Бен Элтон - Слепая вера
– Я это заслужила, – наконец прошептала она. – Мы оба заслужили. Мы бросили вызов Богу.
– Если Бог одобряет то, как с тобой поступили, ему надо было бросить вызов, – ответил Траффорд. – Тогда он не лучше дьявола.
Должно быть, в этот момент его ударили ногой по голове, так как он потерял сознание, а когда пришел в себя, обнаружил, что прикован к той самой решетке, с которой сняли Чанторию. Металлические прутья вдавливались ему в лицо. С обнаженного тела капала ледяная вода, и сквозь решетку он увидел перед собой тюремщика с пустым ведром.
– Заключенный очнулся, господин инквизитор, – сказал тюремщик.
Траффорд услышал позади себя шаги, и брат Искупитель, обогнув решетку, вновь появился в его поле зрения.
– Ваша жена показала, что вы разместили в интернете чужой родильный ролик вместо своего. Это правда?
– Да.
– Могу я спросить вас – зачем?
– Я считаю, что у каждого есть право на личную жизнь.
– Разве вы не гордитесь своим родильным роликом?
– Почему я должен гордиться естественным событием, в котором нет никакой моей заслуги?
– Потому что Храм велит вам гордиться всеми уникальными особенностями вашей личности, Траффорд, – вашим ростом, цветом волос, вашими мнениями, вашим выбором нательных украшений. Если, конечно, вам нечего скрывать. А вам есть что скрывать?
– Ничего такого, за что мне могло бы быть стыдно, если вы это имеете в виду.
– Тогда вы меня заинтриговали. Если вам нечего стыдиться, скажите на милость, зачем вам право на личную жизнь?
Траффорд ненадолго задумался.
– Оно необходимо мне, чтобы чувствовать себя человеком, – наконец ответил он.
– А может быть, затем, чтобы чувствовать себя извращенцем и еретиком?
Траффорд промолчал.
– А может быть, – продолжал инквизитор, – вы хотите личной жизни, чтобы вам не мешали читать? Что это такое, по-вашему?
Сердце у Траффорда ушло в пятки, когда он увидел в руках инквизитора томик «Происхождения видов», который еще вчера лежал у него под кроватью в обложке популярного журнала с заголовком «Чем грозит подтягивание ягодиц? Звезды на пляже – вид сзади».
– Это книга по естественной истории… Я люблю естественную историю.
– Читать работы антихриста Дарвина – это преступление против веры, Траффорд.
– Я знаю. Знаю, что я преступник.
– Где вы взяли эту мерзость, Траффорд?
– Нашел. Я часто нахожу книги. Все время ищу их, и вот… Если смотреть внимательно, их не так уж и мало вокруг. По большей части на чердаках брошенных домов, ну и на свалках, конечно. Да и прилив чего только с собой не приносит.
Траффорд видел сквозь прутья лицо инквизитора и пытался угадать, поверил он ему или нет. Но в водянисто-голубых глазах брата Искупителя ничего нельзя было прочесть.
– Я просмотрел страничку-другую, – сказал инквизитор. – По-моему, это полная чушь.
– Значит, вы и впрямь такой тупица, каким кажетесь, брат.
– Пять, – скомандовал брат Искупитель. Траффорд услышал хлопок и свист рассекаемого воздуха, и тут же его спину вспороло отчаянной болью, какой он еще никогда не испытывал. За этим последовали еще четыре удара бичом, а когда наказание завершилось, он уже плакал и молил о пощаде.
– Сегодня утром, – снова заговорил инквизитор, – ваша жена Чантория пришла к своему исповеднику и заявила, что вы сделали Мармеладке Кейтлин прививку. Это правда?
– Да.
Несмотря на терзающую его боль, Траффорд словно почувствовал прилив сил, когда инквизитор переключился с обсуждения книг на другую тему.
– Она сказала, что вы действовали ей наперекор, – сказал брат Искупитель. – Это тоже правда?
– Да, она была против. Она просила меня этого не делать.
– Тогда ее, возможно, помилуют. Это будет зависеть от решения Соломона Кентукки и воли народа.
Траффорд заметил, что внимание брата Искупителя снова возвращается к «Происхождению видов». Инквизитор опустил глаза и принялся лениво перелистывать книгу, которую держал в руках. Его необходимо было отвлечь, и Траффорд напрягся, соображая, в какую сторону повернуть беседу.
– Если Чантория созналась во всем добровольно, – сказал он, стараясь, чтобы его голос не дрогнул, – зачем было так ее истязать?
К его облегчению, инквизитор захлопнул книгу и, презрительно хмыкнув, швырнул ее в жаровню.
– Мы должны были выяснить, правду она говорит или нет, – пояснил он. – Ведь она, очевидно, ведьма, а ведьмы хитры.
– Она не ведьма.
