Ант Скаландис - Катализ. Роман
Хао Цзы-вэн . Апельсин — не представитель, а только зонд сверхцивилизации, универсальный исследовательский автомат, сложно запрограммированный наблюдатель. Его единственная цель — изучение нашей цивилизации.
Пинелли . Апельсин связан с понятием разум не более, чем всякое другое небесное тело. Сгусток оранжита — это гигантская информационная емкость естественного происхождения. Очевидно, во Вселенной существует закон притяжения информации. Когда объем информации, накопленной на нашей планете, достиг определенной величины, эта информация автоматически, самопроизвольно притянула к себе Апельсин. Несерьезно в такой ситуации говорить о цели «пришельца» — мы с вами просто наблюдаем проявление очередного физического закона нашего мира.
Угрюмов . Апельсин — гость не из нашей Вселенной, так как химия его принципиально отличается от известной нам. Цель его — безусловно, контакт между мирами.
Кротов . Апельсин — оружие сверхцивилизации, бомба замедленного действия. Цель — уничтожение человечества.
Уайтстоун . Апельсин — посланец галактического союза цивилизаций, и цель его — включение Земли в этот союз путем постоянного превращения людей в Апельсины.
Сингх . Апельсин — божественная субстанция, созданная силой воображения Виктора Брусилова — бога, рожденного на земле. А цель создания Апельсина очевидна: без Апельсина не было бы сибров.
Комментарий
По последним данным ВИС феномен оранжита ни к понятию «цивилизация», ни к понятию «разум» никакого отношения не имеет. Оранжит — самоорганизующееся вещество, супергомеостат, принципиально иная форма жизни в широком значении слова «жизнь». Ближайшие земные аналоги: животная клетка, с одной стороны, и компьютер — с другой, ибо Апельсин — естественное, возникшее в ходе своего рода эволюции кибернетическое устройство. Некоторые из высказанных гипотез не противоречат, а лишь дополняют такое толкование. Например, идея Угрюмова, отчасти подтвержденная экспериментально: оранжит устойчив к воздействию античастиц.
Теперь о цели. Следует сразу заметить, что физическая, химическая и биологическая безопасность оранжита считается на сегодняшний день абсолютно доказанной. О социальной опасности будет сказано ниже. Что же касается различных гипотез о добрых целях Апельсина, то здесь прослеживаются две основные точки зрения: контакт в той или иной форме и выполнение Апельсином каких-то своих задач, не связанных с задачами человечества. Лично я склоняюсь ко второй группе гипотез, а также считаю необходимым добавить, что все мои коллеги, убежденные почему-то в исключительной значимости для Вселенной нашей цивилизации, упустили из виду еще один вариант: Апельсин мог попасть на нашу планету случайно. Не стану присваивать только себе эту концепцию. Того же мнения придерживаются и некоторые другие ученые, а одним из первых высказал его доктор Якунин еще в бытность свою директором ВЦС…
Так начиналась вступительная часть «Катехизиса», основной же объем книги составляли отчеты ученых самых разных направлений на на вопросы все того же Конрада, разделенные по тематике на шестнадцать групп. В общем это был очень солидный труд обзорного характера. И изучить его, безусловно, стоило. Более того, было просто необходимо. Он словно специально писался для таких вот размороженных невежд, которым нужно было за несколько дней усвоить столетние достижения человечества. Но изучить его хотелось не торопясь и не сейчас, не сразу, когда в голове гудит от сумасшедшего карнавального пестрого Норда и оглушительного, как бомба, брусиловского «Спасенного мира».
Но Станский все-таки пробежал глазами кое-какие умопомрачительные сведения из сиброхимии и узнал, что сибросплав титана с алюминием имеет кристаллическую решетку без единого дефекта, что в структуре сибропластика есть бензольные кольца, «продетые» друг в друга, что атомы в оранжите связаны между собой не электронными орбиталями, а неким оранж-полем, задающим жесткую структуру в любом сочетании, и каждый сгусток этого вещества представляет собой таким образом как бы одну огромную молекулу. И еще он узнал, что частицы, составляющие зеротан, так называемые зероны, оказались «шариками» нейтронного вещества, полыми внутри, этакими пустотелыми нейтрончиками и нейтронищами — от их диаметра, резко менявшегося с температурой, зависело агрегатное состояние зеротана. К тому же, благодаря невероятной разнице между температурой плавления и кристаллизации, кипения и конденсации зеротан мог быть как жидким, так и твердым в диапазоне в несколько тысяч градусов. Имелся еще и полиморфный переход зеротана А в зеротан Б: эластичный резиноподобный материал превращался в монокристалл с твердостью, на порядок превышающей твердость алмаза. Поэтому из зеротана в сеймерном мире делали буквально все: от обуви до обшивки космических кораблей, от кирпичей до деталей приборов, от посуды до вакуумных прокладок.
