Ари Ясан - Дом тысячи дверей
В. стало очень жалко себя. Он мертв? Но он не хочет умирать! Не так и не сейчас! Еще не время! Неужели они его похоронят? Забьют крышку гроба гвоздями, опустят гроб в холодную яму, и его тело, которое он холил и лелеял столько лет, будет отдано на съедение червям?
- Нет, я не хочу! Слышите? Не хочу! - В. колотил кулаками по стеклу. - Я не хочу умирать! Уйдите все! Уйдите! Это не похороны, это фарс! Почему никто не спросил меня? Я не разрешаю вам его хоронить, нет! Оставьте его, уйдите прочь!
В. кричал, срывая голос, но тут кто-то тихонько тронул его за плечо. В. посмотрел в мягко светящиеся глаза Мистера.
- Помни, - сказал Мистер, - ты можешь выбирать.
- Что выбирать? - чуть не плача спросил В.
- Твои чувства! Ты можешь выбирать эмоции. Ты уже забыл?
В. недоуменно смотрел на Мистера. Да, он обо всем забыл! О копилке, о том, что может выбирать чувства. Но как же так? Печаль и сожаление сами нахлынули на него, он ничего не выбирал! Почему так получилось?
Мистер словно читал его мысли:
- Ты слишком быстро выбрал, и потому сам не заметил, как сделал это.
В. был озадачен. Он посмотрел за стекло и опять почувствовал сожаление и грусть. Теперь, когда им снова овладели чувства, он не мог мыслить ясно. От знания-обо-всем осталось не так уж и много, и потому В. было трудно понять, о чем говорил Мистер.
Мистер улыбнулся, словно знал, что происходит с В.:
- Хорошо, я помогу, - сказал он и опять начертил в воздухе несколько загогулин тростью. Все исчезло: и гроб, и похороны, осталась только черная тьма.
- Так лучше? - спросил Мистер.
В. сразу же пришел в себя. Но как мог он так быстро утратить контроль над собой?
Мистер понимающе посмотрел на В.:
- Все не так уж сложно. Ты ведь знаешь, как управлять своими чувствами, не так ли?
В. кивнул. Он знал. Нужно всего лишь помнить о том, что он может выбирать.
- Что ж, попробуем еще разок? - спросил Мистер. В. кивнул. И опять Мистер изобразил замысловатые письмена тростью и опять появился мертвый В. в гробу и люди, которые пришли на похороны.
Но живой В. уже был во всеоружии. На этот раз он сосредоточился на том, чтобы помнить. Помнить о «никаком самочувствии». Он смотрел спокойно на происходящее, безо всяких эмоций, так, словно это не он, В., лежал на смертном одре. И тогда он понял, почему печаль овладела им. Потому что это была для него самая простая и понятная реакция. В. привык, что на похоронах все плачут и сожалеют, и сам тоже принялся оплакивать себя и сожалеть. Поняв это, В. стал свободен от скорби.
Теперь настал черед следующего шага. У В. даже захватило дух от собственной смелости. Что еще он может выбрать, спрашивал он себя, и отвечал сам себе: все что угодно! На первый раз для контраста В. выбрал веселье.
Ему стало радостно оттого, что его дух освободился от оков бренной плоти. Теперь не придется больше голодать и болеть, не придется заботиться об одежде. Наконец-то он действительно свободен! От радости В. даже рассмеялся. А потом настал черед другого шага…
И В. выбрал страх. В. представил холодную, глубокую и темную яму, в которую опустят его тело, и его пробрала ледяная дрожь. В. ощутил, как страх разрастается и грозит опять ввергнуть его в беспамятство. Но В. был настороже…
И он выбрал зависть. Он вспомнил все прекрасные и чарующие моменты своей жизни, вспомнил обо всем, что не сбылось, и ему показались не милы все эти люди, которые еще живут, еще могут надеяться. Но он не поддался и зависти…
Он выбрал блаженство. Ему стало так хорошо, он словно парил над происходящим, сердце его переполняла любовь ко всем людям. Все, что случилось, казалось ему правильным и закономерным. Он умер? Так и должно быть. Как прекрасно быть мертвым! Нескончаемое блаженство! Здесь В. чуть было не забылся, так заманчива была перспектива пребывать в нескончаемом блаженстве, но легкий кашель Мистера вовремя вернул его к самому себе…
Тогда он выбрал гнев. Как может быть такой несправедливой судьба, отнявшая у него жизнь именно в тот момент, когда перед ним только забрезжила надежда быть свободным? Но и гнев оказался ему подвластен…
И он выбрал нежность. Он стал мягок и добр, он хотел утешить всех-всех-всех, а больше всего он хотел утешить свою возлюбленную, чтобы слезы больше никогда не лились из ее прекрасных глаз! Но В. опять вовремя опомнился…
И так он вытаскивал на свет божий все новые чувства из своей копилки и поражался их разнообразию. В. примерял на себя различные эмоции и через их призму смотрел на факт своей смерти. Он понял в конце концов, что даже его собственная смерть, как и любое другое событие, это нечто вроде столба, который он мог обойти кругом и разглядеть с любой стороны. Сам факт нельзя было изменить, так или иначе он видел смерть, но то, как он ее видел, целиком зависело от него.
