Сергей Шведов - Макеты, ракеты и... дембель
Свиньи змей не боятся, но опасных змей в округе не было. Кишмя кишели в озере тонкие змейки–стрелки, опасные только для мышей. Среди солдат ходила легенда, что когда–то на склоне ствола серебристого лоха видели греющуюся на солнце гюрзу, а прямо в пустыне — кобру с раздутым капюшоном. Но кроме пустынной гадюки никто из солдат больше змей вживую не видел. А после укуса гадюки полежишь в госпитале с температурой две недельки, и всё удовольствие.
Прохлада зарослей лоха, карагача — пустынного вяза, тамариска и саксаула манила поваляться в тени или походить босиком. Но никто на это не отваживался. Потому что не в легендах, а в реальной жизни один лейтенант расстелил тут одеяло, чтобы принять воздушные и солнечные ванны. Лейтенанта не довезли до Москвы на самолёте в госпиталь Бурденко после укуса малозаметного паука каракурта.
Но всё равно тут было приятно посмотреть на пыльную зелень, зеленоватую воду, взмученную пекинскими белыми утками, и перескоки кур с ветки на ветку серебристого лоха.
Солдаты высматривали под деревьями с большой опаской яйца, которые откладывали куры и утки прямо в зарослях. Тут неподалёку была нора лисы–корсачка. Она с лисятами тоже охотилась за яйцами. Не брезговала курочками и уточками. Но особого вреда не приносила. Тут ей с лихвой хватало сусликов, тушканчиков и жирных сурков.
Васильчиков отвёл душу, полюбовавшись на крохотный оазис в пустыне после двенадцатичасового дежурства и спустился в бункер на рабочее место. ИП‑26 выполнял многофункциональные задачи по отслеживанию параметров запусков боевых ракет различного типа.
— Что, снаружи прохладней? — хмыкнул майор Хохлов.
— Жарче, но пахнет живой жизнью, а не армейской смертью.
— Вот уж «наша служба и опасна и трудна»!
Хохлов с Васильчиковым служили в подразделении Службы единого времени. Их задача была выдавать в эфир посредством телевышки импульсы «единого времени», согласованные с точками отсчёта по сигналам Гринвичской обсерватории в Англии.
— Ты ещё напиши, что получил автоматной пулей ранение в лицо, от которого остался шрам на губе.
Васильчиков когда–то попался на слабости пробовать лакомства из посылок для солдат. В обязанности командиров входила проверка содержимого посылок, приходящих солдатам. Это нужно. Узбекам и таджикам родители присылали насвай, марихуану и даже гашиш. Ну и некоторая офицерская холостая молодежь позволяла себе выхлестать банку персикового или вишневого компота. Ушлые бойцы прознали про это хамство. Закатали однажды крышкой ополовиненную банку с вишневым компотом, долитую отработанным электролитом из аккумуляторов.
Васильчиков однажды отхлебнул такого компотика, и на губах его расцвели, как в мультяшке, розовые пузыри после ожога. Потом он полдня не мог оторваться от автоцистерны с водой, а бойцы забавлялись отместкой и унизительным для офицера зрелищем.
— Вот уж нашёл, Михал Палыч, над чем смеяться. Об этом отсмеялись давно те, кто на дембель вышел.
— Ну, тогда посмотри телик и отвлекись от печальных воспоминаний.
У них в службе стоял компьютерный приёмо–передатчик со спутниковой связью, почему–то предназначенный для подводных лодок.
— Кстати, ты сегодня поедешь ночевать домой?
— Конечно.
Семьи у офицеров жили за 150 км отсюда в офицерском городке. Если каждый день ездить на водовозке ночевать домой с женой, то к рабочему дню можно было смело прибавлять 4–5 часов.
— Зайди ко мне, возьми у жены копчёной колбасы и швейцарского сыра. Скажи, что я приеду на субботу и воскресенье. Пусть пирогов напечет с капустой.
— Ладно, — вперился уже глазами в экран старший лейтенант Васильчиков. — Михал Палыч, ну и звездопад сегодня был, скажу я тебе! Как в фантастической кинушке. Мы прошли через метеоритный поток.
— Выйди на любой астрономический сайт и увидишь, что никакого звездопада на сегодня небесная канцелярия не запланировала.
— А чо это были за красивые вспышки?
— Сбитые ракеты с ядерными боеголовками.
— А против кого летели?
— К нам, придурок!
— А почему боевой готовности не объявляли, на казарменное положение не переводили?
— Наших баз в Туркестане это не коснулось.
— Ну, ни хрена себе за полчала столько дров сбить! А мы отвечали?
— Сам посмотри.
— Ага, точно! Вижу кратер в Аризоне. Ещё один в Неваде. Вот и на Аляске дырка.