Все это было ошеломительно, и Станский перескакивал со страницы на страницу, жадно схватывая принципиально новое и старясь опускать мелочи.
Черный же, открыв наугад раздел «Сибротранспорт и сибросвязь», успел вычитать про удивительную штуку — пресс-генератор, благодаря которому удалось создать в общем-то не новый, но абсолютно универсальный в силу своей экологической безобидности двигатель. В эскпо-камере сибра создавалось сколь угодно большое давление инертного газа при температуре выше критической, а гивер выполнял роль дюзы. В зависимости от величины давления это мог быть двигатель вездеходика на воздушной подушке, сопло реактивного самолета или субсветовая ракета межзвездного назначения. Топливом при больших скоростях служила захватываемая в пути материя, для разгона и при малых скоростях — мелкодисперсные порошки металлов, а потом, когда научились его делать, — сверхплотное вещество, прессованный зеротан.
Затем его увлек раздел, посвященный сибромедицине. Оказалось, что, благодаря вакцинации, со всеми инфекционными и неинфекционными болезнями было естественным образом покончено. Все болезнетворные микробы вымерли буквально, как мамонты, обмен веществ ни у кого не нарушался, а о старении по определению не приходилось говорить. И остались от всей прежней медицины травматология да ортопедия. Зато возникла сибромедицина. В первую очередь, сиброгинекология и сиброандрология. Сотню лет ученые безрезультатно бились над проблемой стерильности. Сиброгеронтология, то есть, по существу, «бессмертология». Появились сибронаркология и сибросексология, ну и, конечно, сибропсихиатрия. Ранее известные психические отклонения тоже встречались, так что, если строго, это была еще одна уцелевшая область медицины, даже наиболее уцелевшая, потому что травмы в сеймерном мире были не чета старым, человек стал живучим, как гидра. Порезы и ссадины не ставились ни во что, кости срастались за пару дней и даже потеря части черепа не всегда означала смертельный приговор. Но совершенно новой областью была сибропатология — наука о болезнях малоизученных и пока неизлечимых. Сюда относили и повсеместно распространенную сибротодию — преждевременную смерть от мгновенного старения, и загадочную оранжитацию — превращение отдельных органов и тканей в оранжит как без нарушения их функций (Уайтстоун с пеной у рта доказывал, что это не болезнь, а ступень эволюции вида), так и с нарушением, так называемая аномальная оранжитация (это Уайтстоун считал неизбежными издержками великого процесса). Предметом сибропатологии являлась и оранжефобия — неприятие или внезапное отторжение организмом оранжита. Было там еще много всего, но Черный в дебри не полез, а разыскал только ответ на один очень естественный вопрос. Старая добрая медицина не утратила своего значения окончательно. Ведь вакцинация проводилась в тридцать лет и позже, а до того здоровье надлежало тщательно беречь. К тому же среди зеленых было немало самоотверженных борцов, добровольно отказавшихся от вакцинации. А с другой стороны, было немало случаев ранней вакцинации (самовольной, диверсионной и с целью научного эксперимента) в самом различном возрасте от прививки в период полового созревания до вакцинации плода на разных стадиях внутриутробного развития. Запатентован был даже метод вакцинации в момент оплодотворения. Все это были поиски пути к бессмертию. Но безуспешные. Эффект от вакцинации оставался тем же.
А Женька закрыл последнюю страницу «Спасенного мира», отложил книжку в сторону и сказал:
— Ну, братцы, я тащусь! Вы представляете теперь, в какой мир мы попали?
— Представляем, — буркнул Станский.
— И что же? Будете меня ругать?
— Ругать? — поднял брови Станский. — Да тебя не ругать — тебя судить надо.
Черный молча кивнул.
— Да вы что? — Женька опешил.
— Мы — ничего. Плох или хорош этот мир, пусть отвечает Брусилов. А ты струсил и нарушил программу эксперимента. Вот так, — сухо пояснил Черный. — Из-за этого все и вышло. И Любомир…
