Геннадий Марченко - Перезагрузка или Back in the Ussr (трилогия)
– На, держи, тебе. Экспромт, как говорится.
Высоцкий протянул мне салфетку, на которой ручкой было написано небольшое стихотворение:
Гляжу я волком на мир вокруг,
Кто был мне другом – врагом стал вдруг,
Кто улыбался – оскалил пасть.
Среди подобных легко пропасть.
Но я не струшу, не убегу,
Зубами в глотку вцеплюсь врагу…
Смеяться буду, и мясо рвать,
И вам так просто меня не взять.
– Мда-а-а, – протянул я, – оптимистично. Что, обложили со всех сторон?
– Да как тебе сказать… Обрыдло все, понимаешь, обрыдло. В театр захожу, здороваюсь – в ответ тишина, словно нет меня. Севка, Леня Филатов, да тот же Золотухин поздороваются. А остальные… Завидуют что ли? Как будто я у них украл что-то. А те, что рядом крутятся… За редким исключением обычные паразиты. Валера, думаешь, из чистого энтузиазма со мной мотается, концерты организовывает? Думаешь, откуда у него в прошлом году квартира и машина появились? Да ну и хрен с ним, с Янкловичем, давай лучше выпьем. Давай, за ваш замечательный город и прекрасных пензенских женщин… Кстати, как их правильно называть, пензючки?
– Пензячки. А в мужском роде – пензяк. Хотя наш второй секретарь обкома, который, кстати, помог организовать твои концерты, предлагает говорить не пензяки, а пензенцы. Но исстари мы пензяки и пензячки.
В этот момент вернулись Янклович и Кацман. Судя по довольным физиономиям, дележка удовлетворила обоих.
– Так, ребята, у нас поезд через полтора часа, – заметил Валерий Павлович, глянув на часы. – Я так думаю, пора уже потихоньку выдвигаться к вокзалу. Давайте, еще по одной на посошок – и по коням.
Он хлопнул рюмку коньяку, закусив его тонкой долькой лимона, и скривился:
– Ух, продрало!..
Водитель, который, словно предчувствуя наше появление, как раз прогревал двигатель, выскочил из машины и открыл двери, помогая гостям и начальству усаживаться в салон. Через полчаса мы были на Пензе-I. Посадка на «Суру» как раз начиналась, и мы с Кацманом помогли Высоцкому и Янкловичу расположиться в СВ. Сердечно попрощались с бардом и его администратором, и вместе с директором филармонии мы вернулись к поджидавшей нас «Волге».
– Вас куда подвезти, Сергей Андреич?
Я назвал адрес, выяснилось, что и Кацман живет неподалеку, и мы тронулись. На сердце было тошно, я понимал, что в жизни одного человека ничего не изменю, как ни пытайся. Не выкрадывать же мне его, в конце концов! От судьбы не убежишь – гласит народная мудрость. Что ж, значит, так тому и быть.
Блин, погано-то как, как же муторно на душе. На хрена я вообще поперся со Слободкиным к этой Нике. Не познакомься с Высоцким – и не парился бы сейчас по поводу проваленной операции «Спасти Владимира Семеновича!» Или все-таки еще не проваленной? Вроде на наркоту человек еще не подсел, шансы-то есть. Только сам он не особо хочет, похоже, разрывать этот замкнутый круг. Фаталист, мать его…
Я сидел на заднем сиденье и смотрел в окно, на проплывающие мимо в желтом свете фонарей заснеженные улицы города. А холодные пальцы в кармане пальто сжимали салфетку с нацарапанным на ней стихотворением.
Глава 33
– О-о, ну наконец-то! Я уж думал, ты больше не разродишься. Ну-ка, давай сюда свою писанину, поглядим, что там за хит.
Да, я спер очередную песню, на этот раз у группы «Земляне». Оказалось, что «Трава у дома» довольно легко ложится на ноты, включая сольный гитарный проигрыш, и хоть без всяких там аранжировок, но я вполне сносно записал мелодию на нотный лист. С аранжировками пусть Паша разбирается.
А песню я ему привез по пути, отправляясь в издательство «Художественная литература» посмотреть на сигнальный экземпляр книги «Забытые герои». Спасибо Георгу Васильевичу, сдержал обещание, пробил публикацию моей повести. Мало того, Мясников дал добро на исследование городских подземелий, хотя и пришлось ему, если верить на слово, иметь непростой разговор с комитетчиками. Катакомбы почему-то входили в сферу их интересов, хотя местные диггеры (Мясников выразился проще – исследователи подвалов) без всяких санкций давно уже облазили подземные коммуникации.
