Евгений Лукин - С нами бот
И из этих-то крайне сомнительных наблюдений, значительную часть которых я здесь, понятно, пропускаю, наш самочинный ересиарх (хотя все они самочинные!) делает сногсшибательный вывод: с течением времени Бог становится моложе и моложе.
Бывшему монтировщику сцены и в голову, конечно, не приходит, что Бог остается неизменным – просто человечество взрослеет.
Но это так, к слову.
Мироздание по Маркионову
Естественно, что, наделив Господа возрастом, Маркионов неизбежно вводит для Него понятие времени и лишает тем самым атрибута вечности, как, впрочем, и пары других атрибутов (всемогущества и всеведения), оставляя Ему лишь врождённую всеблагость, да и то в сильно усечённом и специфическом виде.
За две тысячи лет христианства ощипать Всевышнего пытались многие. Но постулировать наоборотность бытия Божия (поскольку доказательствами предыдущие рассуждения признать трудно) – это уже, согласитесь, что-то новое!
Читатель вправе требовать объяснений. И он их получает.
«Бог молодеет потому, – выдержав паузу, победно объявляет Маркионов, – что время для Него течет не в ту сторону».
Впрочем, тут же спохватывается и вопрошает: «Да, но не будет ли гордыней с нашей стороны так говорить о Боге? Не проще ли предположить, что это мы с вами вылетели, образно выражаясь, на встречную полосу движения?»
И, не давая опомниться, подминает нас оползнем откровений.
Мироздание по Маркионову устроено предельно просто. Оно состоит из Земли и Неба, под которыми надлежит разуметь два противоположно направленных потока времени. Полярных по вектору, так сказать. Один из них – ложный, человеческий, другой – истинный, Божий. Один ведет к смерти, другой – к рождению. В словах молитвы «Отче наш»: «да будет воля Твоя и на земле, как на небе», – Маркионову слышится просьба воссоединить оба потока.
Просьба, увы, невыполнимая даже для Господа, ставшего, как утверждает наш ересиарх, жертвой собственной детской ошибки.
Откуда концепция
Действительно, детская ошибка налицо, однако к Господу она, право же, никакого отношения не имеет. Готов держать пари, что в школьном возрасте кандидат исторических наук Э.Г. Страдников, равно как и о. Онуфрий (Агуреев), ни разу не открыл книгу братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу». Жаль. Во-первых, лишили себя удовольствия. Во-вторых, прочти они её тогда – и не пришлось бы им сейчас ломать головы над загадкой происхождения новой ереси, забредая в поисках источника то в гнозис, то в сатанизм.
Чтобы не быть голословным, приведу несколько цитат:
«Контрамоция – это, по определению, движение по времени в обратную сторону».
«– А разве это возможно – контрамоция? – сказал я.
– Теоретически возможно, – сказал Эдик. – Ведь половина вещества во Вселенной движется в обратную сторону по времени».
По-моему, всё совпадает.
Даже возражения похожи.
«Если бы было так, как он пишет, – возмущается о. Онуфрий (Агуреев), – то Ангелы Божьи, посланные Им к Аврааму (прости мне, Господи, невольное кощунство), шествовали бы спиной вперед, чему мы не находим ни одного свидетельства».
А теперь сравните приведённую цитату со следующей выдержкой из той же нестареющей повести-сказки «для научных работников младшего возраста»:
«Но вся беда в том, что, если бы попугай был контрамотом, он летал бы задом наперёд и не умирал бы на наших глазах, а оживал бы…»
Поклонники творчества Стругацких наверняка помнят, что персонаж «Понедельника» У-Янус тоже спиной вперед не шествовал. Он жил, как все нормальные люди, но с наступлением полуночи переходил не в завтра, а во вчера. Маркионов же предлагает для своей системы иное и, кажется, довольно оригинальное решение, которое мы рассмотрим позже.
Вполне понятно, почему бывший монтировщик сцены молчит о корнях своего учения. Ему просто совестно признаться. Сами подумайте: харизматическая личность, ересиарх, с Гаутамой на дружеской ноге – и вдруг фантастика, да ещё и «для младшего возраста»! Скандал, господа, конфуз…
А с другой стороны, ничего удивительного: контакты религиозной и фантастической литературы (некоторые, впрочем, полагают, что это одно и то же) явление распространённое. Любители ролевых игр давно уже используют Священное Писание в качестве сценарного материала наряду с эпопеями Толкина и Желязны. С наслаждением вспоминаю название доклада, оглашённого в Казани неким ролевиком: «Библия как культовая книга»! Культовая – в смысле знаковая.
