Александр Бородыня - Сияющий вакуум (сборник)
— Хрономобиль? — удивился Филипп.
— Все как ты велел. Я уже давно принесла из лаборатории все необходимое; Куда мы отправимся?
Быстрые движения ее рук, их прикосновения к шее немного успокаивали Филиппа. Стыд почти прошел. Он понял, что опять обрел свою телесную оболочку.
— А где Ариса? — спросил он.
Изабелла ответила не сразу.
— Она, наверное, погибла, — сказала женщина, — оставшись прикрывать нас, она не оставила себе ни одного шанса.
Больше не было сказано ни слова. Наверное, охрана взрывала заблокированные двери. Взрывы звучали все ближе.
Но осязание возвращалось. Головокружение, тошнота, боль в мышцах… С трудом, опираясь на свою жену, Филипп сел на столе. Он был совершенно голый, но вид в зеркале собственного нагого тела просто восхитил его.
— Ничего! Нормально смотрюсь! — не удержался он. — Только похудел.
— Потерпи еще немножко! — сказала Изабелла и водрузила на его голову золотой венец. — Процесс еще не окончен, все должно пройти в точности наоборот, иначе потом будут неприятности со здоровьем.
Слизывая с губ капельки собственной крови, а они теперь были нормального соленого вкуса, Филипп Костелюк вошел в узкий холодильный шкаф. Прислонившись к противоположной стене, стояла Земфира. Она держала в руке пульт управления машиной.
— Куда отправляемся? — спросила она сухо.
В эту минуту рухнула входная дверь. Все помещение суперсуггестера и холодильную камеру заволокло едким дымом. За дымом блестели каски дворцовой охраны.
— Изабелла! — крикнул Филипп. — Скорее сюда!
Но Изабелла не смогла войти в машину. Пуля попала ей в спину. В клубах дыма Филипп в последний раз увидел лицо своей жены, она даже ничего не успела сказать. Только обеими руками снаружи сомкнула дверцы холодильной камеры.
— Старт! — скомандовал Филипп.
Пуля пробила толстый металлический лист и отрикошетила от стены. Земфира прикусила губу, она никак не могла справиться с рукояткой настройки. Следующая пуля выбила прибор из дрожащих рук женщины.
Рукоятка настройки сбилась, и машина просто рухнула в прошлое. Полетела, сверкая, вниз, как серебряная монета, брошенная с небоскреба.
* * *Шальная пуля сыграла с беглецами злую шутку. Пространственный модуль, вставленный в самодельный агрегат, был поврежден.
Падение было неестественно быстрым и мучительным. Через несколько минут личного времени проскочив назад две тысячи семьсот сорок семь лет шесть месяцев и восемь дней, машина остановилась. Земфира лежала на полу без сознания. Филипп сидел рядом со своей теперь единственной женой и долго не мог пошевелиться. У него было ощущение, будто тело протащили привязанным за веревку по ледяной пустыне.
Машина стояла точно посредине большой жилой комнаты. Пошатываясь и хватаясь за стены, Филипп вышел и осмотрелся. Шторы открыты, на улице ночь. Судя по отрывному календарю, висящему на стене, они оказались в 2153 году. И мало того, изуродованный хрономобиль выбросил Филиппа и Земфиру в самом центре русской столицы.
За окнами опять была подземная Москва. Судя по мебели и обстановке, хозяева квартиры принадлежали к среднему классу. Наверное, какие-нибудь инженеры. Теперь они скорее всего на работе.
В шкафу Филипп нашел и белье, и костюм соответствующего размера, а из маленького, плохо запертого сейфа достал паспорт. Вместо фотографии в паспорте был черный пахучий квадратик, по которому очень трудно было сыдентифицировать владельца.
— Не так плохо, как могло бы быть, — вытирая с лица холодный пот, сказала Земфира. Она все еще не могла подняться на ноги. Присела на диване, облокотилась, вытянула вперед свои длинные красивые ноги. — Не лучшее место для приземления, — сказала она. — Но могло оказаться много хуже…
— Например?
Сунув паспорт в карман пиджака, Филипп повернулся к своей жене.
— Ну, например, в открытом космосе, — устало вздохнула Земфира. — Или в переходе вражеского военного корабля… Город все-таки… Спрячемся как-нибудь… Как-нибудь выберемся отсюда…
— Выберемся! — вдруг закричал, не в силах сдерживаться, Филипп. — Ты говоришь — выберемся? — Он был в ярости. — Ты сказала, что я должен был принять их предложение? Тех носатых посланцев из прекрасного будущего? Ты ведь это мне говорила? — Он прихватил Земфиру за горло. — Ты пришла из прошлого и сказала мне, что я должен!.. Должен отправиться с ними?..
