Александра Седых - Башня континуума
— Ты еще скажи нам, что ты не дурак!
Кит не сумел подыскать подходящего ответа. Свет в его глазах начал мерцать и гаснуть, а пол под ногами сделался неустойчивым, будто просоленная палуба летучего голландца. С несказанным ужасом он ощутил, как беспомощно запрокидывается на спину, плашмя, будто подбитая метким ударом кегля в кегельбане. Проваливаясь во тьму, он успел услышать надрывный визг. Это любимая сестренка весьма удачно подгадала со своим возвращением с вечеринки. А потом наступила тишина. Тишина и покой.
Возвращение в мир живых или, по крайней мере, немертвых оказалось для Кита ужасно мучительным и растянулось почти на три недели. Придя в себя после долгих суток бреда и беспамятства, он обнаружил себя в спальне, в постели и в пижаме. Каждая клеточка, каждая крохотная косточка и нерв пульсировали, налитые болью. Обитые серо-зелеными шелковыми обоями стены тонули в красном полумраке. Кит выдохнул жарко, будто огнедышащий дракон, и судорожно забился, силясь выбраться из-под удушающей груды одеял и шерстяных пледов, но кто-то остановил его.
— Нет-нет, тихо, лежи.
— Ричард.
— А ты кого ожидал увидеть. Фею Фату Моргану? Как самочувствие.
— Не знаю… мне жарко…
Ричард дал ему напиться ледяного чая и положил на лоб пузырь со льдом. Так сделалось лучше. Немного. Кит все равно ощущал себя грешником, которого поджаривают на раскаленной масляной сковородке. Ричард нахмурился, глядя, как он корчится в припадке кашля.
— Все это твоя сестра, — сказал он свирепо, когда Кита малость отпустило.
— Что за глупости… ведь не мог я оставить Викторию совсем одну, одинокую, беспомощную… бедняжку…
— Беспомощную бедняжку? Очнись! Твоя сестра — адская фурия!
— Ты сказал… райская гурия?
— Нет! Фурия! Фурия! Совсем не удивлюсь, если Виктория приложила к этому скандалу свою руку. То есть, когтистую лапу.
Какая разница. Кит знал, что должен разыскать брата и вернуть домой. Он попытался встать, но невыносимая слабость и боль заставили его отказаться от этой затеи. Не то, что двигаться, но неподвижно лежать и дышать было все еще тяжко.
— Куда ты собрался? Уймись, — сказал Ричард, наблюдая за ним со страдальческой миной.
— Мне надо найти брата… — просипел Кит.
— Я уже нашел.
— Что нашел? — переспросил Кит, совершенно отупев.
— Твоего брата! — прорычал Торнтон.
От его пробирающего до печенок львиного рыка, по обыкновению, стены заходили ходуном, задрожали люстры и задребезжали стекла в оконных рамах, а Кит облился холодным потом.
— О-о… но ты нашел Дэнни живым хотя бы? И не под мостом?
— Не драматизируй. Твой братец пока живет у какого-то из своих гнусных тупых приятелей. Я отвез ему денег, кое-какие вещи. И пальто.
— Спасибо огромное… но почему ты просто не вернул его домой?
— Да… этот сопляк заявил мне, что домой собираться не возвращается. Заявил, что уже вырос и способен жить самостоятельно. Сказал, мол, хочет в ближайшее время поездить и повидать мир. Ах, да. Еще он сказал, мол, у него больше нет семьи. И велел передать тебе…
— Что?
— Что ты — полный придурок.
Разумеется. Непонятно — чего, собственно, Кит ожидал.
— Думаешь, этот гаденыш понимает, что творит?
— Не уверен… но его вящая ненависть ко всему материальному и полное отсутствие здравого смыла вызывает уважение. Я бы так не смог, — сказал Ричард.
Кит тоже так не мог. Родная кровь — не водица все-таки. Оставалось надеяться, что папаша уже поостыл. Однако Ричард живо развеял его робкие надежды на сей счет.
— Мне не кажется, будто твой старик остыл. Совсем нет.
— Что? Почему?
— Да потому что… сперва твой полоумный братец, потом ты три недели пролежал чуть ли не при смерти… а еще те странные парни в фетровых шляпах.
Кит ничего не понял. Какие странные парни? Какие шляпы? Неужто, опять начался горячечный бред? Но, похоже, это был не бред. Ричард заметно занервничал. Лицо его, обычно преисполненной великолепной скандинавской меланхолии, сделалось похоже на посмертную гипсовую маску.
— Я не понимаю, расскажи все толком.
— Ну… это случилось дней пять или шесть… Я припозднился на работе… засиделся с документами по Первому Прототипу…
Время близилось к полуночи, и Ричард уже собрался домой, когда эти чертовски странные парни объявились в коридоре Корпоративной штаб-квартиры. Их было четверо или пятеро, в фетровых шляпах, плащах и серых костюмах. Они походили на банковских клерков или коммивояжеров.