В. восхищенно глянул на Мистера, и тут же понял, что опять воспользовался своей копилкой и вытащил оттуда восхищение. В. засмеялся. Он неисправим! Но один вопрос не давал ему покоя:
- А когда я был жив, я тоже мог пользоваться копилкой? - спросил он у Мистера или у себя, что было почти одно и то же.
- Несомненно, - отвечал Мистер. - Ты пополнял ее новыми эмоциями, доставал из нее старые чувства или приготавливал новую смесь из ощущений, которая потом откладывалась про запас. Ты всегда мог выбирать свои чувства, но ты делал это по большей части бессознательно.
- Да, - согласился В., - я мог выбирать, но не знал об этом и потому находился полностью во власти чувств. Страдания казались такими невыносимыми! Если бы я знал, что в любой момент могу их прекратить! Но я упивался своими муками, растравляя свои раны. А как отвратительны были эти одержимые эмоциями В., которые повылазили невесть откуда!
- Невыраженцы? - весело подхватил Мистер. - Почему же «невесть откуда»? Ты сам прекрасно знаешь, откуда появились эти милые создания. Да уж, задали они нам хлопот! Их обнуление было делом, мягко говоря, непростым. Только для того, чтобы их отловить, пришлось задействовать целую роту добровольцев.
- А что значит «обнуление»? Моих невыраженцев уничтожили?
Мистер многозначительно развел руками.
- Как жаль! - воскликнул В. - Но почему я сам не мог ничего с ними сделать?
- Потому, мой любознательный В., - поднял брови Мистер, - что после драки кулаками не машут. Справиться со своими собственными невыраженцами самому невероятно сложно. Мало кому это удавалось. Так что о твоих невыраженцах пришлось позаботиться нашим спецам.
В. виновато улыбнулся, и хотел было даже извиниться, но тут же понял, что само понятие вины за гранью жизни и смерти утратило всякий смысл. Сейчас В. понимал, что наказание или одобрение – это не более чем средства управления, которые теперь не имели над ним власти.
Но В. вспомнил еще кое-что. Он спросил у Мистера:
-А почему я не мог выключить свет? Почему в комнате не было выключателей?
- Все очень просто, - отозвался Мистер. - Выключателей не было, потому что в них нет нужды. Чтобы выключить свет в комнате, тебе достаточно было лишь подумать об этом. Жаль, что ты не догадался.
- А торшер? - В. еще не все прояснил до конца. - Это тоже вы сделали?
- Какой торшер? - удивился Мистер.
- Торшер из Раздачи! Он сам собой появился прямо перед моим носом.
- А-а-а, вот ты о чем, - протянул Мистер. - Нет, мой дорогой, это явление иного рода. Видишь ли, вещи, которые ты получаешь в Раздаче, настолько жестко материальны, что они практически не поддаются модификции. И более того, они ей мешают. Поэтому многие сталкиваются с тем, что вещи из Раздачи появляются там, где не нужно, и в самый неудобный момент.
Хотя у этих вещей есть и свои достоинства. Они не исчезнут и не изменятся, кто бы тебя не заточал. Но с другой стороны, тебе всегда придется подыскать им подходящее место в созданном тобою пространстве и смириться с тем, что они будут иногда появляться в любом месте твоей комнаты, как только ты попытаешься модификцировать пространство. А избавиться от таких вещей можно только одним способом – их нужно утилизовать. Этим занимается Утиль. Поэтому Раздача у нас, мягко говоря, популярностью не пользуется.
- А как в моей комнате оказался Пантон? Это и было переместечение? - у В. не заканчивались вопросы.
Мистер кивнул утвердительно.
- Он говорил о какой-то игре, - продолжал В. - Неужели это действительно была игра? Игра в заточение?
Мистер усмехнулся:
- Есть такая игра, но это не тот случай. Ведь чтобы начать игру, требуется согласие всех ее участников, не так ли? А иначе это не игра, а издевательство!
В. посмотрел на Мистера многозначительно и произнес с упреком:
- Вот именно, издевательство!
- Прошу, не хмурься! - подзадоривал В. Мистер. - Никто над тобой не издевался! Разве что только ты сам. А что касается игры в «Заточение», то правила ее таковы: несколько людей, заточители, договариваются так воздействовать на комнату заточенного, чтобы тот не смог в ней ни модификцировать, ни переместечаться. А заточенный преодолевает их влияние и таким образом совершенствует свои навыки в модификции и переместечении. Это что-то вроде тренировки, понимаешь?
