Александр Селин - Видеоунтерменш
– Кровь высасывают?
– Да. Высасывают. Потом выбрасывают, как это делается с участниками тендеров. А паутинка чинится и приобретает прежний орнамент. Вот тебе вариант определения… Залетевшая муха не обладала телевизионным чутьем.
– Паутинка… Паутинка, конечно, красиво, но как-то все непрочно. Вдруг кто-нибудь с веником придет и смахнет паутинку? – задумался Сергей.
– Вон какие у тебя аргументы, – поморщился Апоков. – Ладно… Пожалуй, да, паутинка не самый лучший пример… Давай так. Латинская Америка. Небольшая речка, впадающая в Амазонку. Речка кишит пираньями. И вот два индейца собираются ее переплыть. Один плывет бесшумно, скользит как рыбка, не поднимая волны и не нарушая водной гармонии. А другой изо всех сил машет руками и ногами, чтобы добраться быстрее. Вот этого второго пираньи-то и сожрут. Можно сказать так: первый обладал телевизионным чутьем, а второй – нет.
– Но творчество, Александр Завенович! Как же быть с творчеством? Талантливая работа – это всегда всплеск, отклонение, возбуждение унылой заводи!
– Только не здесь! – Апоков осадил собеседника. – Уйди с территории телецентра, там и плескайся. А тут эхолоты у всех знаешь какие? Не так войдешь, не так сядешь, не так ответишь, и все, конец! То же самое касательно и творчества. Запомни, Садовников: здесь, на телевидении творчество – это часть поведения. Вот, пожалуй, и объяснил тебе, что такое телевизионное чутье.
– Так что же получается? Галина Васильевна у нас «первый осторожный индеец»?
– Нет, Галина Васильевна – пиранья, – вздохнул Апоков. – А «первый осторожный индеец» – это я… Вот к чему говорю все это, ребята… Да-да, употребляя слово «ребята», я имею в виду тебя и Романа Руденко. Давайте учиться правильно плавать и действовать сообща. Забудем обиды. Вот…
Апоков выдвинул ящик стола, достал две открытки, оформленные роскошнейшим образом, и дал их Сергею.
– Это приглашения на корпоративный отдых. В районе озера Селигер. Тебе и Руденко. В пятницу выезжаем. В воскресенье вечером – домой.
– Спасибо. – Сергей принял открытки. – Мы подумаем.
– Чего там думать?! – чуть не закричал Апоков. – Эх, приказал бы я вам, если бы работали у меня… А впрочем… Хотите, еще до поездки я вас в штат зачислю? А? Тебя и Романа. Завтра же! Оклад по две штуки баксов каждому. Ну, чего молчишь?
Сергей сидел ошарашенный.
– Кстати, – продолжал Апоков. – Как там мой друг Руденко поживает?
– Да не очень чтобы хорошо. Налет был на его квартиру. Неизвестные побывали. Все вверх дном перевернули…
– Да что ты! – Апоков аж подскочил. – И много украли?
Тут Сергей подумал, что сболтнул лишнего. Не спешил отвечать.
– Я не знаю. Да и сам он пока не знает…
– Вот сволочи! Сволочи! – Гендиректор забарабанил пальцами по столу. – Бандитская страна! Обманывают, воруют… Когда обворовывают моего друга, мне кажется, что обворовали меня. И нет ничего тягостнее, когда вот так сидишь и ничем помочь не можешь… Хотя, впрочем, у меня есть один хороший следователь. Точно! Поговори с Романом и дай мне знать. В таком деле нужна квалифицированная помощь.
– Хорошо, я поговорю…
– Не тяни.
– Хорошо… Я пойду?
Сергей встал.
– Иди. Да, вот еще, насчет все той же рок-оперы, пока не забыл… Чем у тебя все это хозяйство про Христа будет заканчиваться?
– Как чем? – Сергей пожал плечами. – Понятно чем. Распнут Его… а потом воскреснет.
– Ты вот что. – Апоков тоже встал и, демонстрируя полное доверие, подошел к Сергею. – Я вчера говорил с Болгариным. Обсуждали всю эту библейскую историю… Вот, значит… Он просил, чтобы его не распинали и плетками на площади не били, иначе откажется играть.
– Да? А как же воскрешение?
– А насчет воскрешения все нормально. Он с удовольствием. Так что распинание убери, а воскрешение оставь.
– После чего же тогда воскрешать, если не распинать?
– А просто – воскрешать. Пусть главный герой побольше пляшет, поет, смешные анекдоты рассказывает, а жестокости нам никакой не надо. Сам понимаешь, новогодняя рок-опера, у телезрителей должно сохраниться хорошее настроение. А то будут говорить: ну вот, мол, и так жизнь тяжела, а тут опять Христа распяли. Куда годится? Не политкорректно, старик. Давай, думай, думай! Настраивай телевизионные эхолоты, вырабатывай чутье. И вот еще…
Садовников остановился в дверях, когда услышал последний вопрос.
