Роман Злотников - Прыжок
— Прости, — тихо произнес мастер, — у меня есть долг. Я взвалил его на себя сам, и пока не решу, что я его исполнил, я не принадлежу себе.
Интенель несколько мгновений молча смотрела на него, а затем ее губы задрожали, а на глаза навернулись слезы.
— Ну почему, почему… — прошептала она. — Ведь я же все так хорошо придумала. Ты, я и наша любовь. И никого рядом, потому что нам никто больше не нужен. А ты… — И она резко отвернулась.
И тут послышался тихий голос адмирала:
— Тебе очень повезло, милая… очень. Ты отыскала почти невиданное для этих мест сокровище, — он сделал паузу и тихо произнес, — мужчину. Они у вас тут и не водятся почти… Вот только мужчину из обычного человечка делает именно долг. И цель. Просто желания и хотения, какими бы они ни были — простыми, сложными, низкими, возвышенными, — каковые, конечно, имеются у любого, в этом помочь не могут. Потому что желания — это только твое собственное, и потому их можно менять, то есть сегодня хотеть одно, завтра другое, послезавтра третье, а долг… Долг это то, что требует от тебя мир, то, что ты принял на себя как нечто, что кроме тебя никто просто не сможет исполнить… — Адмирал на мгновение замолчал, а затем тихо произнес: — Смерть легка как пух, долг тяжел как гора. Пойми его и помоги ему исполнить свой долг, потому что самое глупое, что может сделать женщина, это поставить мужчину перед выбором: она — или долг.
— Почему? — не поворачиваясь, так же тихо спросила Интенель.
— Потому что он все равно выберет долг, но несчастными станут двое.
Несколько мгновений все молчали, а затем Интенель все так же тихо спросила:
— А если он выберет женщину?
Адмирал ответил не сразу. Некоторое время он молчал, так что Интенель даже развернулась и вперила в него напряженный взгляд, но потом, когда молчание напряглось и зазвенело как струна, улыбнулся и ответил. Тихо, но твердо.
— Тогда он перестанет быть мужчиной. — После чего поднялся и отошел в тот конец грузового отсека, где устроились старшие инструкторы…
* * *— Ты проснулся? — послышался голос Интенель, а затем ложе, на котором они спали, слегка покачнулось, и мастер почувствовал, как к нему прижалось горячее женское тело. — А я сварила тебе этого горького напитка. По-настоящему сварила, на открытом огне, а не запрограммировала.
Ликоэль открыл глаза и, мягким движением развернувшись на бок, заключил девушку в объятия. Интенель счастливо вздохнула и закрыла глаза…
Эта глава их сумасшедшего романа продолжалась уже десять дней. Десять дней они были предоставлены сами себе. При прощании, старший инструктор Банг отвел его слегка в сторону и, бросив взгляд в сторону Интенель, спросил:
— Помнишь наш разговор?
Ликоэль, в свою очередь, покосился на Интенель, стоявшую рядом с адмиралом, который что-то говорил ей с любезной улыбкой, и кивнул:
— Да.
— Так вот, я, конечно, могу ошибаться, и у вас, незнамо как, все сладится в лучшем виде и на всю жизнь, но… не шибко расслабляйся. Женщины не привыкли к тому, что «да» это да, а «нет» это нет, для них все всегда — «может быть». Ну не все, конечно, но такие, как твоя. Стервы по натуре. И это не хорошо, и не плохо, просто это данность. Ну, у таких, как они. Так что, конечно, может случиться и так, что любовь пересилит натуру, но шансы на это не слишком велики. Вот такое тебе мое предостережение. Если оно тебе, конечно, нужно.
Так что все это время мастер ждал, что вот-вот Интенель начнет обрабатывать его на тему все-таки отказаться от дальнейшего участия в проекте, но пока она вела себя просто как по уши влюбленная женщина. И он немного расслабился.
Позавтракав, они оделись и пошли гулять. Ликоэля немного тяготило, что, официально числясь в изоляторе, то есть, скрываясь, он не мог вновь начать заниматься любимым делом. Но зато они много гуляли с Интенель, уходя далеко в горы и иногда даже оставаясь ночевать на небольших горных террасах, устроенных в самых живописных местах горных склонов. Горное поселение, которое Интенель выбрала в качестве их первого после побега совместного пристанища, когда готовилась «выкрасть» его из лечебного изолятора, было не слишком многонаселенным. Так что эти террасы по большей части пустовали. Впрочем, главной причиной этого запустения была отнюдь не малочисленность постоянного населения. Это место пользовалось чрезвычайно большой популярностью у путешественников, и в иное время было бы переполнено. Все дело было в том, что в настоящий момент у жителей Киолы резко ослабла тяга к путешествиям, зато столь же резко возрос дискуссионный раж. И вызван он был тем, что Симпоиса опубликовала результаты расследования последнего проекта Алого Беноля…
Мастер с Интенель прошли дальней аллеей и спустились к парку с фонтанами, уже наполненному гуляющими людьми. Некоторую часть присутствующих представляли подобные им с Интенель парочки, но большая часть из находившихся здесь была распределена по кучкам и, судя по всему, оживленно дискутировала, отчаянно жестикулируя и стараясь перекричать друг друга. Интенель наморщила лобик:
— Мне здесь не нравится. Слишком шумно. Пойдем на ту террасу.
