Михаил Костин - Живое и мертвое
— И что делать? — спросил он убито.
— Ждать, — уверенно сказал Мессер.
— Чего ждать? — вступился вампир. — Завтра они до болот доберутся. Если вход в этот Витано не где-то посреди трясины, то уже завтра вечером они войдут в город. И что тогда?
— А вот тогда, — спокойно, со значением сказал лорд, — пока они будут все это разгружать, мы потихоньку подойдем ближе и выкрадем лысого. Без всякой магии.
— А они будут разгружать?
— Будут. Пятнадцать телег не булавка, их просто так в город не протащишь. Особенно если в городе не должны знать, что снаружи приходят какие-то телеги.
— Ну ладно, выкрадем. А потом что?
— А вот потом уже будем разбираться.
Мессер говорил так спокойно и уверенно, что ему хотелось верить. Винни даже чуть улыбнулся:
— Что, опять за ноги и на дерево?
18
Поднялись рано. Мессер, дежуривший последним, решил прогуляться до лагеря караванщиков, но вернулся очень скоро и поспешно. Встревоженный и напряженный.
— Они уже трогаются.
— Отчего такая спешка? — удивилась Нана.
— Видимо, хотят до темноты добраться, — объяснил Деррек. — Мало ли кто там по болотам шастает по ночам.
— Или наоборот по темноте, — поправил Мессер. — По темноте разгружаться им сподручнее будет.
Собрались быстро. Труднее всего было с Жози. Парень явно привык спать до обеда, и подняться ни свет, ни заря ему было в тягость. Поднятый, но не разбуженный, приемыш советника шел по лесу со связанными руками и не испытывал от этого радости. Но развязывать его, кажется, никто не собирался.
Шли тоже быстро. В отличие от Жози, для Винни взятый темп оказался не в тягость. При мысли о том, что развязка близка, Винни впадал в эйфорию. Мозги, кажется, цепенели от радости, и от вчерашних мрачных мыслей не осталось и следа.
Скоро. Уже скоро. От этого слова хотелось петь и плясать, так чудесно оно звучало. О том, что будет после этого скоро, Винни не задумывался. Наверное, если бы ему пришло в голову подумать об этом трезво, он снова впал бы в уныние. Но мысли были прозрачны и радостны. Зато малыш Жози являл собой прямую противоположность. От шуток вампира и костлявого старика ему делалось не по себе. Путешествие, которое даже после того как он получил в ухо и стал пленником, казалось ему приключением, теперь превращалось в кошмар.
Несостоявшийся следопыт уже отругал себя тысячу раз за то, что не додумался сбежать прежде, когда его еще не связали. Теперь же побег выглядел просто немыслимым. А дальнейшее существование таяло в тумане. Что они с ним станут делать? Держать в заложниках? Прикрываться, как живым щитом? Эти могут, они ж нелюди. А может, станут шантажировать отца?
Жози осекся. Он впервые за все то время, что жил у советника, подумал о нем, как об отце. От этой мысли жутко захотелось заплакать. Но плакать было нельзя. Да и кляп мешал. Потому малыш Жози топал, понукаемый чертовой девкой, и чувствовал, как плывет мир перед глазами. А потом по щекам потекли горячие ручейки. И с ними он уже ничего не мог сделать.
Деррек попытался шутить. Было видно, что вампир нервничает. Но его не поддержали, и теперь он шел молча. А Мессер шел молча с самого начала. Топал, как заводная игрушка, и сосредоточенно думал о чем-то. Винни давно уже научился ловить настроение скелета. Вот только о чем тот думает, оставалось загадкой. А спрашивать было неудобно.
— Они здесь ночевали! — Петро был весел до невозможности. — Они ночевали здесь!
Упырь готов был броситься в пляс вокруг махонького кострища. Или расцеловать старика. Или сделать еще что-то абсолютно идиотское, лишь бы дать выход тому чувству возбуждения, что распирало теперь изнутри.
Старый упырь его радости не разделил.
— Что-то это не очень похоже на караван. У такого костерка человека три заночует. Не больше.
— Четыре, — поправил Петро. — Их четверо, чтоб мне второй раз сдохнуть.
Старик поднял руку и сделал какой-то знак. Упыри начали молча обступать Петро со всех сторон. Мертвяк попятился.
— Ты чего, брат?
— Ты говорил про караван с минимумом охраны, но если это караван, то минимум явно больше четверых. Выходит, ты меня обманул. А что я тебе обещал?
— П-погоди, — от возбуждения Петро начал заикаться. Хотя такая мелочь, как непонимание и попытка его покалечить не могли испортить радости. — Это не караван. Караван стоял где-то рядом. Смотрите. Я думаю там, впереди.
