Габриэль Зевин - Это у меня в крови (ЛП)
Мгновение Чарльз Делакруа изучал меня.
– Да, полагаю, этот теоретический предприниматель может.
– И это может быть правдой, что владелец может продать заказчику плитку здоровья или, скажем, витаминный коктейль из горячего шоколада по рецепту?
Мистер Делакруа кивнул.
– Да. Хотя я должен исследовать этот вопрос поподробнее.
– И если бы вы исполняли обязанности окружного прокурора, вы бы обрушились на торговца медицинским какао в магазине Манхэттена?
– Я... Такой человек может вызвать мой интерес, да, но если бы у них был хороший юрист, удостоверившийся, что все в порядке и все рецепты законны, сомневаюсь, что стал бы с ним возиться. Аня, ты забегаешь вперед. Не говори мне, что знаешь такого гипотетического предпринимателя.
– Мистер Делакруа...
Вин со своей мамой вернулись домой.
– Вы двое, кажется, ладите, – сказала миссис Делакруа.
Вин поцеловал меня.
– Мы планировали встретиться? Я думал, ты еще на экзамене.
– Я была на рынке, и решила заглянуть. – Я по-прежнему сжимала в руках розы и пакет с перцем чили и дробленым какао. Я рассказала ему, как мой друг из Мексики прислал рецепт, который я всегда хотела попробовать. Маме Вина захотелось узнать, что в нем. Одно дело – задавать гипотетические вопросы отцу Вина, и другое – признаваться перед ним в потреблении какао.
– Древний семейный бодрящий напиток из Чьяпаса, – сказала я.
Чарльз Делакруа приподнял бровь. Я его не одурачила.
– Почти стемнело, – сказал Вин. – Я провожу тебя остаток пути.
– До свидания, Аня, – сказал Чарльз Делакруа.
Только мы переступили порог, Вин взял мою сумку в одну руку, а свободной схватил мою руку.
– О чем вы с моим отцом говорили? – спросил Вин.
Я заскочила домой к Вину с целью рассказать о своей идее, но сейчас, когда он стоял рядом, я не могла заставить себя это сделать. Не хотелось видеть его морщинки меж бровей и поджатые губы, если он сочтет мою затею чистой дуростью. Я размышляла об этом примерно час, но уже проработала идею достаточно хорошо. Для меня это было важно, эта идея из тех, что могут запросто изменить жизнь. Впервые за долгое время я почувствовала надежду.
– Анни?
– Ни о чем. – Я была настойчива. – Ждала тебя.
Он остановился и взглянул на меня.
– Ты лжешь. В этом ты ужасно хороша, но не забывай – я знаю, как ты выглядишь, когда сочиняешь.
Как я выгляжу, когда лгу? Как-нибудь спрошу.
– Я не лгу, Вин. У меня есть идея, но я не готова рассказать о ней. Пока ждала тебя, пробежалась по парочке моментов с твоим отцом, потому что они затрагивают правовые тонкости.
– Ага, он задолжал тебе бесплатную консультацию. – Он снова взял мою руку и мы продолжили прогулку. Некоторое время спустя мы разговорились о планах на остаток выходных.
– Вин, – спросила я, – не возражаешь, если мы сходим на митинг за легализацию какао?
– Уверен... Но почему ты хочешь это сделать?
– В основном из-за любопытства, наверное. Может, хочется посмотреть, как там, по ту сторону.
Вин кивнул.
– Это как-то связано с тем, о чем вы с моим отцом разговаривали?
– Я пока не уверена, – призналась я.
Добравшись до дома, я отыскала, когда будет следующий митинг «Какао сегодня» – в ночь четверга.
Самое сложное – я не хотела быть узнанной. Хотелось проверить его, не устраивая представление. Норико одолжила парики и дала советы по макияжу. Мои губы были красными, а парик – с выпрямленными блондинистыми волосами. ( Свои усы я, конечно, оставила в Мексике, да и сверкать ими перед Вином мне как-то не хотелось.) Вин напялил дреды и клетчатую кепочку – модифицированная версия его облика, в коем он навещал меня в «Свободе».
Мы с Вином доехали на автобусе до разгромленной библиотеки, где проходил митинг.
Прибыли мы с небольшим опозданием, поэтому прокрались сзади.
Здесь собралось около сотни людей. За пюпитром впереди зала стоял Сильвио Фриман, которого мы застали на середине представления оратора.
– Доктор Элизабет Бержерон расскажет о полезных свойствах какао.
Доктор Бержерон была бледной, худощавой женщиной с высоким голосом. Она носила «вареную» юбку до лодыжек.
– Я доктор, – начала она. – Именно с этой позиции я и буду сегодня говорить. – В ее лекциях рассматривалось то же самое, что рассказал мне Тео в Чьяпасе. Я посмотрела на Вина и заметила, что он заскучал. Казалось, он не здесь.
