Харуки Мураками - 1Q84 (Тысяча невестьсот восемьдесят четыре)
Но я люблю Тэнго, подумала Аомамэ. И даже тихонько произнесла это вслух. Я люблю Тэнго. И это не строчка из дешевого телесериала. К черту этот невестьсотый год. Реальность есть реальность, и кровь остается кровью. Боль настоящая, и страх неподдельный. И луна в небе — никакая не аппликация. Нормальная луна, одна-единственная. Под которой я согласилась умереть, чтобы Тэнго остался в живых. И назвать это фикцией никому не позволю.
Она изучила взглядом часы на стене. Дизайн фирмы «Браун» — скромный, незатейливый. Хорошо сочетается с изделиями фирмы «хеклер-унд-кох». Одиннадцатый час. Еще немного — и парочка телохранителей обнаружит, что их Лидер мертв.
В роскошном номере отеля «Окура» лежит бездыханный человек. Очень необычный человек огромных размеров. Он уже переправился в мир иной. И как ни пытайся, обратно его уже не вернешь.
Время оборотней началось.
Глава 16
_______________________
ТЭНГО
Корабль-призрак
Что за мир будет окружать меня, когда я открою глаза?
— Этого-не-знает-никто, — ответила Фукаэри.
Тем не менее, проснувшись, Тэнго не заметил, чтобы мир вокруг как-то особенно изменился. На часах у изголовья — шесть с небольшим. Светает. Воздух свежий, в щель между шторами пробивается косой луч света. Лето подходит к концу. За окном жизнерадостно щебечут птицы. Вчерашняя гроза вспоминается как страшный сон. Или как нечто случившееся давно, не здесь и не с ним.
Не ушла ли куда-нибудь Фукаэри, пока он спал? Но нет — девушка тихонько сопела, как зверек в зимней спячке, свернувшись калачиком у него под боком. Тонкая прядь волос расчертила ее щеку замысловатым узором. Уха под шевелюрой не видно. Минуту-другую Тэнго лежал, глядя в потолок, и слушал ее мирное дыхание.
Он вспомнил вчерашнюю постельную сцену, и в голове началась какая-то неразбериха. Вчера он кончил в Фукаэри. Бурно и обильно. Теперь, поутру, это событие казалось далеким и нереальным, как и прошедшая гроза. А может, это был эротический сон? В юности с ним не раз такое случалось. Ему снилось что-нибудь сексуальное, он кончал и просыпался. Все происходило во сне, и только семя было настоящим. Разве то, что случилось вчера, не похоже?
И все-таки это не было сном. Вчера он реально кончил в Фукаэри. Она сама нанизала себя на Тэнго и не слезла, пока не вобрала его семя до капли. А ему оставалось только молча повиноваться, ведь он и пальцем не мог пошевелить. И что важно — ведь кончить он собирался в классе. А успокоила его уже Фукаэри, сказав, что месячных у нее нет и потому она не может забеременеть. Как такое могло случиться? И все-таки это случилось. В реальном месте и реальном времени. Наверное.
Тэнго встал с кровати, оделся и отправился на кухню, где вскипятил воды. Заваривая кофе, попытался навести порядок в голове. Примерно как в ящике письменного стола. Но проклятый порядок не наводился. Просто поменялись местами некоторые предметы. Там, где раньше был ластик, теперь лежали скрепки, на месте скрепок — точилка для карандашей, а на месте точилки — ластик. Тот же бардак, только в новой форме.
Он выпил кофе, затем пошел в ванную и, включив радио, побрился под музыку барокко. Партита Телемана для флейты и клавесина. Все как всегда. Каждое утро он выпивал кофе, а потом брился, слушая передачу «Барокко для вас». День ото дня менялись только названия произведений. Вчера, например, передавали клавесинные сюиты Рамо.
Зазвучал голос радиоведущего:
— В первой половине восемнадцатого века Телеман снискал в Европе славу как выдающийся композитор. Но к началу девятнадцатого века распространилось мнение, что он сочинил слишком много, и к его творчеству стали относиться с пренебрежением. В том не было вины самого Телемана. Европейское общество трансформировалось, а вслед за этим менялась и сама цель написания музыки, что и повлекло за собой столь разительный переворот в оценке жизнедеятельности этого человека.
И это — новый мир? — невольно подумал Тэнго.
Он окинул мысленным взором свою нынешнюю реальность. Но никаких изменений не обнаружил. Людей, относящихся к нему с пренебрежением, тоже пока не видать. А вот бриться приходится каждый день. Меняется этот мир или нет — соскабливать щетину за него никто не станет. Что-что, а это всегда приходится делать самому.
Побрившись, он пожарил на кухне тосты, намазал маслом и съел, запивая остатками кофе. Заглянул в спальню проверить, как там Фукаэри. Но та спала как сурок и, похоже, в ближайшее время просыпаться не собиралась. Даже позы не изменила с тех пор, как он встал. На щеке — все тот же узор из волосков. Дыхание тихое и спокойное.
