Роберт Энсон Хайнлайн - Чужой в стране чужих
— Майк поможет нам. Я думаю, он станет дворецким, когда вырастет.
— Я думал, ты уже ушла. Зови его сюда; доктор Нельсон хочет обследовать его.
— Я не спешу, — вмешался корабельный врач. — Джубал, у вас великолепный скотч, но что это был за тост?
— Извиняюсь. Полинезийский. Пусть наша дружба будет вечной. Считайте его комментарием к водной церемонии. Между прочим, джентльмены, Ларри и Дюк тоже водные братья Майка, но они даже не обмолвились об этом, чтобы не беспокоить вас. Правда, они не умеют готовить… но их полезно иметь за спиной в темной аллее.
— Если вы ручаетесь за них, — заверил его Ван-Тромп, — приглашайте их и закройте дверь. Но давайте выпьем за девушек. Свен, что там у тебя за тост о девушках?
— За хорошеньких девушек? Выпьем за четырех здесь присутствующих. SKAAL.[21]
— Они выпили за четырех своих женских водных братьев, и Нельсон спросил: — Джубал, где вы их находите?
— Выращиваю в погребе. А потом, когда я их выкормлю и обучу, является какой-нибудь хлыщ и женится на одной из них. Один убыток.
— Вижу, как вам трудно, — с симпатией отозвался Нельсон.
— Да уж. Надеюсь, джентльмены, все вы женаты?
Двое были женаты, Махмуд нет. Джубал холодно поглядел на него.
— Нет ли у вас желания рассоединиться после ленча? Не хотел бы я, чтобы вы проделали это на пустой желудок.
— Я не опасен, я закоренелый холостяк.
— Бросьте, мистер. Я видел, как Доркас сделала вам глазки… и как вы сразу замурлыкали.
— Я совершенно безопасен, уверяю вас. — Махмуд подумал, не сказать ли Джубалу о том, что он никогда не женится на женщине другой веры, но решил, что религиозная ортодоксальность здесь некстати. — Однако, Джубал, никогда не надо делать подобных предложений Майку. Он может не грокнуть, что вы шутите… и у вас на руках окажется свеженький труп. Я не знаю, может ли Майк заставить себя умереть. Но он попытается.
— Уверен, что сможет, — твердо заявил Нельсон. — Доктор… то есть Джубал… вы не заметили ничего странного в метаболизме Майка?
— Э-э… скажем так: я не заметил в его метаболизме ничего, что не было бы странным.
— Точно.
Джубал повернулся к Махмуду.
— Не переживайте из-за того, что я могу толкнуть Майка на самоубийство. Я грокаю, что он не грокает шуток, — Джубал моргнул. — Но я не грокаю грокинг. Стинки, ты ведь говоришь по-марсиански.
— Немного.
— Ты говоришь довольно бегло, я слышал. Ты грокаешь грокинг?
Махмуд задумался.
— Нет. Грокинг — наиболее весомое слово в их языке — и мне, наверное, потребуются годы, чтобы понять его. Но не думаю, что пойму. Надо думать по-марсиански, чтобы грокнуть слово «грокнуть». Возможно, вы заметили, что Майк по-иному смотрит на некоторые вещи?
— Заметил ли я! Да у меня голова разламывается!
— У меня тоже.
— Пища! — провозгласил Джубал. — Ленч, и почти вовремя! Девушки, ставьте все так, чтобы можно было дотянуться, и храните почтительное молчание. Продолжайте, доктор. Или лучше не надо при Майке?
— Вовсе нет.
Махмуд заговорил с Майком по-марсиански. Майк ответил, лучезарно улыбнувшись, потом его лицо снова сделалось спокойным и безразличным: он обратился к еде.
— Я сказал ему, — продолжал Махмуд, — что я собирался сделать, и он ответил, что я прав; это было не мнение, а факт, необходимость. Я надеюсь, если я ошибусь, он поправит меня. Но Майк думает по-марсиански, и это дает ему в руки другую «карту местности». Вы следите за моей мыслью?
— Я грокнул, — сказал Джубал. — Язык сам по себе формирует базовые идеи человека.
— Да, но… доктор, вы говорите по-арабски?
— Плохо, — признался Джубал. — Нахватался верхушек, пока был военным врачом в Северной Африке. До сих пор читаю, потому что предпочитаю слова пророка в оригинале.
— Правильно. Коран невозможно перевести. «Карта» меняется, как бы ни старался переводчик. Вы понимаете теперь, насколько трудно мне с английским? Дело не только в том, что мой родной язык имеет другие спряжения; изменена «карта». Английский — величайший человеческий язык, его неоднозначность, многообразие оттенков и иррациональная идиоматическая сложность дают возможность говорить на английском вещи, которые не скажешь ни на одном другом языке. Все это чуть не свело меня с ума… пока я не выучился думать по-английски — и это положило новую «карту» мира поверх той, с которой я вырос. Возможно, лучшую… и уж, конечно, более подробную. Но есть вещи, которые можно сказать по-арабски и нельзя по-английски.