– Так почему, – заключила она, – натуральное какао, богатое микроэлементами, стало нелегальным? Наше правительство разрешает торговлю многих вещей, совершенно токсичных. Мы должны руководствоваться здравым смыслом, а деньги не должны определять, что нам потреблять.
Сторонники «Какао сегодня» меня не впечатлили. Они неорганизованы, и как мне представляется, их главный план включает в себя митинги перед правительственными зданиями и раздачу листовок.
На обратном пути Вин заговорил о следующем годе.
– Я тут подумал, что хочу поступить на медицинский, – сказал он.
– Медицинский? – Прежде об этом я не слышала. – А что насчет твоей группы? Ты так талантлив!
– Анни, мне не нравится говорить это, но я всего лишь на уровне. – Он смущенно на меня посмотрел. – У группы еще нет названия, и если бы ты была рядом, то знала бы, что в этом году мы почти не играли. Во-первых, потому что мне было больно, во-вторых, меня ничего не интересовало. И, ну, большинство парней из группы не улучшили ее жизнь. Я, впрочем, тоже. Не хочу делать то же, что и отец, но хочу помочь людям. Та доктор на митинге. Я смотрел на нее и думал, как здорово это сделать.
– Что именно сделать?
– Помочь людям уменьшить невежество о собственном здоровье. – Он помолчал. – Плюс если я останусь с тобой, мои медицинские навыки очень пригодятся. Всех вокруг тебя ранят.
«Если»...
Когда автобус притормозил у светофора, я искоса посмотрела на Вина. Уличные огни частично осветили его лицо, видеть которое я привыкла.
В наш разговор вмешалась Дейзи Гоголь, следовавшая за нами целую ночь.
– Я думала, что стану певицей, но так рада владению Крав-Мага.
– Спасибо за поддержку, Дейзи, – ответил Вин. – Что же тогда делать защитникам какао? – спросил он у меня.
– Думаю, мыслят они не масштабно. Им нужен юрист. И много денег. Стояние перед зданием суда с грязными волосами и листовками погоду не сделает. Они нуждаются в рекламе. Для начала им нужно убедить общественность, что они заслуживают шоколад и ничего плохого в нем нет.
– Аня, знаешь, я поддерживаю тебя, но разве в мире нет больших проблем, чем шоколад? – спросил Вин.
– Не уверена, Вин. Если эта проблема не велика, не значит же, что рассматривать ее не стоит. Мелкие несправедливости скрывают крупные.
–Это твой отец так говорил?
Нет, отвечала я ему. Это моя собственная мудрость, основанная на опыте.
***
В воскресенье после церкви я отправилась поговорить с Толстым в Бассейн. Его живот надулся, глаза покраснели. Я забеспокоилась, не отравили ли его.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – поинтересовалась я.
– На твой взгляд, выгляжу я плохо? – Он хихикнул и похлопал по пузу. – Я из тех, кто ест на эмоциях.
Я спросила, что именно его беспокоило.
Он покачал головой.
– Не забивай свою хорошенькую головку. Ночами работаю в баре, а днями – здесь. Просто скажу, что по некоторым причинам ребята в моем положении живут недолго.
Толстый перемежал высказывания смешком, подразумевая под ними шутку. Я напомнила, что мой отец был тем самым «парнем в его положении».
– Я не хотел выказать неуважение, Анни. Так что там у тебя на уме?
– У меня есть предложение, – сказала я. – Бизнес-предложение.
Толстый кивнул.
– Я навострил уши, ребенок.
Я глубоко вдохнула.
– Ты слышал о целебном какао?
Толстый медленно кивнул.
– Да, наверное.
Я пересказала почерпнутое мной из бесед с мистеров Делакруа и человеком с рынка.
– Так вот какова твоя большая затея? – спросил Толстый.
Я глубоко вдохнула. Я не хотела признаваться себе, как эта идея пришла мне в голову. Перед тем как огреть меня по голове, София Биттер назвала меня «дочерью полицеской и преступника», воюющей самой с собой. С ее стороны было жестоко так сказать, но в то же время и честно. Я чувствовала это в каждом своем порыве и невероятно устала так жить. Эта идея – мой способ положить конец войне.
– Ага, я подумала, что вместо торговли шоколадом Баланчина на черном рынке мы могли бы открыть аптеку с целебным какао. – Я взглянула на Толстого, чтобы узнать его мысли по этому поводу, но его лицо было пустым. – И наконец даже целую сеть, – продолжала я. – Все будет без обмана. Мы наймем врачей подписывать рецепты. И диетологов – придумывать нам составы. Использовать будем только шоколад Баланчина, конечно. Нам будет нужно чистое какао, но я знаю, откуда его импортировать. Если аптеки станут пользоваться успехом, может, мы пройдем долгий путь к смене общественного мнения и убедим законодателей, что шоколад не должен быть вне закона. – Я бросила на Толстого еще один взгляд. Он слегка кивал. – Я пришла к тебе по той причине, что ты знаешь все о ресторанном бизнесе и, разумеется, потому что ты глава семьи.
