтобы спросить, чего она хочет. Дескать, ты перепутала.
Или ошиблась. Так ему показалось сперва. Но никакой ошибки, похоже, не было. Тэнго увидел лишь потрясающую бездну ее зрачков. Глаз такой глубины он не встречал еще ни у кого на свете. Проваливаешься в них, как в омут. И он отвел взгляд в сторону, чтобы не утонуть.
Сначала его испуганный взгляд уперся в пол, затем метнулся к выходу, потом убежал на улицу за окном. Аомамэ продолжала смотреть на Тэнго не отрываясь. И все так же стискивала его руку. Уверенными, недрожащими пальцами. Ей не было страшно. Она абсолютно ничего не боялась. И силой своих пальцев передавала ему свою уверенность.
В классе только что закончилась уборка; чтобы проветрить помещение, окна оставили широко открытыми, и ветер с улицы легонько покачивал белые занавески. За окном синело небо. Стоял декабрь, но было не холодно. Высоко в небе плыли облака. Белые, перистые — последний привет от ушедшей осени. Что-то в небе вдруг привлекло его внимание. Что-то между этими облаками. Солнце? Да нет, какое солнце.
Тэнго вздохнул, прикрыл глаза рукой, всмотрелся в непроглядную память еще глубже. И наконец заметил слабый проблеск. Ну, точно.
В том небе висела луна.
До вечера оставалось еще несколько часов, но луна уже белела в полуденной синеве. Видимая на три четверти. Тэнго еще удивился: разве может такая отчетливая луна висеть в небе в столь ранний час? Он вспомнил, как выглядел лунный лик. Бесстрастная маска из пепельно-серого камня, одиноко висящая на невидимой ниточке не слишком высоко над горизонтом. Как объект искусственного происхождения. Как элемент декорации какого-то спектакля. И все-таки то была настоящая луна. Чего уж тут сомневаться. Кто же станет вешать на реальное небо фальшивую луну?
И тут он заметил, что Аомамэ больше не смотрит ему в глаза. Теперь она глядела туда же, куда и он, — на луну, висевшую в небе средь бела дня. Пальцы девочки все так же стискивали руку Тэнго, лицо оставалось абсолютно серьезным, но зрачки стали непроницаемы. Сияние, только что исходившее из ее глаз, вдруг превратилось в холодный иней. Что это означало, Тэнго понятия не имел.
Наконец Аомамэ будто приняла какое-то важное решение. Не говоря ни слова, отпустила его ладонь, развернулась, быстро вышла из класса — и оставила Тэнго наедине с пустотой.
Он открыл глаза, вздохнул, приходя в себя, и отпил еще бурбона. Оценил, как тонко тот обжигает горло, прежде чем провалиться в желудок. И опять глубоко вздохнул. Аомамэ больше не было перед глазами. Она исчезла из аудитории. И одновременно — из его жизни.
Прошло двадцать лет.
Луна, думал он.
Все это время я смотрел на луну. И туда же стала смотреть Аомамэ. В четвертом часу дня они стояли с нею, рука в руке, и оба видели одно и то же: круглый пепельно— серый булыжник на светлом еще небосводе. Безмолвный и одинокий. Но что это может значить? Неужто луна должна привести меня туда, где прячется Аомамэ?
А может, глядя на луну так решительно, Аомамэ предлагала ей частичку своей души? Может, луна и девочка заключили тайное соглашение? По крайней мере, так показалось Тэнго при виде этих серьезных глаз. Что Аомамэ пообещала луне, Тэнго не знал. Но чем луна поделилась с нею — вроде догадывался. Идеальное одиночество и покой — лучшее, что способен подарить людям единственный спутник Земли.
Расплатившись, Тэнго вышел из «Пшеничной головы» и взглянул на небо. Луны он там не увидел. В таком чистом, безоблачном небе где-нибудь непременно должна быть луна. Просто с улицы, окруженной многоэтажками, ее не видно. Сунув руки в карманы, Тэнго обходил квартал за кварталом. Он пытался отыскать место, откуда видно много неба. В Коэндзи задача почти безнадежная. Ландшафт плоский, как стол, куда ни пойди — ни пригорка, ни холмика. И на крышу так просто не заберешься — по крайней мере, окружающие здания случайным зевакам были бы явно не рады.
