Виталий Вавикин - Третий источник
– Вот и все, что осталось от нас, – сказал Квинт, глядя на цветущий сад…
– Неважно, кто победит сегодня, – сказала ему Евангелина незадолго до боя с Жульеном. – Один из вас все равно умрет, а я никогда не смогу простить себе этого, – она наклонилась и подняла поникший бутон алой розы. Такая безмятежная. Такая отчаявшаяся…
Квинт все еще видел умирающий бутон в ее бледной ладони, когда Жульен бросился в атаку. Стальные клинки высекли искры.
– Откажись! – прорычал Квинт, уклоняясь от смертельного выпада Жульена.
– Не могу! – крикнул тот, повторяя атаку.
– Никто не осудит тебя!
– Какое мне дело до кого-то?! – Жульен сделал ложный выпад и подсек ноги Квинта. – Мы сами судим себя! Только мы!
Квинт прокатился в пыли, избегая смертельных ударов стали. Толпа загудела. В букмекерских конторах схватились за головы. Квинт выхватил нож и воткнул его в ногу Жульена. Квинт всегда был убийцей. И он должен был выжить. Выжить, чтобы снова увидеть Евангелину. Она простит. Она смирится. Она поймет. Жульен бросил в него свой меч, выдернул из ноги нож и, когда Квинт отбил летящий в его грудь клинок, ударил его ножом в лицо. Сталь рассекла щеку, лязгнув по ровным зубам.
– Так близко, – прохрипел Жульен, чувствуя, как кровь начинает заполнять рот.
Квинт не двигался. Его меч, пробив грудь противника, вышел из его спины.
– Я почти достал тебя, – улыбнулся Жульен.
Ноги его подогнулись. Клинок выскользнул из груди. Фонтан крови ударил Квинту в лицо. Толпа взревела. Десятки тысяч безумных глаз против одного холодного голубого взгляда. Квинт поднял над головой окровавленный меч, слыша, как Колизей скандирует его имя.
* * *Морщины. Они появились на молодом лице Квинта спустя месяц после похорон Евангелины и ее брата. Дом женщины, которую он любил, продали. Сад сравняли с землей.
– Ты бы мог перекупить его, – сказал ему агент.
– Без Евангелины он для меня ничего не значит.
Они шли мимо Колизея, и толпа за его стенами ревела, приветствуя нового победителя.
– Они ждут тебя, – сказал агент.
– Они ждут крови, – Квинт чувствовал, как накопившаяся за долгие годы усталость сгибает плечи.
Он старел. Старел без побед. Старел без жажды смерти. Время всегда кралось за ним по пятам. Преследовало с детства. Но он больше не хотел бежать от него. Он вообще больше ничего не хотел.
– Тебе нужен хороший бой, – сказал агент, словно читая его мысли, хотя, возможно, за долгие годы, проведенные рядом, так оно и было.
– Это ничего не изменит, – Квинт заставил себя улыбнуться. – Я больше не хочу убивать.
– Но ведь тогда ты умрешь!
– И что? Я мог умереть сотни раз до этого. Поверь, смерть – это последнее, чего я боюсь в этой жизни.
Квинт вернулся домой. Хейзел собиралась на прием в честь нового чемпиона, пытаясь выбрать, какое из полсотни платьев надеть.
– Ты должен быть там, – сказала она.
– Я никому ничего не должен, – Квинт закурил и налил себе выпить.
– Не хочешь делать это ради себя – сделай ради меня! – Хейзел натянула черные чулки. – Противно смотреть, как ты сидишь тут и жалеешь себя.
– Я не жалею.
– Неважно! – она повернулась к нему, надевая платье. Полная грудь была почти открыта в глубоком вырезе. – Тебя не волнует, что я буду там одна?
– Нет.
– А так? – Хейзел сняла трусы и бросила к ногам Квинта. – Попробуй остаться, и, клянусь, я отдамся любому, кто хоть раз думал, как унизить тебя.
– Делай что хочешь.
– Да что с тобой!? – закричала Хейзел. Она схватила зеркало и заставила Квинта посмотреть на свое отражение. – Ты же убиваешь себя! Черт! Ты убиваешь меня!
– Найди себе нового чемпиона.
– Я не хочу нового! Я хочу тебя! – Хейзел бросила зеркало на пол. Зазвенело разбившееся стекло. – Ты мой чемпион, – она прижалась губами к холодным губам Квинта. Просунула между них язык. Натолкнулась на сжатые зубы. Отпрянула назад и ударила мужа по лицу. – Да сделай хоть что-нибудь! – закричала она. – Или скажи, что сделать мне!
