Джеймс Дэшнер - Бегущий по Лабиринту
— Изменили мозги? — переспросил он. — Как?
— Не знаю. Это одна из тех мыслей, за которые я никак не могу уцепиться. Но мне кажется, что мы выполняли какое-то важное задание.
Томас снова задумался о подсознательном ощущении близости с Терезой, стоило ей только появиться в Глэйде. Он решил копнуть глубже и посмотреть, что она ответит.
— О чем это ты?
— Если бы я знала… Я просто высказываю тебе мысли в надежде, что у тебя самого что-то всколыхнется в памяти.
Томас вспомнил, что Галли, Бен и Алби говорили о нем — их подозрения по поводу того, что он каким-то образом находился по другую сторону и ему нельзя доверять… Да еще и Тереза заявила в самом начале, что именно он и она каким-то образом поставили глэйдеров в нынешние условия.
— Код запрятали в Лабиринт не просто так, — добавила девушка. — И не просто так я написала у себя на руке — «ПОРОК — это хорошо».
— А может, это и не значит ничего, — ответил он. — Может быть, мы найдем выход. Кто знает?
Томас на несколько секунд зажмурился, не переставая бежать, и постарался сконцентрироваться. Каждый раз, когда они мысленно разговаривали, в груди словно раздувался воздушный шарик или какая-то опухоль, которая приводила в трепет и раздражала одновременно. Юноша резко открыл глаза, когда внезапно осознал, что Тереза может прочитать его мысли, даже если он и не пытается сосредоточиться на телепатии.
Томас подождал ее реакции, но Тереза молчала.
— Ты все еще на связи? — позвал он.
— Да, но от мысленного общения у меня начинает болеть голова.
Услышав, что телепатические разговоры причиняют дискомфорт не только ему, Томас успокоился.
— И у меня голова разболелась.
— Ладно, — ответила она. — До скорого тогда.
— Нет, подожди! — Томасу не хотелось прерывать разговор, ведь он так здорово помогал скоротать время. Ему даже бежалось как-то легче.
— Пока, Том. Я дам знать, когда мы еще что-нибудь расшифруем.
— Тереза, а что ты думаешь о том, что написала у себя на руке?
Прошло несколько секунд. Ответа не последовало.
— Тереза.
Она отключилась. Томас почувствовал, что воздушный шарик в груди как будто лопнул и выпустил в тело ядовитый газ. Его внезапно затошнило, а мысль о том, что придется пробегать весь остаток дня, и вовсе привела в полнейшее уныние.
Юношу так и подмывало рассказать Минхо о том, как они с Терезой общаются, поделиться тайной, пока от этого не взорвался мозг. Но он не решился. В их жизни и так хватало странностей, и признаваться в телепатических способностях в нынешней ситуации казалось не самой разумной идеей.
Томас опустил голову и сделал глубокий медленный вдох. Он решил помалкивать и просто бежать.
После двух привалов, когда они оказались в длинном коридоре, заканчивающемся тупиком, Минхо перешел на шаг. Дойдя до конца коридора, он остановился и сел у подножия высоченной неприступной стены; плющ покрывал ее здесь такими густыми зарослями, что сквозь них не проглядывал ни единый каменный блок, и складывалось впечатление, будто бегуны очутились у живой изгороди.
Томас уселся рядом, и оба с жадностью набросились на скромный обед из сэндвичей и нарезанных ломтиками фруктов.
— Вот и все, — сказал Минхо, отправив в рот кусок сэндвича. — Обежали весь сектор. У нас для вас сюрприз — никаких выходов!
Томас и так все понимал, но когда услышал это от своего товарища, у него оборвалось сердце. Он молча закончил обед — Минхо тоже не проронил больше ни слова — и приготовился тщательно обследовать тупик. Попытаться найти неизвестно что…
В течение нескольких часов они с Минхо ползали по земле, ощупывали стены и взбирались на них по плетям из плюща. Они не нашли ничего, и Томас все больше и больше впадал в отчаяние. Единственной примечательной вещью здесь оказалась одна из тех странных табличек с надписью «ЭКСПЕРИМЕНТ „ТЕРРИТОРИЯ ОБРЕЧЕННЫХ“. ПРОГРАММА ОПЕРАТИВНОГО РЕАГИРОВАНИЯ. ОБЩЕМИРОВАЯ КАТАСТРОФА». Но Минхо даже внимания на нее не обратил.
