Саймон Кларк - Кровавая купель
— Ну, девушка, ты полна загадок! То ты мне говорила, что не веришь в Бога, Теперь ты сообщаешь, что Бог есть.
— Более того, — сказала она, гладя мои плечи. — Я тебе покажу, где он живет. Нет, лежи тихо, Ник. — Голос ее был так же ласков. — Я не сумасшедшая. Всего лишь информированная. И ты тоже будешь таким, если будешь лежать тихо и дашь мне говорить, пока я массирую тебе спину.
— Ну, Бернадетта, ты и даешь! Где живет Бог? То есть каждый может подвалить к двери и сказать «Привет»?
— Терпение, Ник Атен, терпение.
— Какую это все имеет связь с тем, что взрослые сошли с ума?
— Я тебе скажу, Ник. Скажу одним словом: ЭВОЛЮЦИЯ.
— Эволюция? Да, это все объясняет! Эволюция должна улучшать животных, а не снижать их возможности к выживанию. А взрослые просто посходили с ума и стали убивать своих детей.
— Это, Ник, всего лишь первая фаза происходящего процесса.
— Значит, это все естественно? Вроде метаморфозы, которая делает из гусениц бабочек?
— Я же тебе говорила. Ник, ты умнее, чем сам думаешь. Я могу сказать только одно: когда я буду говорить, держи разум открытым. Как я уже сказала, многие нашли бы мои слова неприемлемыми, даже невыносимыми. Это изменит жизнь навсегда.
— А все эти религиозные побрякушки для детей на Ковчеге — это комедия?
— Не в циническом смысле. То, что мы здесь делаем, — это очень полезно. Учим их новым ценностям, новой морали. Вере, которая дает им ощущение защиты и безопасности. Когда ребенок достаточно подрастет, ему будет сказана правда.
— Значит, это был розыгрыш — что ты мне покажешь, где живет Бог?
— Мы опять забегаем вперед. Ты хочешь знать, почему сошли с ума в апреле все, кому было больше девятнадцати?
— Конечно, хочу.
Я слушал ее ласковый голос, ощущал нежные прикосновения ее рук, массирующих мне спину.
— Мы вернемся не назад к апрелю. Ник. Мы вернемся назад на пятьдесят тысяч лет. К временам неандертальцев. Помнишь уроки истории?
— Приблизительно. Я не был примерным учеником.
— Коротко говоря, неандерталец был нашим предшественником на эволюционной лестнице. Мы его наследники. У неандертальцев был покатый лоб, тяжелые челюсти, обезьяньи черты — но у них был большой мозг, они ходили, как и более поздние люди, и создавали инструменты. Даже хоронили мертвецов.
— Представляю себе.
— Ну вот, значит, мы имеем дело с физически крепким и башковитым человеком. Который мог победить всех других живущих на земле созданий. Почему тогда они вдруг вымерли и уступили место нам?
— Понятия не имею. Наверное, у них стали рождаться человеческие детеныши. И наконец неандерталец сменился гомо сапиенсом.
— А ты посмотри на животный мир. Взрослые животные убивают или бросают детенышей, родившихся измененными или деформированными. Наверняка то же было и у неандертальцев. Они убили бы этих детенышей-мутантов, не дав им шанса вырасти и представлять собой угрозу.
— Так что же случилось?
— Наука показывает нам, что эволюция часто происходит колоссальными скачками. И когда такой эволюционный скачок происходит, природа вынуждает новую стадию уничтожать старую.
Забрезжило.
— Значит, ты говоришь, что пятьдесят тысяч лет назад то же самое случилось с пещерными людьми. Взрослые сошли с ума и стали истреблять отпрысков.
— В общем, да. Произошел не эволюционный скачок, меняющий тело. Это был эволюционный скачок разума. Ученые неверно его поняли, считая, что молодые всегда наследуют старым. В этом случае взрослые наследовали своим детям.
— Но я все равно не понимаю, почему то, что свело взрослых с ума, есть эволюционное улучшение.
— Они не сошли с ума в чистом виде. Ник. То, что произошло, — глубинное изменение в разуме. Вот слушай: до определенной поры у неандертальца был разум животного. Да, очень развитого, но все равно животного. Он не осознавал себя как индивидуума, не имел сознания. Что произошло, как одномоментный взрыв в популяции неандертальцев — родился сознательный разум. Представь себе: просыпаются они как-то утром в пещере и знают, что они личности. Они впервые могут по-настоящему думать, принимать решения, задавать вопросы.
— Откуда же тогда сумасшествие?