– Тебе Иквина говорила про последнюю фразу, которую нужно вложить в уста главному герою?
– Говорила, Александр Завенович. «Мессия – не я. Мессия – это тот, кто придет следом за мной».
– Правильно!
Глава 18 В надеждах на лучшее
Выйдя из кабинета генерального, Сергей с удивлением обнаружил, что в приемной не осталось никого. Румянцева, равно как и другие «сторожевые», куда-то исчезла, а у его сумки, что сиротливо покоилась на стуле, почему-то была расстегнута молния. Обычно в таких случаях люди интровертного мышления винят прежде всего себя, отчего Сергей предположил, что он сам забыл застегнуть сумку. Однако на всякий случай проверил содержимое. Так… зеленая папка с черновиками на месте, томик с рассказами Николая Лескова на месте, коробочка с дискетами на месте. Документы… Документы во внутреннем кармане куртки. Ладно…
Проходя по коридорам, еще некоторое время переживал маленькую неприятность с незастегнутой сумкой, но затем хорошие новости от генерального директора взяли-таки свое. Тонус поднимался с каждым поворотом, с каждым лестничным пролетом шаболовского телекомплекса. Ему предложили работу! Ему и Ромке! Две тысячи долларов оклад! Две тысячи, конечно же, не десять, но в его позиции сценариста, при его безденежном положении это просто отличная сумма! Конечно же, Роман отнесется к такому предложению скептически, конечно же, будет отговаривать и убеждать, все это-де очередные апоковские провокации, на которые не стоит поддаваться. Но нет. На этот раз Сергей должен найти слова, и такие, чтобы Роман наступил на горло собственной песне. Во-первых, они будут работать вместе. А вдвоем, регулярно контактируя и выправляя друг друга, всегда легче отгородиться от всякого дерьма. Во-вторых, все-таки хороший оклад. Когда и где еще такой предложат? Сергей тут же прикинул, кому и сколько он должен и как скоро вчистую рассчитается с кредиторами. Скоро, очень скоро! Ну и, в-третьих, самому же Роману, помещенному в гущу событий, будет куда легче просчитывать стратегию «спасения человечества»… Но Апоков-то, Апоков! Кто бы мог подумать? Каким доброжелательным и открытым он сегодня предстал! Или опять игра? Зачем? Нет, не может администратор быть настолько талантливым актером. Наверняка что-то действительно сногсшибательное произошло в его окружении, и теперь генеральному директору понадобились союзники, именно креативные союзники, такие как Садовников и Руденко. Что, новые тенденции с приходом двухтысячного года и грядущих перемен? Телевидению понадобились специалисты по сути, и Апоков бросился на поиски конструктива? Стоп… Но тогда как же объяснить его идиотское предложение по изменению библейского сюжета в рок-опере? Хотя… И это, наверное, можно объяснить…
Он, Апоков, находясь на известном посту, естественно, несвободен и принужден следовать правилам той игры, которую ему навязала действительность конца 90-х. Что же, попытаемся его простить, бедолагу, понять и простить. И самих себя, как исполнителей, простить… Закамуфлироваться в зыбкой обстановке. Выполнить гадостные требования. Еще раз стоп! А скуфети? А как же быть с умозаключениями и доказательствами Романа, а также с непонятной ролью Апокова в грядущей акции? Сергей остановился, анализируя некоторые детали только что прошедшего разговора. Ладно, скуфети скуфетями. Еще будем думать и проверять. А работа – работой. Если даже и подтвердятся худшие предположения о планах Апокова, то все равно выгоднее иметь возможность прохода на Шаболовку, чем злобствовать издалека. Будем считать, что сделка с собственной совестью состоялась…
Сергей вышел из корпуса и с удовольствием прошелся по территории телекомплекса. Погода была хорошей. По-осеннему хорошей. Вообще-то Сергей не любил ноябрь за холодную промозглость, ежедневное убывание температуры и грязно-серые природные тона. Но сегодня, словно в поддержку хорошим новостям, небо оказалось безоблачным, солнце хоть и мутноватое, но яркое, и даже грело. Две тысячи баксов! Весь асфальт на территории комплекса аккуратно подметен и освобожден от листьев, которые кучками были собраны на обочине. Словно к празднику. Впрочем, сегодня и на самом деле был праздник. Какая-то производная от «Дня Великой Октябрьской революции». Ну да… Вон трехцветные флаги висят… А за железными прутьями ворот видна кучка пожилых людей с красными флагами. Сергей попытался вспомнить, как теперь называется этот бывший красный день календаря, но так и не вспомнил.
– С праздником вас, – поздравил милиционера, выходя из проходной.