– Она позволила добрым людям из вашего прихода уверовать в ее святость, тогда как на самом деле жила в союзе с еретиком и дьявольским ребенком. Разве это не ведьминские козни?
Траффорд не ответил. Силы покидали его вместе с кровью, сочащейся из глубоких ран на спине.
– Кто делал прививку вашей дочери? – спросил инквизитор нарочито небрежным тоном, и по этому вопросу Траффорд понял, что подлинные испытания еще впереди.
– Я его никогда не выдам, – ответил Траффорд. – Он пытался спасти мою дочь. Я ничего вам не скажу.
– Скажете, Траффорд.
– Никогда.
– Десять, – сказал инквизитор.
После десяти очередных ударов хлыстом Траффорд едва не потерял сознание. Затем ему выжгли на животе и ягодицах слово «еретик». Затем его растянули на дыбе.
Превозмогая адскую боль, Траффорд старался все время удерживать перед своим мысленным взором лицо Сандры Ди. Это ради нее он терпел муки. Пока речь идет о Кассии, брат Искупитель не доберется до тайны библиотеки. Если же это случится, Сандру Ди тоже схватят. Траффорд даже начал надеяться, что умрет раньше, чем палачи сломят его сопротивление, и таким образом унесет свою тайну в могилу.
Распяв Траффорда на дыбе, мучители пропустили ток через его гениталии и стали по очереди вырывать ему ногти.
Этого он уже не вынес.
– Довольно! – выкрикнул он. – Имя, которое вам нужно…
– Кассий, – произнес инквизитор.
Траффорд был ошеломлен. Он попытался хоть немного прояснить багровую сумятицу своих мыслей.
– Не понимаю, – наконец прошептал он.
– Что же здесь непонятного? – спросил брат Искупитель. – Человеком, который воткнул в Мармеладку Кейтлин отравленную иглу, был ваш коллега Кассий. Я знал это с самого начала. Все страдания, которые вы перенесли, были напрасными. Мне просто хотелось проверить, как долго вы продержитесь. Можете считать это профессиональным любопытством.
– Но…
– Не будьте наивным, Траффорд. Разумеется, мы всё знали. И вы сами поняли бы это, если бы немножко подумали, вместо того чтобы корчить из себя героя. Когда вы впервые сообщили Чантории, что к вам обратился вакцинатор? В день физиприса. И вы еще добавили, что он ваш коллега. Вы сказали ей, она – нам. Далее мы очень легко вышли на Кассия, действуя обыкновенным методом исключения. К несчастью, он оказался сообразительнее вас.
– Он сбежал?
– Он умер.
– Вы убили его?
– Он сам убил себя. Сразу после вашего ареста. Отправился в мужскую зону отдыха с душевой и принял яд. Он понимал, что его ждет.
Траффорд ничего не сказал, но душа его, несмотря на ужасную боль, радостно встрепенулась. Кассий – настоящий герой! Если бы его схватили и пытали, сколько людей могло бы пострадать – вакцинаторы, гуманисты, а с ними и Сандра Ди! Но он защитил их, заставив себя замолчать прежде, чем его заставили говорить.
– Как я уже сказал, – продолжал брат Искупитель, – вы напрасно мучились и лишились трех ногтей. Должен признать, что вы стойкий человек. Я едва не приказал прекратить пытки. В конце концов, вы нужны нам живым.
– Зачем? Мой секрет вам уже известен. Какая разница, раньше я умру или позже?
– Несчастный глупец! – воскликнул брат Искупитель. – Разница очень велика. Вы еще пригодитесь Храму. Вы с вашей женой осмелились обмануть старейшин. Они объявили вашу никчемную дочь чудо-ребенком, а она умерла. И мы знаем отчего.
– От холеры.
– Насланной Любовью, потому что вы бросили ей вызов. Теперь вы обязаны признаться в своих грехах публично, чтобы всем людям стала известна доподлинная история вашего проклятого ребенка, Мармеладки Кейтлин.
38
Большой показательный суд назначили на следующую неделю. Он должен был состояться на стадионе Уэмбли в тот самый вечер, на который еще недавно намечалась кульминация кампании под лозунгом «Чудеса бывают!».
Несмотря ни на что, Траффорду все-таки было суждено появиться перед публикой в лучах прожекторов.
Чтобы сохранить видимость законности и соблюсти процедуру, сидящего в камере Траффорда немного подлечили, а затем дали ему адвоката. Адвокат оказался женщиной по имени Парижская Кокотка – она пришла к нему вечером накануне суда.
– Если меня правильно информировали, вы, в отличие от вашей жены, не раскаиваетесь и даже не считаете себя виноватым в смерти Кейтлин, – сказала Парижская Кокотка чопорным, официальным тоном. Как и подобало представительнице ее профессии, она была в серебристом парике, черном бюстгальтере и толстых, добротных панталонах и показалась Траффорду холодной и практичной, под стать своему костюму.
