Аркадий и Борис Стругацкие - Забытый эксперимент
Полесов завинтил флягу и подсел к передатчику. Беркут откинулся на спинку сиденья, продолжая улыбаться. Тело было легким, свежим, даже следа не осталось от томительного бессилия, свалившего его на обратном пути из подземных коридоров. Иван Иванович блаженно пыхтел и поглаживал себя по животу. Должно быть, он тоже был доволен.
– Есть связь, – сообщил Полесов.
– Леминг! – крикнул Беркут в микрофон. – Леминг, я Беркут.
– Беркут? – рявкнуло в ответ. – Почему ты нарушил мои инструкции?
– Спокойно, Леминг. – Беркут попытался согнать с лица улыбку, но это ему не удалось. – Мы целы и невредимы. Леминг, мы не ошиблись. Слышишь, Леминг? Двигатель времени уцелел и работает вовсю. Двигатель времени работает, слышишь?
После паузы Леминг сказал:
– Слышу.
– Срочно доставь сюда энергоснимающее устройство, – продолжал Беркут. – Совершенно срочно. Миллионы киловатт уходят в воздух и заражают воздух, слышишь, Леминг?
– Слышу. Немедленно убирайтесь оттуда.
– Спокойно, Леминг! Убираться отсюда не надо. Пришли людей. Больше людей. Пришли Кузьмина, Еселеву, Акопяна. Обязательно пришли Акопяна. И поторопись, Леминг, надо упредить следующий взрыв. Только через голубой туман на вездеходах не пройти. Попроси у межпланетников еще несколько танков высшей защиты. Они тоже не очень спасают, но все-таки…
– Представь себе, я уже подумал об этом, – сказал Леминг чрезвычайно язвительно. (Иван Иванович сделал большие глаза и поднял указательный палец.) – Танки с оборудованием находятся в пути и будут у вас завтра утром. А люди будут у вас через четверть часа. Я выслал три турболета.
– Не стоило бы. – Беркут покосился на экран, где у опушки тайги блестели под солнцем обломки «Галатеи». – Здесь уже есть один турболет.
– Чепуха. Они пройдут над бывшей автострадой на бреющем полете. Ничего им не сделается. – Леминг покашлял, затем нарочито небрежным голосом осведомился, есть ли у Беркута какие-нибудь соображения относительно этого… как его… голубого тумана.
Иван Иванович затрясся в беззвучном хохоте, широко разевая темно-розовую пасть с крепкими желтоватыми зубами. Беркут ответил:
– Есть соображения. Несомненно, это твоя возлюбленная неквантованная протоматерия. Вернее, продукт ее взаимодействия с воздухом или водяными парами.
– Я так и думал, – сказал Леминг. – Ладно. Ждите. Не рискуйте. До свидания!
Беркут отодвинулся от микрофона и тоже засмеялся. Только Полесов не смеялся. Он был бледен и осунулся от утомления. Он принял еще одну таблетку спорамина, поэтому спать ему не хотелось, но он чувствовал себя неважно. К тому же он впервые в жизни не понимал, что происходит вокруг него, и это его злило и мучило. Его злил самодовольный Иван Иванович и даже мягкий Беркут, хотя он сознавал, что это совсем никуда не годится. В конце концов он поборол гордость и резко спросил:
– Что такое «двигатель времени»?
Физики поглядели на него, затем друг на друга.
Беркут покраснел и, запинаясь, сказал:
– Мы совсем забыли… Простите, Петр Владимирович… Сначала мы не были уверены, а потом эта удача… Это было так неожиданно… Ах, как нехорошо получилось!
– Двигатель времени, – сказал Иван Иванович с усмешечкой, – есть не что иное, как вечный двигатель. Перпетуум, так сказать, мобиле.
– Не надо, Иван. Сейчас я вам все объясню, Петр Владимирович. Только вы не обижайтесь на нас, пожалуйста. Вы знакомы с тау-механикой?
Полесов угрюмо покачал головой. Он все еще злился, хотя Беркут опять нравился ему.
– Тогда это сложнее. Но я все-таки постараюсь объяснить.
Он очень старался объяснить. Полесов тоже очень старался понять. Речь шла о свойствах времени, о времени как о физическом процессе. По словам Беркута, это была необычайно сложная проблема. Много лет назад, при исследовании проблемы источников энергии звезд, была впервые выдвинута своеобразная, еще экспериментально не подтвержденная теория времени как физического процесса, связанного с энергией. В основу этой теории легли постулаты, рассматривающие время как материальный процесс, несущий определенную энергию. Потом были найдены (сначала теоретически, а затем и экспериментально) количественные характеристики условий освобождения энергии, связанной с ходом времени. Так родилась механика «физического времени», иначе называемая тау– или Т-механикой.