Мне думается, справедливость отчасти восстановлена. Писатели-фантасты столько раз эксплуатировали библейские сюжеты, что возникновение секты христианского толка, заквашенной на фантастике, надлежит воспринять с глубоким удовлетворением.
Долги следует возвращать.
Вернёмся к ереси
Контрамоция (в отличие от стеснительного Маркионова мне этого термина избегать незачем) представляется Э.Г. Страдникову «непонятной до головной боли». Это он с непривычки. Объективно контрамоция ничуть не хуже эманации и уж, во всяком случае, нисколько не заумнее любимых кандидатом исторических наук огдоад и гебдомад, от которых у него, надо полагать, голова не болит.
Отцу же Онуфрию (Агурееву), назвавшему контрамоцию «абсурдной, шизофренической идеей», позволю, во-первых, заметить, что единое в трех лицах (и это подтвердит вам любой психиатр) есть расщепление психики, а стало быть, шизофрения чистой воды. Кроме того, кому как, а мне правота Тертуллиана представляется очевидной. «Credo, quia absurdum». То есть настолько нелепо, что даже не может быть выдумкой. Вот вам перечень некоторых несообразностей, которые тем не менее соответствуют истине: Земля вращается вокруг Солнца, двухпудовая гиря падает с тем же ускорением, что и стограммовая, разноречивость свидетельств говорит о честности свидетелей, и т. д.
Итак, контрамоция. Два встречных потока времени. В одном из них – наша Вселенная с её квазарами, чеченской войной, реликтовым излучением. В другом – Бог, только Бог и ничего, кроме Бога. В этом плане вероучитель Маркионов – отъявленный монист, каких ещё свет не видел.
Бог – единственный, Кто способен переходить из одного потока времени в другой, о чём, по словам Маркионова, свидетельствует сон Иакова («И увидел во сне: вот, лестница стоит на земле, а верх её касается неба; и вот, Ангелы Божьи восходят и нисходят по ней»). Предвидя возражение профанов, что-де в данной выдержке речь идет не о самом Боге, а лишь об Ангелах Его, Маркионов обращается за поддержкой к ученику Апостола Павла Дионисию Ареопагиту: «Если же кто скажет, что некоторым Святым являлся Сам Бог непосредственно: тот пусть узнает из ясных слов Св. Писания, что сокровенного Божиего никто не видал, и никогда не увидит». Древние иудеи по простоте душевной путали посланцев Божьих с самим Богом.
«И правильно делали», – добавляет Маркионов.
«Господь, – объясняет он, – с целью исправления мира нисходит к нам постоянно: в телесном обличье (Христос), в бестелесном (Ангелы), вовсе без обличья (Дух Святой) – и каждый раз оказывается подхвачен встречным потоком времени. Или, что вероятнее, добровольно отдаётся течению, дабы иметь возможность общаться с нами. Сокровенного же Божиего действительно никто не видел, поскольку в Его поток времени никому из смертных проникнуть не дано».
«Оказывается подхвачен встречным потоком времени». Вот вам и объяснение, почему Ангелы не ходят спиной вперед. О. Онуфрий (Агуреев) его либо пропустил, либо не понял.
Ситуация, однако, чревата парадоксом: если Всевышний, отдав Себя на волю волн, проведёт в нашем мире хотя бы пару минут, то, вернувшись по лестнице Иакова на Небо, Он неминуемо встретит там Самого Себя, только ещё собирающегося посетить Землю.
Но тем-то и велик ересиарх, что, столкнувшись с парадоксом, он незамедлительно обращает его в свою пользу. Согласно тому же Дионисию, небо заселено не менее густо, чем земля. «Сколько чинов небесных Существ, какие они и каким образом у них совершаются тайны священноначалия, – пишет Ареопагит, – в точности знает это, как я думаю, один Бог, Виновник их Иерархии».
Дионисий ошибается. Знают двое: Бог и Маркионов.
«Несомненно, – делится очередным откровением наш ересиарх, – что Херувимы, Серафимы, Престолы и прочие небесные Существа, каждое из Которых есть Господь, образуют Иерархию по старшинству». И делает существенное пояснение: срок, проведённый во встречном потоке времени, отнюдь не вычитается из общего возраста Господа, но, напротив, прибавляется к нему.
Такое чувство, что любовь Маркионова к фантастике не ограничивалась творчеством братьев Стругацких.
Куда движемся
То, что мир с человеческой точки зрения вырождается, так же ясно для Маркионова, как простая гамма. Слова Христа: «Ученик не выше учителя», – ставят, по его мнению, предел нашим беспочвенным и горделивым мечтаниям.
