Михаил Успенский - Соль Саракша
И ведь продырявит, лысая башка…
Я покинул свой пост и вышел из кладовки в коридор. По дороге придал себе соответствующий вид.
Если желаешь прикинуться полным придурком — держи рот полуоткрытым. Это впечатляет…
Я открыл дверь и на слабеющих ногах подошёл к столу. Вытащил из карманов нож и манок, даже затычки почему-то — и положил трофеи на пыльную столешницу.
— Это всё? — сказал лысый и посмотрел на меня в упор.
— В-всё, — проблеял маленький смельчак.
— Уверен? — глаза у него были страшные.
— Уверен, — кивнул я.
— Рот закрой, — сказал советник. — У Поля было оружие. Где оно?
— Не знаю, — сказал я. — Мы не искали. Сначала мы хотели его побыстрее к доктору притащить. Было не до поисков. А потом… Собирались прочесать местность, конечно, врать не стану. Охотник безоружным не ходит. Но так и не собрались, не успели. А потом меня чуть не убили, и вообще…
— Ну-ну, — сказал советник.
— Господин старший мастер, — с великим почтением сказала наша бесцеремонная Рыба. — Пацаны же. Не утерпели бы, стали пробовать. Я-то их знаю. Я бы выстрелы услышала…
Вот это правильно. Хорошо, что не знала она про скорчер… Выстрелы…
Кажется, он поверил!
— Ты… как тебя? Яррик?
— Чак Яррик, господин советник, — я вытянулся по-военному, только что не козырнул.
— Так вот, Чак Яррик. У Поля было экспериментальное оружие, которое не должно попасть в чужие руки. Оно может натворить много беды…
— Да оно, поди, ржавеет где-нибудь в траве, — сказал я. — Там, где соль близко, железо быстро ржавеет, а соль у нас везде, господин советник…
Лысый хмыкнул.
— Постой… а это зачем? — и ткнул пальцем в затычки.
— А это я применял по островному десантнику натахоргу, — сказал я. — И, чтобы самому не попасть…
— Что применял? — вытаращился лысый демон.
— Натахоргу, — сказал я. — Вот эту…
— Так её Поль называл, господин старший мастер, — поддакнула Рыба.
И начал демон демонически хохотать. Потом внезапно прекратил.
— Ну ты молодец! Догадался! А сам-то чего хочешь?
Я сразу сказал:
— Хочу, чтобы нашего друга Динуата Лобату отпустили на свободу. Сейчас он на гауптвахте военного городка…
— И за что же арестовали вашего Динуата?
— За участие в монархическом заговоре, — сказал я. — Только он ничего плохого не сделал. Он даже…
И снова захохотал лысый демон.
— Ой, парень, насмешил, — сказал он наконец. — Всё-таки у вас глушь беспросветная, целина непочатая… Да нет никакого монархического подполья. Есть наследник престола — бедняга-полуидиот. Есть кучка выживших из ума имперских генералов. Их не трогают по причине прошлых заслуг. А кое-кто их использует…
— Архи, например, — не утерпел я.
Советник помрачнел.
— Ты либо слишком умный, Чак Яррик, — сказал он, — либо слишком много знаешь. А во многом знании многая печаль, как говорят в моих краях… Вообще советую вам, милые дети, обо всём забыть. И о Поле, и о его ментограммах. А если начнёте болтать, то быстро очутитесь в психиатрической лечебнице — только не такой комфортной, как «Горное озеро». И до конца жизни станете работать на «Волшебное путешествие»…
— Я всё понял, — сказал я. — О таком никому не расскажешь.
— Я знаю закон, господин старший мастер, — сказала Рыба.
— Тем более, что ничего волшебного в этих штучках нет, — сказал советник. — До войны у нас были совершенно фантастические разработки… просто невероятные… Но в серию так и не пошли, потому что началась война. Ничего, дайте срок, поднимемся…
— А ментограммы? — спросил я.
— Поль жил тем, что сочинял истории для телесериалов, — сказал лысый. — Совершенно чудовищное воображение. Мы его наняли, чтобы он разработал проект нашего неминуемого будущего. Чтобы было к чему стремиться вам, молодёжи. И вот… Такой талант погиб!
Врёшь, подумал я. Несёшь полный джакч. Ведь всегда видно, когда человек врёт. Даже такая хитрая тварь, как ты. Надо было сразу включить натахоргу, а потом я перерезал бы тебе глотку. И нисколько не дрогнул бы…
А вслух сказал:
— Господин советник, а прах Поля вы отвезёте на вашу родину?
Демон задумался.
— Пожалуй, нет, — сказал он. — В наших краях нет кидонских суеверий насчёт останков и родной земли. Я сам его похороню где-нибудь поблизости. А вы иногда приносите цветы на его могилу — такой обычай у нас есть.
