Игорь Гор - Проект «Повелитель»
— Сейчас выйдешь на улицу и позовешь его, чтоб он вышел.
— Толстый, ты что ли?
— Я худой и жилистый, и на твои вопросы отвечать не собираюсь. Ты всё понял? Здесь я задаю вопросы!
Чужак закивал.
— Выйдешь на улицу и позовешь выйти Джокера. Если скажешь лишнее, не обессудь..
Ёжика видел?
— Угу.
— У меня тут дюжина охотников, каждый по стреле пустит, будешь таким же.
— Не пойдет он..
— Что значит не пойдет? Позови, скажи, нашел, что ценное..
— Он скажет, принеси.
— Ты скажи, не можешь донести.
Незнакомец усмехнулся.
— Ты, видать, охотник, точно с дуба свалился. Не знаешь кто такой Джокер? Да пусть хоть солнце выйдет, он сначала людей проверить пошлет.
— Руслан, а как он узнал, что ты на дубе живешь? — Ни к месту встрял Лис.
Брови чужака полезли наверх.
— Мужики? Вы вообще откуда?
— Мужики землю ковыряют, а мы охотники, — резко ответил Николай.
Руслан так глянул на Колю, что тот замолк. Ему на миг показалось, что глаза у Руслана становятся желтые, с вертикальными зрачками.
* * *При свете костра Ябеда исполнял перед нами какой-то загадочный танец. Сначала он махал руками как крыльями, потом кричал диким голосом, стращал нас, выпучив остекленелые глаза. Тыкал себе пальцем в уши, и размахивал горящей веткой. Ветку я у него тут же отобрал, во избежание пожара. Видя, что ценители с нас с Сережкой никакие, он совершенно отчаялся и, достав из кармана кусок глины, скатал горошины и заложил уши.
— Ты зачем это делаешь? — спросил Шустрый.
— Летят… летят, — замахал тот руками как крыльями, — пить будут.
— Ну и пусть пьют.
— Тебя пить будут, меня … всех кого увидят. Уснешь и не проснешься. Долго спать будешь. Навсегда.
— Умрешь что ли?
Ябеда перепугано закивал головой.
— А глина в уши зачем, — поинтересовался я, — чтоб умирать не страшно было?
— Чтоб их не слышать. Они скажут, спи, и уснешь.
Я пощупал ночное пространство. Есть какая-то живность вокруг, мелкая из породы любопытных. Вроде ничего серьезного. Однако сознание уловило на дальних подступах нечто.
Это нечто хаотичным облаком приближалось к нам. Зацепил я это облако краем, но мне стало нехорошо, на миг отключился, как будто после тяжелого дня в сон впал. Мне стало не хорошо.
— Ну-ка, дай глины!
Ябеда полез в карман. Отщипнув себе, протянул Сергею.
— Шустрый бери кусок и уши залепляй.
— Зачем?
— Бери! Они быстро летят.
— Наших будить?
Не успеть, подумал я, замазывая уши, услышав хлопанье бесчисленных крыльев.
— А-а-а-а! — Заорал Ябеда, вновь подпалив ветку и размахивая ей над головой.
— Сдурели вы что…
Высунувшийся из шалаша Косой, застыл, словно заснул на ходу. Лицо его было жутко удивленным. Черная лохматая тварь упала ему на загривок, а он даже не поморщился.
Я сбил её ногой, слегка задев Косого по затылку. Судя по лицу, он не обиделся. Просто выпал из поля зрения, завалившись назад в шалаш. В уши через глину пробивался свист. Он был пронзительным, но его хотелось слушать вечно. Застыть, и слушать. И я гнал это наваждение от себя. Отгонял черных, мелькающих в воздухе тварей горящей веткой.
Мне жутко хотелось нырнуть в шалаш, чтобы проверить наших. Воображение рисовало их умирающими, облепленными кровопийцами, всех в крови… Но эти гады с кожаными крыльями, шуршащими, словно бумага, не давали мне это сделать. Они кружили и кидались со всех сторон. В черном ночном небе их почти не было видно. Мы кружились втроем как сумасшедшие, раздавая удары невидимым врагам, и частенько задевая друг друга. Но все же отражая нападение. Лучше всех на удивление это выходило у Ябеды. Он уже сбил несколько тварей, причем удачно отправив их в костер. Воздух наполнился запахом горелого мяса и шерсти. Но их казалось, не убывало. В голове лихорадочно билась мысль: Что делать? Что делать?
— В костер! — Крикнул я, — Шустрый в костер дров подкинь, потухнет и нам..
Шустрый понял и не отвлекаясь, сдвинул в костер ногой весь припасенный на ночь сушняк. Костер полыхнул. Языки пламени взметнулись к небу, освещая всё вокруг. Стало видно несколько черных точек ползающих по шалашу. Залезут, суки! Залезут!
В отчаянии, я издал такой рык, что потерял себя…
* * *— Значит, не выйдет?