— Ты поищи остров Диего — Гарсия в Индийском океане.
— Так его больше нет, Михал Палыч!
— Вот тебе и наш ответ.
— Никакой это не ответ. Ядерная война прошла, а ядерной зимы нет. Зон сплошных пожаров нет. Никаких радиоактивных осадков или землетрясений. Как это может быть при ядреном конфликте?
— Потому что нынешние ракетоносители с ядерными боеголовками просто макеты, а не грозные ракеты.
— Что ты городишь, Михал Палыч! Я был два раза на стажировке в сборочном корпусе, каждую гайку прощупал. Да нас на натурные испытания всем курсом возили.
— Согласен, это действующие макеты, но для современной войны они непригодны.
— Так чем же мы теперь будем воевать? Палками?
— Слышь, Васильчиков, кто из нас закончил Курчатовскую академию космических войск? Я просто солдафон с четырёхлетним училищем, а ты еще и в адъюнктуре заочно учишься. Я на той неделе ложусь в госпиталь на предмет исследования здоровья для дальнейшего прохождения службы в вооруженных силах. На дембель я ухожу, ты понял! И скоро мне всё, кроме моей пасеки, будет до лампочки.
— Нет, Михал Палыч, ты скажи, как можно нанести такие поражения объектам на земле без сотрясения атмосферы, акватории и земной коры? Без радиоактивного заражения местности?
— Школяр, ты слышал о поражающих элементах на основе плазменного смерча из позитронов?
— Ну, проходили что–то вроде того. Столкновение объекта, состоящего из вещества, с объектом из антивещества приводит к аннигиляции входящих в их состав частиц и античастиц. Согласен, сейсмического воздействия не может быть за столь короткий срок аннигиляции. А почему же нет повышения радиоактивного фона?
— Ну и дурной же ты, пацан! Совсем как я в твои годы. Ты забрасываешь снаряд на антигравитонном двигателе за пять тыщ километров практически мгновенно. Аннигиляция медленных электронов и позитронов ведет к образованию гамма–квантов, а аннигиляция медленных нуклонов и антинуклонов — к образованию нескольких пи–мезонов. В результате последующих распадов мезонов образуется жесткое гамма–излучение с энергией гамма–квантов более тысячи мегаэлектронвольт. Но в рассеянном виде это краткосрочное излучение не оказывает никакого воздействия на живую природу по всей планете.
Уши Васильчикова покраснели. Он считал себя самым продвинутым на своём ИП. Спасло его только то, что в дверь позвонили. На пороге стоял в майке и трусах красномордый добродушный «пром», гражданский представитель одного из предприятий военной промышленности. Они на военных объектах находились на особом положении, получали бешеные деньги и позволяли себе некоторые вольности.
«Пром» протянул литровую банку:
— Ребятки, плесните спиртяшки для поправки здоровья. А то мне сегодня ночью на самую верхотуру вышки ещё забираться. Там новую антенну монтируем.
Майор Хохлов был суров с виду из–за остеохондроза, который напоминал о себе при резких движениях, когда приходилось оборачиваться.
— Я ж тебе вчера давал банку.
— Сколько в той банке, эх!
— Три литра, между прочим.
— Ну не жмись, майор, дай хоть литр.
— Нету ни грамму. Завтра привезут — завтра приходи.
— А это что на столике у стенки? — показал «пром» на стакан с мутноватой жидкостью в нише стены.
— Это мы остатками спирта сверхвысокочастотные разъёмы протирали.
— Дай хлебнуть.
— Там слой серебра на дне с палец и ватка.
— Попы в церкви из серебра святую воду творят!
«Пром» выцедил стакан с остатками серебра и старательно обсосал ватку на закуску.
— Спасибо, пацаны, подлечили! Если по части краски для ремонта квартиры — обращайтесь. Скоро вышку снова красить будем.
— Ладно уж, иди с миром! — вежливо подтолкнул его к двери майор.
— Дык у нас и так: миру — мир.
— Ну, теперь уже надолго.
— Политики замирились с пиндосами и гейропейцами?
— Ага, и так здорово, что долго ещё не раздружимся.
Старший лейтенант открыто смеялся с придурковатого алкаша, строя рожицы, как в школе.
— Зря дурака валяешь, Васильчиков, скоро водитель водовозки пойдёт в столовку, а твоё пассажирское место займёт смелый ловкач. И останешься ты ночевать на объекте.
— Да я любого хама вытряхну из кабины и в пыли вываляю.
— Даже старшего прапорщика Макокомова? Он чемпион полигона по вольной борьбе в тяжелом весе, между прочим. И намеревался сегодня вечером съездить в городок на вечер «Кому за тридцать».
