Александр Белаш - Охота на Белого Оленя
— К оружию! — завопил принц. — Огонь!! Загонщики — вперед!! собак! спускайте собак!!
Стая мотоциклов ушла за дымовую завесу прежде, чем со стороны лагеря захлопали недружные выстрелы — и тотчас свернула в Лес — а с двух сторон на шум стычки уже спешили конные загонщики, и впереди них с лаем неслись псы.
— Отрежьте их!! — бесновался принц, в ярости топча брошенный наземь бинокль.
Охота! Вот она — охота! Началось!.. Гикая и улюлюкая, загонщики горячили коней — Лес — не гоночный трек, колеса и копыта здесь наравне! они врезались в Лес, пригибаясь от ветвей..
.. и тут же напоролись на отряды Тура, его зятя Корнуто и Волков. Хотя загонщики были вооружены и их поддерживали псы — в зарослях им пришлось не слаще, чем тореадору, которого катает рогами по арене черный камаргский бык.
Лесорубные топоры на длинных топорищах замахали, разваливая лезвиями собачьи головы, торцы жердей вышибали всадников из седел — и атаки прочно увязла, позволяя Оленю уйти, а тут и быстроногие арбалетчики ударили людям в спину.
Предсмертный визг псов, испуганное ржание коней, крики и беспорядочная пальба убедительно доказали принцу, что на этот раз он облажался. Пока его люди поняли, что надо делать, пока форсировали ручей — уцелевшие загонщики уже отступили — кто верхом, кто бегом — отстреливаясь и многоэтажно матерясь; более азартные псы в самозабвении еще грызлись в Лесу с Турами, но лезвия и обухи обрывали один лай за другим. Заливистый свист — и Туры с
Волками волной пошли от схватки, унося своих раненых и трофейное оружие, добивая на ходу живых еще псов. Мало что изменил и град осколочных мин, когда расчеты поспешно перевели прицел и ударили по ближнему Лесу — лесная сила, минуту назад сжатая в кулак, уже рассеялась пылью.
Совладав с неудержимым желанием убить кого-нибудь прямо сейчас, Джуанин быстро распорядился — вызвать два санитарных вертолета, запросить еще пару машин огневой поддержки и… нет, пожалуй король-отец не сочтет возможным отправить сюда установки залпового огня — он сторонник хирургически точного, цивилизованного насилия, бескровных методов — но если такой беспредел продлится еще сутки — тогда аргументы сына могут показаться ему достаточно весомыми.
Вглядываясь сузившимися глазами в стену Леса, Джуанин страстно мечтал увидеть эту зеленую мешанину сверху, сидя в кабине штурмовика…
Но ужин все-таки состоится! пусть не банкет, а тризна — но охотники должны получить моральное удовлетворение, видя врага поверженным на тарелку.
Перед обедом принц дал эксклюзивное интервью для программы теленовостей канала ТВ-2:
— Неспровоцированное, варварское нападение на охотников, совершенное со звериной жестокостью, вынуждает меня к ответным мерам. Сначала диверсиями, а затем своей кровавой вылазкой животные лишний раз доказали нам всем, сколь велика пропасть между наделенным разумом человеком и руководимым инстинктом зверем. Звания наших меньших братьев достойны только ручные одомашненные животные — а пресловутая свобода дикого зверя есть не что иное, как свобода со всей кровожадностью посягать на жизнь и достоинство человека. Этому должен быть положен предел. Нам надо сделать этот трудный выбор — иначе рассуждения некоторых безответственных краснобаев приведут к тому, что Лес придет на улицы наших городов.
Затем, когда телевизионщики увезли кассету с записью на студию, были предприняты те самые меры — отряду, что перегородил текущую через Лес реку противоакульей сеткой, было приказано изготовиться к спуску в реку жидкого цианида, а к вертолетной площадке подтащили контейнеры с отравленными приманками — там были мясные консервы со стрихнином и грифом «Гуманитарная помощь», жевательные резинки, шоколад, леденцы, банки с бисквитами и многое другое. Имелись в запасе и начиненные взрывчаткой игрушки для зверят.
Акустическая установка изрыгнула на Лес новую серию уговоров. От имени принца Джуанина страдающим от блокады мирным жителям Леса был обещан корм в виде сухого пайка (завтра, доставка по воздуху), а немирным — прощение, если до заката они сложат оружие и сдадутся. Лично для Белого Оленя было зачитано повторение условий, но несколько иначе, чем прежде — ему давались сутки на размышление, а если он не одумается, то Лань будет умерщвлена и освежевана.
* * *
Олень было упал духом, но Рысь и Паленая с двух сторон плечами подперли и кое-как выровняли его настроение, зудя ему в уши, что все o'key, уже есть кое-какое оружие и недалеко до ночи, Медведь готов к обманной вылазке и что сдуру метнувшуюся через полосу отравы турью телку не так сильно скорчило, как это бывало раньше.