Странный обычай, но будем соблюдать…
— Обязательно, — сказал я. — Болтать не буду, а помнить буду.
— Возьми нож на память, — сказал советник. — У мужчины в Горном краю непременно должен быть хороший нож.
— Очень хороший нож, — сказал я. — Благодарю вас, господин советник.
— Ну и ступай, — сказал он. — Мы ещё немного поболтаем с Нолу, а потом отправляйтесь по домам. Верно у вас говорят — нехорошее это место…
— Господин старший мастер, — сказала Рыба. — Нам ещё нужно вывезти отсюда больного и сиделку. Больной — это дядя Чака Яррика…
Рыба-Рыба, не спугни демона…
— Он сумасшедший, — добавил я. — Я думал, доктор Мор ему вправит мозги. Может, и вправил бы, да не успел…
— Ладно, забирайте вашего дядю. И друга выпустят, я распоряжусь…
Только тогда я пришёл в себя, когда ехали мы в город все вместе. С Полем и Таной. Коляска моя торчала из багажника, хоть «магистр» — большой автомобиль. Но не оставлять же её кому попало!
— На гимназию вашу я чихать хотела, — хвасталась Рыба за рулём. — Диплом мне выпишут в столице. А работать я буду на ментоскопе, дело знакомое. Психов будем просмотривать. А вот когда увижу странные ментограммы — сам знаешь какие — то позвоню по такому-то номеру, и всё… Открою счёт в банке, поступлю в медицинскую академию, куплю практику…
— А как же грибалка? — сказал я. — Прибыль-то немалая!
— Так я дело уже продала одному столичному олуху, — сказала Рыба. — Правда, с советом директоров не согласовала, извините. Зато продала очень удачно. Сыночек, тебе не надоело хозяйство морозить? Лайте это может не понравиться… Деньги поделим по-честному. Только забирай свою суженую с тёщей к себе — наша хибара очень уж неприглядна…
Хибара у Нолиной бабки и правда неприглядная. Зато Лайта обняла меня на пороге и заплакала.
— Дину выпустили, — сказала она. — А папа…
— Я знаю, — сказал я. — Где Князь?
— Ему разрешили взять из дома кое-какие вещи, — сказала моя суженая. — Успеете ещё наговориться… Да, папа велел тебе передать…
И взяла со стола конверт.
Там было написано:
«Дружище Чак! Ты был верным другом моему несчастному мальчику. Если всё обойдётся, поддержи его. Ему сейчас очень трудно. А у тебя всё в порядке. Как в сказке: младшему сыну досталась настоящая принцесса. Её тоже береги. Прощай. Привет Яррику-старшему. Вы очень хорошие люди. Я выполнял свой долг, сколько мог. Теперь твоя очередь.
Полковник Глен Лобату».Слово «настоящая» было дважды подчёркнуто.
И только тут в моей тупой башке всё встало на свои места.
А разве я раньше не видел, что полковник Глен Лобату и гимназист Динуат Лобату похожи, как могут быть похожими отец и сын?
Эпилог
Ну что ещё сказать?
Прошло много лет. Все мои мечты сбылись. Я не стал ни джакнутым, ни выродком. Я работаю в шахте. Я женат на дочери последнего императора. Госпожа Алька не мать Лайты, а её кормилица. Она живёт у нас, потому что больше ей идти некуда. Мойстарик не против, а даже совсем наоборот.
Когда я начал ему врать про дядю Ори, он впервые в жизни дал мне затрещину. Но потом подумал, что от пенсии отказываться не стоит: Яррики ничего не выбрасывают.
Поль тоже немного пожил у нас. Я всем объяснял, что доктор Моорс переделал ему обезображенное лицо и слегка поправил мозги. А потом Тана окончила гимназию и вышла за него замуж. Они переехали жить в санаторий. Поселиться там никто по-прежнему не рискует. Кроме них. Дети у них пошли — как и мой, они носители волшебной крови. Надеюсь…
Верхний Бештоун сильно изменился. Население увеличилось раза в три за счёт военных и разорившихся фермеров. В городе полно гвардейцев и армейцев.
Гай Тюнрике тоже служит здесь, как и предсказывал дозер. Он у танкистов заведует ремонтной базой, чтобы танковая дивизия вторжения была всегда к этому вторжению готова. Мы с ним по-настоящему подружились, жёны наши так и остались неразлучницами… в общем, что называется, дружим семьями.
Историю про наш Акт Чести, который обернулся разоблачением нарокбанды, украли — и сняли по ней фильм. Гай даже хотел судиться со студией, но Рашку отсоветовал — сказал, что законы у нас дырявые и никакие деньги нам всё равно не светят. Зато директор кинотеатра — а это теперь ни кто иной, как Птицелов — устроил специально для нас торжественный показ с бесплатным пивом. И знаете что? Это было чертовски приятно. Хотя фильм — джакч. Ворованное, как известно, не впрок.