— Хоть убей, не выйдет.
— Это можно, — зловеще сказал Руслан.
Что-то закапало на загаженный пол.
— Не, не, не… не торопись.
— Толку то от тебя, — хмыкнул Лис.
— Я расскажу… Расскажу как до него добраться. Третий этаж, второе окно от подъезда.
Он там всегда, почти всегда… — чужак отчаянно хотел жить. — Сейчас не увидите. Но он по ночам свечи жжет.
Лис многозначительно посмотрел на Руслана. Мол, всё. Сказано всё. И провел большим пальцем по горлу. Руслан на мгновенье задумался, что-то решая.
— Лис, у меня в кармане мешочек. Достань.
Коля полез в карман.
— Это, что? — Удивился он, высыпав содержимое на ладошку. — Уйди-уйди?
— Ага… — ответил Рус и обратился к чужаку, — Я обещал тебе жизнь, хочешь жить сейчас зажуешь.
— Что это? Ничего я жевать не буду.
— Жить хочешь? Последний раз спрашиваю?
— Буду, буду..
— Рус а ты уверен? — Николай с сомнением посмотрел на Руслана.
Хорошо, что пленник не видел, как Руслан с сомнением пожал плечам.
— Что стоишь? Корми да отпустим.
Пленник жевал сухой порошок с ладошки и кривился. Слезы катились по его щекам.
— Запить дать?
Тот усиленно закивал головой. Припал к протянутой фляжки, и пил захлебываясь. Вода текла по подбородку.
Руслан убрал нож и коленкой оттолкнул пленника.
— Свободен! Вали отсюда!
Чужак пошел в заданном направлении, пошатываясь и держась за стенки. Вывалился он из подъезда совершенно невменяемый.
— На речке, на речке, на том бережочке мыла Марусенька белые ножки…
Донеслось с улицы.
— Какого черта? Дюбель, ты, где так нажраться успел?
— Хлыст, а ты гавно! Всегда тебе хотел это сказать … ик… ик… иди на … Господи! Как красиво то кругом… А вы все дерьмо. И Джокер дерьмо! Его убьют сегодня и станет одним меньше. А того старика жалко. Бросил его Джокер в проклятый дом ни за что… Ну, умом тронутый, а тот живьем бросил…
С улицы донеслись удары. Чужака бил напарник. Не со злобы, а так, для профилактики, чтоб в тихоря от него водку не жрал. Дюбель же принялся всех обличать и крыть матом, на чем свет стоит. Наверное, съел что-нибудь. Голосов на дворе добавилось, видимо на шум вышли другие жители дома.
При словах бывшего пленника про старика и проклятый дом, Руслан насторожился и ловил каждый звук, доносящийся с улицы. Поэтому от попыток Николая тянувшего его к окну, через которое они сюда проникли, поначалу отмахнулся. Затем, видя, что в ругани чужаков уже нет ничего интересного, все же уступил. И друзья покинули зловонный подъезд, спеша, удалится подальше.
* * *Очнулся я от шума, гама и оттого, что ноги ощутимо припекало. Сидел я у костра, держа на плечах куртку, которую кто-то заботливо на меня накинул. Видимо, Роза. Остальная одежда отсутствовала. Пламя костра разглядывал через пальцы ног. То ли не мыл я их давно, то ли напротив огня они так выглядели. Громче всех выступал Федор. Говорил он много и громко, и всё в основном о том, где он видел этот лес, и при каких обстоятельствах. Из сказанного можно было понять, что он с ним сроднился, поскольку вступал в тесные отношения со всеми его обитателями. С ним ни кто не спорил. Но особой радости по этому поводу не высказывал. Только Максимка младший вторил папаше, надрываясь со всех сил. Луиза баюкала его, отвернувшись от прочих. Роза маячила рядом с ней. Шустрый с Хаймовичем собирали и складывали какие-то вещи.
Ябеда же сидел по ту сторону костра и ковырял в носу. Простыл, что ли? Ввиду отсутствия какой-либо информации о прошедших событиях, решил их прояснить.
— И что это было?
— Ожил?
— Ага…
— Говорил тебе, что болотники пригодятся, а так бы без обувки остался, — отозвался Хаймович.
— Я что опять медведем бегал? А твари где? Не уж то разогнал?
— Разогнал… — Хаймович как-то странно посмотрел на меня.
Сережка тоже смотрел с интересом, и в его взгляде как в открытой книге читалось любопытство и восторг с изрядной примесью страха.
— Расскажи ему Сергей, как он тут воевал, видишь у него опять амнезия.
— Ты Толстый… — Шустрый запнулся, — дядя Толстый как в медведя превратился, так на шалаш и кинулся, давай давить летунов. Как шалаш раскидал, увидел, что кровососы до наших добрались. Как заревешь и все…
— Чего всё? — Не понял я. — Они что моего рыка испугались и улетели?
— Не улетели… — замахал головой Сережка, — Попадали на землю мертвыми.