Волчок — тот вообще вокруг Оленя чуть не на руках ходил, горя желанием еще какой-нибудь подвиг совершить, а то вот он прямо на врага выехал, а все кавалерийские карабины и ножи за — гонщиков достались Турам и взрослым
Волкам; он уже затер свой белый бинтовой хайратник жеваной листвой — и другие вьюны и вьюницы по его примеру тоже перетянули волосы кто чем, для геройской красоты.
Примчался юный Тарпан на мокике и поведал, что газ — вообще туфта, на скорости газовую зону запросто можно проскочить, если задержать дыхание; выглядел он все же чуток забалдевшим — похоже, не один раз ставил этот опыт.
— Молоток, Тарпашка! — Волчок враз обзавидовался, что ему самому это в голову не взбрело, но виду не подавал. — Дай пять!
— Не, вы слушайте! — взволнованно встряхивал гривой Тарпан. — Там, за газом — люди в Лесу!..
— Где? сколько?! — тотчас наскочил на него Рысь.
— Двое, — Тарпан растопырил пальцы победным знаком. — Это не охотники — пацан с девкой, без оружия. Из какого-то, — наморщил он лоб, союза не-пойми-чего, вроде — «Наслаждайтесь, но не разрушайте», я не врубился. Они наше радио слышали.
— По машинам, — скомандовал Олень, и Волчок мухой взлетел в седло, глазами призывая вожака. — Рысь, возьми Паленую, а ты, — обратился он к Тарпану, — поедешь первым, покажешь дорогу.
* * *
Людей они нашли в доме Куниц-Еловых — и судя по тому, как они выглядели, встретили их неласково. Кое-кто из Куньих уже погиб сегодня; женщины семейства были в черных платках и с опухшими глазами, а у мужчин злоба и траур были написаны на лицах; Волчок плаксиво ощерился и судорожно сглотнул, завидев вытянувшихся на столе под простынями двух знакомых кунят — их кроссовки он знал не хуже, чем лица.
Пожалуй, только Олень холодно глядел на сжавшуюся в углу парочку.
— Гвалт их зарезать хотел, — буркнул парень с дубиной и мотнул головой в сторону стола. — Его ребята…
Гвалта, отца, видно не было — где-нибудь в сарае об стенку бился или нож точил.
Волчок шумно, неровными рывками, задышал носом, медленно стек на корточки — и тонко завыл, сунув лицо в ладони.
Олень бегло оглядел содержимое рюкзаков, вываленное на пол — сигареты, сухое молоко, сахар, мука в пакетах, масло, походные аптечки, два «поляроида».
— Ну — что с ними делать?
— Мы вам помочь пришли, — всхлипнула исцарапанная девчонка. — Вы же звали…
— Мы сразу сказали, что и как, — паренек еле сдерживал голос от срыва. — Как же так можно?!..
— А это — можно?!! — тыча на кунят, завизжала одна из Куниц. — А еще люди называетесь!!..
Востря когти, Куница напирала на людей — но наткнулась на протянутую поперек руку Оленя.
— Тихо, — осек он. — Хватит.
Отрезвев, та отступила.
— Я слушаю, — обратился Олень к людям.
— Мы из природоохранительного союза, — все еще затравленно озираясь, начал паренек. — У нас союз «Наслаждайтесь, но не разрушайте»…
— То есть филиал, тут, в городе, — прибавила девчонка. — Мы услышали вашу передачу и сразу… — …пошли сюда.
— А патрули на периметре? — перебил Олень.
— А! эти… — хмыкнул парнишка. — Они не в ту сторону смотрят.
— Вот мы хотели принести, — девчонка носом показала на рассыпанные продукты. — И заснять, что тут происходит, чтобы потом в газету…
— Ну что ж, спасибо, — кивнул Олень, — а за прием не обижайтесь.
Больше вас никто не тронет, но лучше вам тут не маячить — идемте наружу.
— Вы и есть тот самый Олень? — спросила девчонка уже на дворе.
— Да, тот самый.
— А меня зовут Эва, Эва Пинто.
— Альдо Гиберти, — хмуро назвался парнишка.
— Честно говоря, — скосился на них Белый, — вы меня крупно озадачили…
— ?? — две пары глаз удивленно заморгали.
— Я о том, как вы будете выбираться отсюда. Войти-то было легко, а выйти — проблема.
— О, нет! — замахала руками Эва. — Никаких проблем, синьор Олень! мы все обдумали… Я выйду к лагерю принца, а Альдо с фотографиями перейдет периметр ночью.
— Стрелять будут на шорох, — Олень встретился с Альдо испытующим взглядом, — а звери и люди шуршат одинаково, когда загребают ногами.
— Я бойскаут, — выпрямился Альдо.