— И они пошли к отцу? — спросил Кит в недоумении.
— Вот-вот. Сразу направились в его кабинет, притом не спрашивая дороги. Я спросил их, какого черта… а они сказали мне, мол, у них назначено.
— И что хотели?
— Откуда мне знать. Я пошел за ними: посмотреть, все ли в порядке, но твой папаша вылетел из приемной, как ошпаренный, и велел мне отправляться домой, немедленно, как если бы случился пожар или землетрясение.
Кит совсем не думал, что стоит придавать значение столь незначительному инциденту. Мало ли у отца имелось странных знакомых в шляпах. Мало ли, какие темные делишки он мог обсуждать с ними в глухой полночный час в укромной тиши своего кабинета. Визитеры могли оказаться группкой наемных убийц или промышленных шпионов, которые явились за инструкциями… например. Кит дотронулся до руки Ричарда и мгновенно весь заморозился изнутри, до того у Ричарда была холодная рука.
— Ой, что ты себе напридумывал. Ты малость переутомился, вот и все.
— Да… наверное… только под их плащами, костюмами и шляпами ничего не было. Ни намека на человеческие тела. Я вообще не уверен, что они были людьми. Демоны. Вот кем они были. Демонами.
Кит моргнул.
— Ты ведь сказал, что разговаривал с ними… каким образом?
Голубые глаза Ричарда озарились потусторонним, неземным светом. Лишь долгие годы спустя Кит осознал, что увидел тогда первые признаки безумия, что позже сожрет мозг Ричарда, превратив в изъеденную электрическими термитами труху.
— Да элементарно. При помощи телепатии, — ответил Ричард вдруг очень ясно и радостно и засмеялся.
— Эээ… демонической телепатии?
— Вот именно. Демонической. Телепатии.
Еще несколько дней спустя Терри, свернувшись калачиком в кресле, внимательно наблюдала за спящим мужем. Лицо его было бледным, осунувшимся и давно небритым, под глазами залегли темные круги, но все равно непостижимым образом он умудрялся выглядеть сногсшибательно красивым и неотразимым.
— Эй, глупенькая курица.
Терри повернула голову и поглядела на Викторию, которая тихонечко, на цыпочках, проскользнула в комнату. В руках у нее был поднос с кофе и всякой вкусной снедью.
— Я нам кофе принесла и перекусить. Устала?
— Нет.
— Конечно, нет. Просто месяц не ела и не спала, выхаживала этого болвана.
— Кит вовсе не болван, а мой муж.
— М-у-ууж, — передразнила ее Виктория, аккуратно ставя поднос на накрытый маленькой кружевной скатертью кофейный столик. — Ты еще скажи, будто боишься его и читаешь. Нет, как же это было? Ах, вот. Почитаешь.
— Очень, очень, — прошептала Терри боязливо. И почтительно.
— Болван и глупая курица… прелестно! Что сказал доктор? Долго еще будут продолжаться наши мучения.
— Велел Киту лежать еще неделю, отдых и покой.
Виктория передернулась.
— Ничего себе, отдых и покой. Я от такого отдыха и покоя скоро на стену полезу. Едва-едва очухался, принялся злобно брюзжать. Когда спит, полюбуйся — до чего у него злобная, брюзгливая физиономия.
Терри полюбовалась и украдкой улыбнулась.
— Ну, что ты… просто он еще неважно себя чувствует.
Виктория фыркнула.
— И какой смысл теперь брюзжать. Сам во всем виноват. Сколько миллионов раз я ему говорила, что если он не прекратит зимой расхаживать нараспашку, то непременно заболеет. А он, знай, твердил мне, да еще с таким дурацким апломбом, что в жизни не болел и не собирается. Хорошо, хоть уши не отморозил… или другие причиндалы. Что ты так покраснела, Тереза?
— А? Ой! Ничего.
— Не отморозил?
— Нет, нет.
— Ты уверена? Хорошенько проверила?
— Да. Ой! Прекрати, пожалуйста.
— Все обошлось, какое облегчение, — ехидно протянула Виктория, закатывая глаза.
— Ведь вообще-то… — начала Терри, робея.
— Да. Вообще-то он никогда меня не слушает, а теперь разлегся здесь и требует чашечки чая и всякое такое.
— Но ты сама заходила через каждые пять минут и приносила Киту чашечки чая и всякое такое, — сказала Терри слегка ошеломленно.
— Вот еще! Нужен он мне, да еще такой зеленый и сопливый! — отвечала Виктория сурово. — Ничего подобного я в жизни не делала.
— Как — не делала? — поразилась Терри.
— А вот так, не делала! Вечно ты что-то выдумываешь, Тереза. Лучше булочки попробуй… очень вкусные получились булочки.