Старик молча кивнул, и несколько мертвяков исчезли в лесу, расходясь веером. Старик был сердит и серьезен. Петро не обратил на это ни малейшего внимания. От мысли, что обидчики будут наказаны, он был счастлив, как ребенок.
— А здесь мои голубчики стояли, — протянул он.
Упырь опустился на колени и приблизил лицо к углям.
— Недавно ушли.
Голос Петро стал приторным и мерзко-тягучим, как патока. Старый упырь поморщился. Через минуту затрещали ветки, и на поляне появилась пара разведчиков.
— Они там стояли. Телег десять, даже больше. И нагружены сильно.
Петро поднялся на ноги и победно посмотрел на старика.
— Ладно, извини, — сменил гнев на милость тот.
— Не страшно, — милостиво отмахнулся Петро.
Он чувствовал, что удача снова поворачивается к нему лицом. Чувствовал себя победителем. А победителям свойственно великодушие.
— Идем, — кивнул старик, — они почти у нас в руках. Жалко будет упустить в последний момент.
— Не упустим, — змеей прошипел Петро.
В его гнилой голове выстраивались картины мести. Сначала он раздерет на части скелет. Возьмет что-нибудь острое и разберет его на запчасти. Косточка за косточкой. Старая гадина будет жить, но только по частям. Хотя нет, сначала он вернет себе свое, кровное. Заработанное. А потом возьмется за старика… косточка за косточкой.
Петро зажмурился от удовольствия, как греющийся на солнышке кот, которому поднесли бадью сметаны.
Над болотом клубился туман. Смешивался с сумерками, растворял чахлые почерневшие деревья, плесневелые кусты. Звуки здесь становились глухими и странными. Казалось, вот он, остановившийся караван. Совсем близко. Но голоса погонщиков и отдающего распоряжения советника Мора звучали далеко и глухо. А порой какую-то фразу доносило так, словно говорили вовсе над ухом.
— Это надолго, дорогой советник. Они еле шевелятся.
Винни, вместе с Дерреком и Мессером из кустов следивший за тем, как останавливается и перестраивается караван, вздрогнул. Голос лысого сейчас прозвучал, кажется, совсем рядом. Хотя тот стоял далеко возле телег и советника.
Мора что-то ответил, но звуки снова сделались глуше, и Винни не разобрал слов. Зато фигуры советника и убийцы двигались теперь красноречиво и гротескно, словно в театре теней.
Они обменялись еще несколькими фразами. Потом лысый развернулся и пошел прочь. В туман, в болото. Обиделся, что ли? Утопнет еще чего доброго, и тайна яда, которым он отравил Винни, пропадет вместе с ним.
Юноша дернулся вперед. Первым желанием было вырваться из кустов и гнать следом за лысым. Не вышло. Его резко дернуло назад. Сразу с двух сторон. Вернуло на место. Винни повернулся. За одно плечо крепко держал Деррек, на втором почти повис Мессер. Неужели он так сильно дернул?
— Он уходит, — отчаянно прошептал Винни.
— Далеко не уйдет, — едва слышно произнес Мессер.
И оказался прав.
Вскоре совсем стемнело. Упыри-возницы сгружали остатки ящиков, которыми оказались завалены телеги, уже в кромешной тьме. И хотя они зажгли какие-то фонари, время от времени из темноты раздавались звуки столкновений, грохот падающих ящиков и площадная брань.
Винни нервничал. Как оказалось, напрасно. Вскоре вдалеке над болотом поднялось зарево, приблизилось, оказавшись светом новых фонарей. Замелькали фигурки людей. Много. Среди них Винни заметил лысого и чуть успокоился. Хотя до полного успокоения было далеко. Люди пришли не налегке. Разбившись по парам, они тащили здоровенные бочки. Складывали рядом с ящиками. Винни был готов поклясться, что это на самом деле живые люди. И судя по манере одеваться и говорить — жители Витано. Вот только почему они так спокойно реагируют на упырей? Выходит, кто-то, помимо советников, тоже в курсе реального положения вещей.
Люди, казалось, не замечали того, что рядом с ними возятся мертвяки. Они сгружали бочки, перекидывались короткими фразами. Кто-то даже шутил, другие весело поддерживали шутку бодрым хохотом.
По всей вероятности, на болоте сейчас происходил обмен. Мертвяки снова оживились и принялись тягать бочки на телеги. Люди взамен бочек подхватывали ящики и шли обратно.
Лысый с чувством выполненного долга присел на край телеги и смахнул пот.
Люди тем временем поднесли последние бочки и, похватав последние ящики, удалились. Шум и свет постепенно скрылись из пределов видимости. Снова стало совсем темно.