Одним из замечательных следствий тау-механики явился вывод о принципиальной возможности использования хода времени для получения энергии. Был рассчитан ряд механических систем, позволяющих осуществить эту возможность на практике. К сожалению, производительность таких систем была ничтожна. Они дали только экспериментальное подтверждение основной теории, но не могли служить в качестве практических источников энергии. Это еще не были «двигатели времени». Задача была решена лишь после возникновения тау-электродинамики. И даже тау-электродинамическим системам требовались десятки лет, чтобы выход энергии в них стал положительным и сколько-нибудь существенным.
Семьдесят лет назад по решению Всемирного Ученого Совета были заложены и пущены в порядке эксперимента четыре такие системы, четыре псевдовечных двигателя, «двигатели времени». Один на Луне – в кратере Буллиальд, и три на Земле – на Амазонке, в Антарктиде и здесь, в тайге. Потом какой-то «умник в Ученом Совете» предложил отдать готовую строительную площадку в тайге под телемеханическую мезонную лабораторию. Предложение приняли, лабораторию построили, и сорок восемь лет назад она взлетела на воздух. Деятельность лаборатории, разумеется, не имела никакого отношения к «двигателю времени», но двигатель сочли разрушенным, потому что разрушения были действительно очень велики. Проникнуть на территорию, где размещалась опытная установка, оказалось невозможно, да и не было, казалось, надобности. Внимание исследователей сосредоточилось на остальных трех системах, и эксперимент в тайге был забыт. Но двигатель уцелел. Он работал, выжимал энергию «из времени», накапливал ее и вот четыре месяца назад выбросил первую порцию.
– Вот, в общем, и все. – Беркут нерешительно улыбнулся. – Теперь поняли?
– Спасибо, – сказал Полесов.
– А вы почитайте Леминга, – предложил Беркут. – Есть прекрасная монография Леминга «Тау-электродинамика».
Полесов кашлянул.
– Прозрачные колонны в подземелье, – сказал Беркут, – это энергоотводы. Двигатель расположен этажом ниже. Энергия стекает в эти колонны, накапливается в них и время от времени выбрасывается. А в каком виде выбрасывается, в общем-то никто не знает.
– Леминг знает, – ввернул Иван Иванович.
Беркут посмотрел на него и сказал:
– Леминг вот считает, что энергия выделяется в виде протоматерии – неквантованной основы всех частиц и полей. Потом протоматерия самопроизвольно квантуется – во-первых, на частицы и античастицы, во-вторых, на электромагнитные поля. Так вот, та часть протоматерии, которая не успела проквантоваться, может вступать во взаимодействие с ядрами и электронами окружающей среды. Так, возможно, возникает этот голубой туман. Эта протоматерия должна проникать всюду, для нее нет преград, и она воздействует на приборы, на киберов, как вы их называете, и на наши организмы. Я, наверное, не очень ясно объясняю.
– Нет, отчего же, – сказал Полесов. Он вспомнил, как дергались стрелки приборов, контролирующих настройку магнитных полей. – Отчего же, – повторил он, – я кое-что понял. Спасибо. А как остальные двигатели?
– Остальные пока молчат, – сказал Беркут. – Да нам пока хватит дела и с этим.
– Мы построим здесь город-лабораторию, – сказал Иван Иванович, жадно глядя на экран. – Мы заложим новые двигатели, более совершенные. Я еще доживу до того времени, когда мы забросим в Пространство первые корабли, которые будет нести само Время. – Он вдруг повернулся к Полесову и сказал: – А тау-механику нужно знать, юноша. Основам тау-механики уже учат в школе.
– Неправда, Иван Иванович, – сказал Беркут.
– Правда. Мне внук рассказывал. Но я не об этом. У меня есть к вам предложение, Полесов. Нам здесь понадобится водитель с крепкими нервами. Как вы на это смотрите?
Полесов покачал головой.
– Нет, – сказал он. – Мне придется вернуться на Меркурий. Там тоже нужны водители с крепкими нервами.
Иван Иванович насупился.
– Была бы честь предложена, – проворчал он.
– Вот они, – сказал Беркут.
Из-за тайги одна за другой беззвучно взлетели серебристые птицы, низко прошли над черной землей и сели, сложив крылья. Открылись люки, из них стали выскакивать люди в желтых защитных костюмах и больших шлемах.
– Акопян прилетел, – сказал Беркут. – Пошли, товарищи.