Они снова перекусили, затем продолжили поиски, снова ничего не обнаружили, и Томас был готов признать очевидное — искать тут было просто-напросто нечего. Когда миновало время закрытия Ворот, он начал прислушиваться, не приближаются ли гриверы. Они чудились ему в каждом углу. И он, и Минхо все время сжимали в руках ножи. Но им ничего не встретилось почти до полуночи.
Первого гривера заметил Минхо; чудовище скрылось за углом впереди них и больше не показалось. Спустя полчаса Томас заметил еще одного, который повел себя аналогичным образом. Еще через час третий гривер прополз мимо них, лязгая железом по камням, но даже не замедлился. От ужаса Томас чуть не упал в обморок.
Они продолжали идти.
— Да над нами просто издеваются, — сказал Минхо через некоторое время.
Томас вдруг поймал себя на мысли, что давно перестал обращать внимание на стены и просто понуро брел в направлении Глэйда. Судя по внешнему виду Минхо, тот, кажется, был не менее подавлен.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Томас.
Куратор вздохнул.
— По-моему, Создатели дают нам понять, что выхода нет. Стены — и те перестали двигаться. Нас как будто засунули в какую-то дурацкую игру, и теперь настало время ее завершить. Наверное, они хотят, чтобы мы вернулись и рассказали об этом остальным. Могу спорить, что к тому времени, как мы вернемся в Глэйд, гривер сцапает еще одного, как и в прошлую ночь. Думаю, Галли был прав, когда говорил, что они будут убивать нас по одному.
Томас не ответил. Он чувствовал, что Минхо прав. Последние остатки надежды, которую он лелеял, когда они отправлялись в поход, давно улетучились.
— Давай просто вернемся, — сказал куратор поникшим голосом.
Томасу страшно не хотелось признавать поражение, но он согласно кивнул. Теперь оставалось уповать лишь на код, и он решил сосредоточиться исключительно на нем.
Оставшийся путь до Глэйда бегуны проделали в полном молчании.
Ни один гривер им больше не встретился.
ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ
Когда они пересекли границу Глэйда через Западные Ворота, часы Томаса показывали, что утро давно наступило. Юноша так сильно устал, что готов был упасть прямо на месте и хоть немного поспать. Они пробыли в Лабиринте около двадцати четырех часов.
Несмотря на мертвенный свет неба и тот факт, что все начало разваливаться на части, глэйдеры, казалось, жили привычной жизнью: работали на Плантации и Живодерне, занимались уборкой территории. Довольно скоро бегунов заметили. Ньюта проинформировали об их прибытии, и он немедленно побежал к ним навстречу.
— Вы первые вернулись. Что-нибудь нашли? — спросил он с каким-то детским выражением надежды в глазах. У Томаса защемило сердце. Ньют, видимо, был уверен, что бегуны обнаружат нечто значимое. — Скажите, что у вас для меня хорошие новости.
Минхо с потухшим взглядом уставился куда-то в пустоту.
— Ничего, — ответил он. — Лабиринт оказался большой неудачной шуткой.
Ньют растерянно посмотрел на Томаса.
— Что он несет?
— Он просто расстроен, — сказал юноша, вяло пожав плечами. — Мы не нашли никаких изменений. Стены не двигались, так что никаких выходов не открылось. Вообще ничего. Гриверы приходили ночью?
Ньют помрачнел. Немного помолчав, он кивнул.
— Да. Забрали Адама.
Имя Томасу ни о чем не говорило, и ему стало стыдно, что он не почувствовал жалости к парню.
И снова только один человек, подумал он. Все-таки Галли не ошибался.
Ньют собирался добавить еще что-то, как Минхо внезапно взорвался. От неожиданности Томас даже вздрогнул.
— Меня уже тошнит от всего этого!.. — куратор плюнул на стену, на шее у него вздулись вены. — Достало! Все кончено! Теперь все кончено! — Он сорвал со спины рюкзак и швырнул на землю. — Выходов нет, не было и никогда не будет! Нас всех жестоко поимели!..
Еще раз плюнув, Минхо побрел к Хомстеду.
У Томаса от волнения пересохло во рту: если уж сам Минхо сдался, то положение действительно безнадежное.
Ньют выглядел не менее подавленным. Не произнеся больше ни слова, он зашагал прочь. А Томас продолжал стоять на месте, буквально кожей ощущая витающее над ними отчаяние, такое же едкое и плотное, как дым, недавно валивший из Картохранилища.
Остальные бегуны вернулись в течение часа и, насколько Томас мог судить из их разговоров, также не обнаружили в Лабиринте ничего примечательного. Куда бы Томас ни посмотрел, он везде видел мрачные лица глэйдеров, большинство из них даже забросили выполнение повседневных обязанностей.