Причем эти исследователи в основном были подростками. В прошлом году как раз произошел драматический случай, когда мальчишку завалило в одном из таких подземных ходов. Хорошо, что парнишка был не один, друзья, оставшиеся по другую сторону завала, позвали помощь, и бедолагу, отделавшегося легким испугом и несколькими царапинами, удалось быстро вызволить из каменного плена.
Георг Васильевич договорился с людьми, которые обещали выделить в помощь профессионалов, сведущих в местных катакомбах. Но предупредили, что с исследованиями придется обождать до мая-июня, пока из подвалов не уйдет талая вола. Что ж, подождем, мы не гордые.
А сейчас на дворе стояла середина марта, крыши ощетинились сосульками, с которых при появлении весеннего солнышка вниз срывались одна за другой капли воды. Уже в столице набрал номер Слободкина, который по стечению обстоятельств не поехал на гастроли с коллективом, а остался дома, решая вопрос по поводу новой пластинки с фирмой грамзаписи «Мелодия». Само собой, в альбом вошли наши с Валентиной песни. А проиграв и напев вполголоса «Траву у дома», Павел хмыкнул:
– Немного тяжеловатая вещь для нас, но в принципе, сгодится, подгоним в программу с другими композициями, близкими по духу… Сергей, ты не перестаешь меня приятно удивлять. Слушай, чего ты торчишь в этой своей Пензе? Давно бы уже в Москву перебрались вместе с супругой. Поначалу снимали бы квартиру, потом на одних песнях бы поднялись. А там еще и книги у тебя вроде как печатают. Неужто нравится грузчиком работать?
– Да вот что-то засосало, не отпускает, – улыбнулся я, вспомнив анекдот про двух навозных червей. – Малая Родина сил мне придает, питает своими истоками. Хотя… Все возможно, глядишь, и переберемся к вам сюда поближе.
– Ты, говорят, в Пензе организовал концерты Высоцкого?
– Помог, скажем так, договорился с людьми, которые все это и провернули. Так что моя заслуга здесь не очень велика.
– А мы ближе к лету тоже планировали на берега Суры заскочить, дать пару концертов. Я правильно речку назвал?
– Ага, Сура она и есть Сура, течет себе помаленьку, в Волгу впадает. Приезжайте, если надо, я дам координаты директора филармонии, Якова Борисовича Кацмана. Или вы на стадионе собрались выступать?
– Смотря по погоде, можно будет и на стадионе. Думаю, на Алку соберем тысяч пять, а то и больше. Это только на один концерт… Кстати, – помрачнел Слободкин, – уходить она от нас собирается летом. В сольное плавание отправляется. Мол, переросла наш уровень. Думаю, кого пригласить вместо нее. А может, оставить Барыкина солистом, пусть поет… Да нет, у нас же и женские песни есть, глупо он будет выглядеть, поющим вещи из репертуара Пугачевой. Так что солистка нам нужна.
Я покопался в памяти, невольно включаясь в проблемы коллектива и думая, кто бы мог заменить Аллу. Желательно из молодых, способных выстрелить в ближайшее время. Посему Ротару, уже ставшая на этот момент известной, отпадает. Кто еще? На ум лезли всякие Ветлицкие, Земфиры, Веры Брежневы, потом в этот молодняк затесалась почему-то Пьеха, которую я прогнал из головы усилием воли. Может быть, дочка Пьехи? Как ее… Илона Броневицкая!
Но после консультации со Слободкиным выяснилось, что Илоне сейчас всего-то лет пятнадцать, она еще выступает на каких-то детских конкурсах. Так, и эта мимо. Тем более Броневицкая и так-то особо не прославилась. Не то что внук Пьехи, это Стасик который. А если Аллегрова? Пожалуй, ей лет двадцать уже должно быть. Хотя ну ее, она мне казалась слишком уж какой-то приблатненной, пошловатой.
– Слушай, знаешь такую певицу Ларису Долину? Она все больше джаз поет, но можно попробовать с ней договориться.
– Долина? – наморщил лоб Слободкин. – Слышал про такую, даже видел ее в составе ансамбля «Мы одесситы». Молоденькая совсем была. Правда, затем она как-то пропала из виду. А ты ее где встречал?
– Да-а-а… Знакомый на югах отдыхал, где-то там в ресторане она и пела. Понравилась ему очень, голос, говорит, шикарный. Так что поищи через друзей, по своим каналам. Может и подойдет вам.
А через пару часов я уже держал в руках свежеотпечатанный экземпляр повести «Забытые герои». Приятно, черт возьми, видеть свое произведение изданным в твердом переплете на 230 страницах, да еще и с иллюстрациями. Художник-иллюстратор, некто С. Полонский, явно уже что-то слышал про аниме. Детишки в его представлении все были как один курносыми и с огромными глазами. Впрочем, если не придираться к такого рода мелочам, то все получилось вполне даже прилично, так что меня переполняло чувство законной гордости.