Земфира и не пыталась вырваться. Лицо ее побелело, но ей все же удалось проговорить сквозь зубы:
— Я сказала тебе только то, что должна была сказать. Все предначертано, каждый твой шаг! И не моя вина, что шагов этих так много!
Часть четвертая
ЗАКЛЮЧЕННЫЙ
ЯНВАРЬ 2153 ГОДА. ЛУННАЯ ТЮРЬМА
Его арестовали прямо на улице уже через час после возвращения в Москву. Патруль опознал Филиппа по фотографии на щите. Филипп Костелюк легко бы избавился от двух вооруженных мордоворотов, но как раз в ту минуту, когда на него надевали наручники, вспыхнуло солнце и наступил день. Ослепленный и оглушенный, с дикой головной болью, он уже ничего не мог сделать.
Филипп ослеп и, когда за спиной захлопнулась тяжелая металлическая дверь, определил это только по звуку. Его провели по коридору, силой усадили в кресло, и мужской голос потребовал:
— Мы должны тебя сыдентифицировать, парень! Сунь-ка сюда пальцы правой руки.
Головная боль постепенно проходила, зрение возвращалось, и Филипп мысленно уже нащупывал человека, сидящего напротив него. Все-таки он еще обладал некоторым могуществом. ЛИБ в его голове был в полном порядке. Нужно только настроиться, подчинить себе волю полицейского, и он спокойно сможет выйти из тюрьмы.
— Эй, не балуй! Не балуй, парень!.. — забеспокоился этот человек. — Ты эти свои фокусы брось!..
— Все будет нормально, — сказал Филипп. — Это не больно совсем. Это приятно!..
В эту минуту кто-то подступил сзади, и сильный удар по затылку лишил Филиппа сознания.
Очнулся он сидящим на том же стуле. Ничего не переменилось, только ко лбу будто с силой прижимали кусок льда.
Филипп открыл глаза и увидел, что сидит в кабинете следователя, перед ним на столе электронный определитель отпечатков пальцев, а за столом напротив никого. Он резко повернулся. За сетчатой дверью расхаживал часовой в форме патруля. У часового был карабин, на поясе болталась связка ключей.
Достаточно было просто заставить этого плечистого парня открыть кабинет и отдать оружие.
Филипп попробовал это сделать и вдруг с ужасом понял, что ЛИБ не действует.
Нелегко было ощупать голову руками, закованными в браслеты, а когда это удалось, Филипп обнаружил плотно въевшуюся в кожу лба круглую металлическую пластину.
Он понял. Его опознали, притащили в отделение и нейтрализовали заранее индивидуально для него приготовленным глушителем. В этой ситуации он бессилен.
* * *«Как глупо!» — подумал Филипп, припоминая, что же произошло.
Все жены Филиппа погибли. Они умирали по одной, спасая жизнь своего мужа, и вот осталась только одна Земфира. Испорченная шальной пулей машина времени, стартовав из пятого тысячелетия, по воле Ахана не рассыпалась в прах, а каким-то чудом упала здесь, в Москве двадцать второго века.
«Почему я оказался на улице один? — думал Филипп. — Я кричал на Земфиру, меня охватила ярость. Я выскочил из чужой квартиры, хлопнув дверью, а Земфира, моя первая и последняя жена, так и не пришедшая в себя после перемещения, осталась сидеть там на диване. Кажется, Земфира была так слаба, что не могла подняться на ноги. И теперь я остался совсем один. Нет ничего удивительного, что меня нейтрализовали в первую минуту ареста, ведь они здесь имеют обо мне достаточно информации».
Очень долго Филипп сидел в кабинете один. Потом в коридоре раздались шаги конвоя. Часовой открыл сетчатую дверь. В комнату вошли три человека.
Один из них остановился сзади и сразу накинул на глаза Филиппу черную повязку смертника. Второй встал у стола и по телефону сухо доложил кому-то по инстанции, что только что произведено задержание преступника номер один.
— Все предписания соблюдаются! — сказал он. — Все будет и в дальнейшем сделано строго по инструкции!
Закованный и ослепленный, Филипп Костелюк мог только предполагать, куда его везут. Сначала его втолкнули в кузов микроавтобуса. Здесь пахло почему-то свиной кожей и бензином, потом велели выйти, провели по какому-то гулкому коридору и усадили в мягкое теплое кресло. По протяжному гудению и легкой вибрации он догадался, что сидит в вагоне межгородской скоростной подземки.
«Они, кажется, не собираются меня убивать… — подумал он. — Или это всего лишь долгая прелюдия к казни?»