«Той» они называли широкую тенистую террасу, устроенную на окраине поселения, над самым обрывом, с которой открывался живописный вид на горную долину и высокий, высотой не менее семидесяти лиовен, водопад, в который время от времени кто-то сигал. Слава Богам, не с самой террасы, а сверху, с обрыва. На ней всегда толпился народ, любуюсь окрестностями, но из-за шума водопада тихие голоса окружающих были совершенно не слышны даже в двух шагах. Так что если встать у парапета и смотреть на долину, казалось, что они с Интенель в этом живописном месте только вдвоем. А из-за висящей в воздухе водяной пыли там было всегда свежо и прохладно.
На террасе было не слишком людно. Они прошли в дальний конец, там, где от парапета до водяных струй водопада было всего три-четыре лиовена, и казалось, что протяни руку — намочишь ладонь, и облокотились на парапет. Некоторое время оба молчали. Наконец Интенель тихо произнесла:
— Хорошо.
Мастер с расслабленной улыбкой медленно кивнул.
— А… тебе обязательно уезжать?
Ликоэль замер: вон оно, началось… Но затем поднял руку и молча обнял девушку за плечи. А она торопливо продолжила:
— Нет, я не о том, чтобы тебе отказаться от своего долга. Или что ты уйдешь из проекта… Но ведь в этом вашем проекте, наверное, есть какие-нибудь разные задачи. Разные возможности. Может, можно что-то сделать, чтобы ты продолжал участвовать в проекте, но при этом остался со мной?
Мастер повернулся и осторожно поцеловал ее в лоб. В принципе, на первый взгляд в ее предположении была своя логика. Житейская, самая простая, но логика. Но, о, Боги, если бы она знала хоть сотую часть того, к чему их готовили там, в лагере, она никогда бы не задала такого вопроса. Потому что тогда бы ей было абсолютно понятно, что их готовили не для того, чтобы остаться на Киоле. Их готовили для того, чтобы ринуться в пекло…
— Знаешь, — осторожно начал Ликоэль, — я думаю, то, что нас с тобой еще никто не потревожил, как раз и показывает, что пока проект может обойтись без меня. Мои командиры — очень чуткие люди, хотя с первого взгляда о них этого никогда не скажешь. Но потом… — И тут он почувствовал, как напряглись под его рукой девичьи плечи. А потом Интенель резко выпрямилась и сказала:
— Пошли, мне уже здесь надоело. И потом эти раскричались. — Она неприязненно покосилась на плотную группу спорщиков, подобную тем, что кучковались внизу, у фонтанов, образовавшуюся на террасе, пока они смотрели на водопад. Ликоэль согласно кивнул. Слушать пустопорожние рассуждения, на все лады обсасывающие, как не прав Беноль, и как вообще Цветной, да еще почитаемый, как самый могучий интеллект Киолы, мог дойти до такого падения морали, ему совершенно не хотелось.
Они уже дошли до ступеней, ведущих с террасы, как вдруг до Ликоэля донесся громкий возглас одного из спорящих:
— А я говорю, что Беноль прав, прав! Насилие должно вернуться в наше общество!
Ликоэль затормозил и оглянулся. Интенель попыталась было потянуть его за руку дальше, но он мягко придержал ее и, коснувшись губами ее щеки, прошептал:
— Подожди, мне хочется послушать.
Девушка недовольно сморщилась, но ничего не сказала и молча пошла за ним к плотной кучке спорящих, не отпуская его руку.
Они подошли к толпе, собравшейся вокруг нескольких отчаянно спорящих людей. Их было трое — высокий худощавый парень со странно выглядящей вздыбленной бородкой и глазами навыкате, девушка со слегка заторможенным взглядом и лощеный красавец с волосами, раскрашенными в несколько цветов и уложенными крупными завитками. Впрочем, как выяснилось позже, девушка практически не участвовала в споре, ограничиваясь обожающими взглядами, которые она время от времени бросала на красавчика.