* * *Старость. Она всегда шла за Квинтом по пятам. С самого рождения. Старость и смерть. Даже когда он стал чемпионом и новый агент предложил ему найти тех, кто сделал с ним такое. Квинт стоял у могил ученых и жалел, что старость добралась до них раньше, чем он. Они сделали его бессмертным, отправив в вечную гонку со смертью. Он был таким же, как все, но тем не менее что-то в нем было не так. В его организме. Он словно подчинялся другим законам. Не времени. Не болезням. А стихии боя. Идеальный солдат, которого смерть противников делает только сильнее. Возможно, он был единственным в своем роде, по крайней мере, свободным уж точно. Остальные либо так и остались неудачными экспериментами, либо были превращены в бесчувственных зомби, слепо выполняющих приказы. Смерть и секс. Два поля боя с бесчисленным количеством поверженных противников. Где-то среди сотен этих лиц была и Хейзел. Еще одна фанатка, не пожелавшая мириться с ролью куклы для секса. Дикая, как лесная кошка. Страстная, как само безумие.
– Я могу стать твоей единственной! – сказала она при их первой встрече.
– Зачем мне единственная, когда у меня есть множество, – сказал Квинт.
– Я могу заменить всех твоих шлюх.
– Поцелуй для начала свою подругу.
– Вот так? – Хейзел впилась в сочные губы блондинки.
Кинжал блеснул в ее правой руке. Кровь из перерезанной яремной вены ударила Квинту в лицо. Постель превратилась в арену смерти.
– Вот так, да? – снова спросила Хейзел, целуя в засос агонизирующую подругу. – Нравится? – она обернулась, награждая Квинта безумной улыбкой. – Хочешь присоединиться? – Хейзел показала ему кинжал в своей руке. – Хочешь пройтись по краю?! – она разорвала свою блузку, освобождая молодую грудь. Под короткой юбкой ничего не было. – Ну же!
– Я могу убить тебя, – предупредил Квинт.
– А я тебя.
Они слились в осторожном поцелуе. Каждое движение было выверенным. Каждый шаг продуман. Хейзел выгнула спину и громко вскрикнула. Кинжал вспорол Квинту грудь и уперся в горло.
– Ты пустила мне кровь! – сказал он, не веря своим глазам.
– А ты мне, – она заставила его опустить голову и посмотреть на кровь между ее ног.
Блондинка захрипела, перестав зажимать перерезанную шею. Ее серые глаза угасали.
– Она смотрит на нас, – сказал Квинт.
– Плевать, – Хейзел прижала его к себе. – Я ее все равно не знаю.
Ближе к утру Квинт вызвал своего агента.
– Хочешь, чтобы он к нам присоединился? – спросила Хейзел.
– Хочу, чтобы он избавился от тела.
– Нет.
– Что нет?
– Мы должны сделать это сами, – Хейзел поднялась с кровати. – Помоги мне, – сказала она, заворачивая тело блондинки в простыни.
– Нам нужно помыться, – сказал Квинт.
– Позже.
– Я всегда моюсь после арены.
– Со мной у тебя будет все по-другому.
– Почему ты думаешь, что я позволю тебе остаться?
– Потому что я кое-что оставила для тебя.
– Не верю, что у тебя никого не было, – улыбнулся Квинт.
– Конечно, были, – Хейзел собрала свою одежду и начала одеваться. – Не один и по-разному, но так, как с тобой, сегодня впервые.
* * *Черные волосы поседели, но Квинт не обратил на это внимания. Хотела ли Евангелина, чтобы он жил? Наверно, уже неважно. Квинт открыл дверь и вошел в дом. Окутавший его запах показался странным. Не домашним. Скорее, каким-то далеким, словно само прошлое повеяло воспоминаниями. Так пахнет секс. Так пахнет смерть. Квинт не знал этого человека…
Когда-то давно он так же вернулся домой без предупреждения, застав Хейзел с незнакомцем на супружеском ложе. Ничего не было. Она просто ждала Квинта, желая показать, что всегда может перешагнуть эту грань. Лежала, подставив для поцелуя губы, и смотрела на Квинта. А смерть уже потирала руки, готовясь к жатве. Тогда. Давно…
Теперь все изменилось.
Квинт налил себе выпить и вышел на веранду. Странно. Так много смертей, но лишь одна меняет абсолютно все. Смерть, которая приходит, чтобы забрать жизнь. Чужую жизнь.
– Скоро ты придешь и за мной, – сказал Квинт, глядя на дно стакана.
Он сидел тихо, размеренно покачиваясь в кресле, и ни о чем не думал. Его агент вышел на веранду и, чиркнув спичкой, жадно затянулся дорогой сигаретой. На его теле блестели капли пота. На его спине красовались оставленные Хейзел царапины.
– Сделать тебе выпить? – спросила Хейзел.
Квинт слышал, как бренчат кубики льда в стакане. Теплый ветер колыхал ее прозрачный халат.
– Когда-то мой муж был таким же, как ты, – сказала она, прикасаясь к агенту.
Его тело было крепким и мускулистым. Идеальный инструмент для постельных баталий и пустышка на арене смерти.
– А сейчас всего лишь старик, – Хейзел прижалась губами к плечу агента. – Дряхлый, никчемный старик.