— Переход этот нелегкий. Ник. Сначала это невероятный шок. Представляешь себе, вот ты просыпаешься после комы, очень, очень слабо представляя себе, что вокруг происходит… и вдруг БАХ! И ты все знаешь.
— Я прав, если думаю, что тут есть что-то общее с тем, что ты говорила про силу, которую мы не видим, но которая может править нашей жизнью?
— Попал в точку, Ник. Так, теперь перевернись, я тебя с другой стороны отработаю. Вот так. Да… так, в сущности, это новое сознание — совершенно новый разум. И он отделился от того разума, который был у неандертальца раньше. Ник, ты знаком с научной концепцией сознательного и бессознательного разума?
— Нет.
— Ну, вообще-то можно было бы найти ссылку в энциклопедии, но я к этому через минуту вернусь. Теперь только представь себе: в одну прекрасную ночь этот сознательный разум начинает существовать. Неандертальцы чувствуют себя, как очнувшиеся от комы. И то, что потом происходит у них в голове, это настоящая гражданская война. Новый, сознательный разум бьется со старым разумом животного за контроль над телом. Мы не знаем, сколько времени шла эта битва, но в этот переходный период потрясение было так велико, что они казались начисто, полностью сумасшедшими. Власть переходила из рук в руки между старым и новым разумом. И в это время появлялась инстинктивная тяга убивать собственных детей. Через какое-то время новый, сознательный разум победил прежний.
— Так это были два разума в одной голове? И они между собой дрались?
— Совершенно точно. Представь себе, как они боролись за контроль. Ты видел в кино, как два человека борются за управление автомобилем? Так в конце концов старый животный разум был вытолкнут на заднее сиденье в положение непрошеного советчика, каковым и остается до сих Пор.
Она дала мне время это пережевать, пока готовила ужин. Голова у меня шла кругом. И дело было не только в пиве. Она плевалась вопросами.
* * *Когда мы доели пиццу, Бернадетта слизнула с пальцев томатный соус и сказала:
— Ладно, мы остановились на том, что неандертальцы вдруг обрели новый разум, который захватил над ними власть и обратил их в обладающих сознанием людей, умеющих думать и принимать решения. Впервые в истории они стали думать, как ты или я.
— Вроде как я могу себе сказать, что меня зовут Ник Атен, я сижу в этой комнате, пью пиво, — да?
— И это то, на что не способно ни одно другое животное на земле. Ты попал в точку, Ник. Ладно, теперь давай вернемся на пятьдесят тысяч лет назад. У молодых остался все тот же животный ум. Таким образом, в сущности, образовались два разных вида. На этой территории для двух конкурентов места нет. Один вид должен умереть. И тогда эволюция достает из рукава новую карту. Видишь вон тот компьютер? Нажмешь нужные кнопки — и на экране появятся мои рабочие файлы. Нажмешь другие — вылезут компьютерные шахматы. Еще другую — военные игры. Они лежат в памяти компьютера, их там десятки программ — готовых к действию. Они только ждут, чтобы кто-то, знающий нужные коды, их вызвал. Твой разум, Ник, и вообще любой разум содержит скрытые программы, как этот компьютер. Если ты знаешь нужные коды, ты их можешь вызвать и использовать. Ты мне не веришь?
— Вроде бы верю, только это надо переварить.
— Ты слыхал, как женщины говорят, что до рождения первого ребенка они думали, что не знают, как ухаживать за детьми. Но ребенок рождается и — щелк! Вдруг они себя чувствуют прирожденными матерями. Так, Ник, теперь представь себе, что тебе восемь лет. Что ты будешь делать, если девочка захочет тебя поцеловать?
Я ухмыльнулся:
— Найду дыру и спрячусь. В этом возрасте мальчики девчонок терпеть не могут.
— А если вам обоим будет по семнадцать?
— Ну, это совсем другое дело!
— Все потому, что где-то лет в тринадцать часы твоего организма нажали нужную кнопку и вызвали в голову новую программу. Прежнее отвращение к девчонкам отменяется, они становятся восхитительными. Программа дает тебе информацию, как раздобыть себе девчонку и — более или менее — что с ней делать, когда раздобудешь.
— Я помню, когда мне было тринадцать, один мой друг у себя всю парту исписал словами СЕКС, СЕКС, СЕКС. Банально, но мы хихикали часами, пока голова не заболела.
— Вот так и пятьдесят тысяч лет назад в разуме включилась новая программа. И это была непреодолимая тяга к убийству собственной молоди. Мы видим, что это происходит и сейчас. Систематический и самозабвенный крестовый поход взрослых ради уничтожения детей. Потому что теперь мы принадлежим к разным видам.