Особых планов на сегодня у Тэнго не было. Никаких лекций в колледже. Некого ждать — и никуда не нужно идти. Абсолютно свободный день. Усевшись за стол на кухне, он продолжил работу над книгой. Выводя иероглифы перьевой ручкой на разлинованной бумаге. Как всегда, сосредоточиться ему удалось практически сразу. Сознание переключилось на нужный канал, и все, что не касалось сочиняемой истории, напрочь улетучилось из головы.
Фукаэри проснулась в девять. Пришла на кухню в майке из японского тура Джеффа Бека — той самой, в которой Тэнго ездил к отцу в Тикуру. Грудь с острыми сосками оттягивала ткань, напоминая о событиях прошедшего вечера.
По радио передавали органные прелюдии Марселя Дюпре. Оторвавшись от текста, Тэнго приготовил девушке завтрак. Фукаэри выпила чаю «Earl Grey» и съела тосты с клубничным джемом. Джем на хлеб она выдавливала с той же педантичностью, с какой Рембрандт выписывал складки на одежде.
— Сколько книг уже продано? — спросил Тэнго.
— Ты-про-«воздушный-кокон», — уточнила она.
— Ну да.
— He-знаю. — Она потерла пальцами веки. — Очень— много.
Количество ее не интересует, это ясно. Подобные вещи она воспринимает как клевер на огромной поляне. Понятно, что клевера на поляне до чертиков. Но кто возьмется его считать?
— Твою историю читают миллионы людей, — напомнил Тэнго.
Она ничего не ответила, занятая выдавливанием джема.
— Тебе нужно поговорить с господином Комацу — и как можно скорее, — сказал Тэнго, уперевшись ладонями в стол. Лицо Фукаэри, как всегда, оставалось бесстрастным. — Вы с ним уже встречались, так ведь?
— На-пресс-конференции.
— Говорили о чем-нибудь?
Фукаэри еле заметно покачала головой. Почти не говорили, понял Тэнго. Он представил, как выглядела та беседа. Комацу, как и всегда, болтал со страшной скоростью о том, что думал — а может, и о том, чего не думал, — а Фукаэри за всю беседу выдавила от силы пару слов. При этом она совершенно его не слушала, но ему было все равно. Если бы проводился конкурс на самую безнадежную пару собеседников, Комацу с Фукаэри забрали бы главный приз.
— Сам я встречался с Комацу давно, — сказал Тэнго. — И он уже очень долго не звонил мне. Человек и так занятой, а с тех пор, как «Воздушный кокон» стал бестселлером, забегался еще больше. Но теперь пора встретиться с ним и очень серьезно обсудить накопившиеся проблемы. Тем более, что и ты сейчас здесь. Все шансы в наших руках. Ты согласна?
— Втроем.
— Да. Так оно будет быстрее.
Фукаэри ненадолго задумалась. А может, что-то представила.
— Мне-все-равно, — сказала она. — Если-это-возможно.
«Если это возможно?» — повторил про себя Тэнго.
В этой фразе чудилось нечто пророческое.
— Ты думаешь, это невозможно? — осторожно уточнил он.
Фукаэри ничего не ответила.
— В общем, если возможно, давай попробуем встретиться и поговорить, — подытожил Тэнго. — Ты согласна?
— О-чем-будешь-говорить.
— О чем? — переспросил он. — Прежде всего, я должен вернуть ему деньги. За редактуру «Воздушного кокона» я никаких гонораров получать не хочу. Хотя о сделанном совсем не жалею. Эта работа меня вдохновила и направила в нужное русло. Неохота себя хвалить, но, по-моему, текст получился отличный. Вот и отзывы положительные, и продажи лучше не бывает. В общем, я совсем не жалею, что взялся за «Кокон». Конечно, я сам согласился на такую странную работу и свою ответственность ни на кого перекладывать не собираюсь. Но получать за нее деньги не намерен.
Фукаэри чуть заметно пожала плечами.
— Да, ты права, — уловил он ее реакцию. — От того, что я не возьму этих денег, уже ничего не изменится. Но свою позицию я хочу обозначить четко.
— Перед-кем.
— Прежде всего перед самим собой…
Она взяла крышку от банки с джемом и уставилась на нее, как на диковинку.
— Хотя, возможно, я уже опоздал, — закончил Тэнго.
Фукаэри ничего не ответила.
Во втором часу дня он позвонил в издательство (до обеда Комацу на работе не появлялся), но секретарша сообщила, что господин Комацу взял отпуск на несколько дней. Ничего больше она не знала. А если и знала, сообщать это, похоже, никому не собиралась. Тогда Тэнго попросил соединить его с редактором, для которого он писал под псевдонимом авторскую колонку в ежемесячном журнале. Редактор был на два или три года старше Тэнго, закончил его же институт и относился к нему дружелюбно.
