Урсула Ле Гуин - Толкователи
— Аканцы восприняли это как ростовщичество. И отказались платить. И с тех пор мы без конца даем им гораздо больше информации, чем они просят.
— Пытаясь доказать, что существуют значительно более экономичные и эффективные способы развития производства и добычи полезных ископаемых…
— Дело в том, Тонг, что всю эту информацию мы всегда давали им БЕСПЛАТНО. Попросту предлагали им взять ее у нас.
— Разумеется, — подтвердил Тонг.
— Но у аканцев принято ПЛАТИТЬ за полученные ими ценности! Наличными и сразу. И они считают, что так и не расплатились с нами за все те чертежи, которые необходимы были для Марша к звездам или еще для чего-нибудь подобного. Они долгие десятилетия ждали, когда же мы наконец скажем, сколько они нам должны. Пойми, пока мы этого не сделаем, они нам просто доверять не будут!
Тонг снял шапочку, потер руками свою коричневую, гладкую как шелк голову и снова натянул шапочку почти на самые глаза.
— Так что, мы должны в ответ тоже попросить у них какую-то важную для нас информацию?
— Вот именно! Мы подарили им сокровище. У них есть другое сокровище, которое нужно нам. Баш на баш, как говорится.
— Но для них это вовсе не сокровище. Это же «гниющий труп», «груда смердящих суеверий». Разве не так?
— Ну, в общем, и да, и нет. Я думаю, они все же понимают, что это сокровище. Если бы они этого не понимали, то разве стали бы трудиться и взрывать библиотеки?
— В таком случае нам нет необходимости убеждать их, что Библиотека Силонг — это великая ценность, верно?
— Нам нужно убедить их, что это ценность, вполне достаточная для нас, вполне покрывающая стоимость той информации, которую мы им дали. И что ценность Библиотеки в большой степени зависит от нашего свободного доступа к книгам. Точно такого же свободного доступа, который имеют они ко всей той информации, которой располагаем мы.
— Баш на баш, — улыбнулся Тонг, пытаясь переварить все сказанное Сати и не совсем понимая смысл данного выражения.
— И еще одно — это очень важно!.. Дело не только в тех книгах, которые хранятся в Лоне Силонг; речь должна идти обо всех книгах, имеющихся на Аке. И обо всех тех людях, которые эти книги хранят и читают. Обо всей культурной системе этого мира. О Толкователях. И нынешним властям придется вывести эту категорию людей из положения вне закона.
— Сати, они же никогда на это не пойдут!
— Ничего, в конечном счете им придется на это пойти, — заметила она сурово. — А мы обязаны сделать все, что в наших силах, чтобы изменить существующее положение дел. — Она посмотрела на Одиедина, который сидел, очень прямой и очень напряженный, с нею рядом за длинным столом. — Я правильно говорю, маз?
— Возможно, не все это получится сразу, йоз Сати, — осторожно сказал Одиедин. — Все своим чередом. И пусть всегда остается еще что-то — для заключения дальнейших сделок. Что-то, ради чего эти сделки заключаются.
— Ну да, несколько золотых монет, чтобы купить немного сушеных бобов и продолжить путешествие?
Одиедин понял ее не сразу. Но все же понял.
— Да, примерно так, — согласился он, хотя и с некоторым сомнением.
— Сушеные бобы? — заинтересовался Тонг Ов, растерянно на них глядя.
— Это одна из историй, которую мы непременно должны будем тебе рассказать, — успокоила его Сати.
Но в зал уже входили представители местной власти. Двое мужчин и две женщины — все в сине-коричневой форме. Разумеется, никаких официальных приветствий, никаких «рабских» обращений не последовало; но с чего-то надо было начинать. Надо было как-то представиться друг другу. И во время этой процедуры Сати внимательно смотрела каждому из них в лицо. Это были лица бюрократов. Лица людей, облеченных властью. Самоуверенные, гладкие, серьезные, солидные. Непроницаемые. Бесконечное повторение одного и того же лица: лица Советника. Но в памяти своей Сати хранила не лицо Советника, а бледное, покрытое синяками лицо Яры. И это его лицо стояло у нее перед глазами, когда начались переговоры о заключении сделки.
И это его жизнь легла в основу их сделки с властями Аки. И жизнь Пао. Это была поистине бесценная ставка. Неизменная. Деньги, превращенные в пепел, золотые слитки, выброшенные в помойную кучу. Шаги по ветру.
Примечания
1
Мелиоризм — учение, согласно которому мир неизменно становится лучше, или же его могут сделать лучше сами люди за счет собственных усилий. (Прим. пер.)
2
Дхарма в индийской мифологии — божество, являющее собой персонифицированное понятие закона, морали, правопорядка, добродетели. Понятие «дхарма» также имеет в контексте буддизма множество значений, основными из которых являются следующие: учение будды Шакьямуни; текст (или собрание текстов), в котором это учение изложено; элемент психофизического мира. Карма — в мифологических и этикорелигиозных воззрениях буддистов, индуистов и джайнистов — представляет собой совокупность всех добрых и дурных дел, совершаемых индивидуумом в предыдущих существованиях и определяющих его судьбу в последующих. (Прим. пер.)
3
Упанишады — древнеиндийские трактаты этико-философского характера, складывавшиеся с VIII — VI вв, до н.э. как комментарии к текстам вед. Сутры — краткие афористические правила и сборники их в Древнеиндийской дидактической литературе, также создававшиеся как комментарии к текстам вед. (Прим. пер.)
4
Аллюзия на знаменитое стихотворение Уильяма Блейка «Тигр»:
Тигр, о тигр, светло горящий
В глубине полночной чащи!
Чьей бессмертною рукой
Создан грозный образ твой?
(Прим. пер.)
5
Гомеостаз — относительное динамическое постоянство состава и свойств внутренней среды и устойчивость основных функций организма. (Прим. пер.)
6
«И ты, Брут?» — Знаменитый вопрос Юлия Цезаря, обращенный к Марку Юнию Бруту, его бывшему другу, возглавившему против него заговор и, по преданию, первым нанесшему ему удар кинжалом. (Прим. пер.)