Джубал кивнул.
— Вот поэтому я и продолжаю читать на арабском.
— Да. Но марсианский настолько многообразнее английского — и настолько резко отличается в способе абстрагирования картины Вселенной, — что, с марсианской точки зрения, английский и арабский могут считаться одним языком. Англичанин и араб могут научиться думать на языке друг друга. Но я не уверен, что мы когда-нибудь сможем думать по-марсиански (разве что таким способом, как выучился этому Майк…) Самое большее, мы можем выучить этакий пиджин-марсиан, на котором говорю я.
Возьмем это слово: «грокнуть». Его буквальное значение, как я подозреваю, восходит к зарождению марсианской расы как мыслящих существ — и которое бросает свет на их «карту» в целом. «Грокнуть» означает «выпить».
— Как? — изумился Джубал. — Майк никогда не употребляет слово «грокать», когда говорит о питье. Он…
— Минутку, — Махмуд переговорил с Майком по-марсиански.
На лице Майка появилось легкое удивление.
— «Грокинг» значит «питье».
— Но Майк согласился бы, — продолжал Махмуд, — если бы я назвал сотню других английских слов, слов, о которых мы думаем, как о различных, даже противоположных понятиях. «Грокинг» включает в себя их все. Он значит «ярость» — истинную ярость, ибо согласно марсианской «карте» ты не можешь ненавидеть что-то, если не грокнул, не понял до самого конца, если оно не поглотилось тобой и поглотило тебя… тогда можешь приходить в ярость, ненавидя себя самого. Но это также предполагает, что ты любишь это, восхваляешь и не можешь, чтобы было по-другому. Тогда можешь приходить в ярость — а марсианская ярость настолько темное дело, что ближайшим земным эквивалентом будет слабая неприязнь. — Махмуд поскреб подбородок, — «Грокинг» означает идентичный эквивалент. Наш штамп «Мне от этого больнее, чем тебе» имеет сильный марсианский привкус. Марсиане, похоже, инстинктивно знают то, что мы с таким трудом взяли от собственной физики: наблюдатель влияет на объект наблюдения посредством самого процесса наблюдения. «Грокнуть» означает понять так полно, что наблюдатель становится частью объекта наблюдения — поглощается, смешивается, всасывается, теряет индивидуальность в групповом познании. Он означает почти все, к чему мы пришли с помощью религии, философии и науки… и при этом означает для нас так же мало, как цвет для слепого. — Махмуд помолчал. — Джубал, если я изрублю вас на куски, которые затем потушу в духовке, эта тушенка может грокать — и когда я съем вас, мы грокнем вместе, и ничего не пропадет, и не будет иметь никакого значения, кто из нас ест.
— Для меня будет! — уверенно заявил Джубал.
— Вы не марсианин. — Махмуд снова переговорил с Майком по-марсиански.
Майк кивнул.
— Ты говорил правильно, мой брат доктор Махмуд. Мне говорили так. Ты есть бог.
— Видите, как безнадежно? — Махмуд беспомощно пожал плечами. — Все, чего я добился, это богохульства. Мы думаем не по-марсиански. Мы не можем…
— Ты есть бог, — согласно подтвердил Майк. — Бог грокает.
— Давай-ка сменим тему! Джубал, могу я воспользоваться нашим братством и попросить еще джина?
— Я принесу! — сказала Доркас.
Это была семейная вечеринка, чему немало способствовала неофициальность Джубала плюс тот факт, что вновь прибывшие были того же сорта: образованные, шумные и не испытывающие стремления к соперничеству. Даже доктор Махмуд, крайне редко забывающий о контроле над собой с теми, кто не разделял единственно правильную веру в покорстве воле аллаха, всегда благодетельный и милосердный, чувствовал себя свободно. Ему было ужасно приятно, что Джубал читал слова пророка… и теперь, когда он пригляделся внимательнее, женщины, ведущие домашние дела Джубала, оказались полнее, чем он думал. Эта черненькая… Он быстро выбросил эту мысль из головы: он был здесь гостем.
Но ему было приятно, что эти женщины не трещали без умолку, не встревали в рассудительный разговор мужчин; но поспевали с едой и вином и излучали тепло гостеприимства. Сначала его потрясло неуважение Мириам к своему хозяину… но потом он узнал его: вседозволенность кошек и любимых детей под домашним кровом.
Джубал объяснил, что они просто ждут решения Генерального Секретаря.
![Роберт Хайнлайн - Чужак в чужой стране [= Чужой в чужой земле, Пришелец в земле чужой, Чужак в стране чужой, Чужак в чужом краю, Чужой в стране чужих]](/uploads/posts/books/116183/116183.jpg)
