Жерар Клейн - Боги войны. Запрещенная реальность. Зеленая машина.
— Ты столько лет рядом со мной. Смешно, но если перемещали меня, то перемещали и тебя.
— У тебя богатое воображение.
— Может, я тоже вообразил, что иммунные менее всего под подозрением и являются слишком привилегированными людьми в нашем обществе? Я вообразил, что иммунные постоянно занимают посты, откуда они могут управлять, не обнаруживая себя, методами Серых Кардиналов, так что, если что-то не получается, вину сваливают на бедных восприимчивых? — Джиллиад пристально поглядел на него. — Скажи мне, Кэндел, почему в архивах и статистических бюро работают исключительно иммунные? Не для того ли, чтобы фальсифицировать данные и скрывать тот факт, что они живут почти в шесть раз дольше, чем любой нормальный человек?
— Полегче, полегче, — голос Кэндела звучал успокаивающе, но лицо его покраснело. — Мне кажется, лучше — позвать врача.
Джиллиад горько улыбнулся.
— Давай, но тогда войдет сотрудник секретной службы с пистолетом.
— Я думал, мы друзья. — Кэндел сделал примиряющий жест. Несомненно, ты заблуждаешься, но несмотря на твое мнение, мне чертовски жаль, что все должно так закончиться.
Губы Джиллиада вытянулись в тонкую полоску.
— Мне тоже. Как жаль, что именно ты вынужден был выдать меня другим имунным. — Он покачал головой. — Вообще-то, очень находчиво — создать связь с Канадой, которая угрожает стать слишком сильной, и одновременно убрать Джиллиада с дороги.
— Ну, послушай же! — Если Кэндел играл, то играл мастерски. — Откуда у тебя, черт возьми, эти сумасшедшие идеи? Может, тебя обработала секретная служба?
Джиллиад затушил сигарету. У него уже появились легкие сомнения, но нужно было продолжать.
— Я хочу сказать тебе еще кое-что. Когда умер мой дед, после него остались кое-какие бумаги, принадлежавшие еще его деду. На одном листе, несомненно, был рецепт, который моя прапрабабка еще в домашинные времена вырезала из газеты; там что-то о приготовлении мармелада из смородины и малины. На обратной стороне этой вырезки есть фотография мужчины, стоящего перед парламентом, а под ней слова: “Ф.Свифт, независимый кандидат от…” Дальше прочесть было невозможно, но этот Ф.Свифт был поразительно похож на тебя, включая бородавку под левой бровью.
— Да послушай же! — Голос Кэндела был почти дружелюбен. — Серьезно, Дэйв, ты все спрямляешь, лишь бы привести в соответствие со своей теорией, верно? Кроме того, почему раньше ты даже не упоминал об этом?
— Потому что сам считал это столь же невероятным, как ты хочешь представить сейчас. Но, даже не беря во внимание твою персону, — откуда же появляются все эти Машины или их конструкторские схемы? Ведь совершенно ясно, что от иммунных; никто не заподозрит иммунного, элиту, застрахованную от всякого искушения. Вы очень хорошо выстроили свой имидж, так что все считают вас спасителями человечества.
ГЛАВА 8
Кэндел нахмурил брови.
— А разве нет? — Он наклонился. — Они сохранили цивилизацию, когда она разваливалась.
— Предположили, что для выживания необходимо прооперироваться? — Джиллиад снова закурил. — О, да, в больницах и прочих учреждениях проявили большую готовность, но ведь надо же было продемонстрировать красивый фасад. Мне кажется, что секретные службы занялись бы этими уликами, если их проинформировать.
— Так ты еще этого не сделал?
— Как ты только что напомнил мне, мы ведь были друзьями. Я хотел дать тебе возможность защищаться.
— С вооруженным охранником за дверью?
— Он тут чтобы защищать меня.
— Ну, подумай сам! — Кэндел затушил свою сигарету. — Ты всегда был дураком. Ты не заслужил того, чтобы остаться в живых. Ни один из вас, восприимчивых, не заслуживает этого. Боже мой, если…
В этот момент часть стены с грохотом обрушилась, и в комнату ворвались вооруженные люди. Джиллиад схватился за оружие, которое ему дал Остерли, но не мог понять происходящего.
Кэндел с невероятной быстротой повернулся навстречу нападающим, оскалив, как зверь, зубы. На плечах его вздулись бугры мышц, и сжатый кулак описал короткую дугу. Первый из нападавших, с оружием наготове, со свистом выдохнул, на его губах вздулся кроваво-красный пузырь, и он рухнул на пол. Но еще прежде, чем он коснулся пола, Кэндел швырнул в другого тяжелое кресло и что-то выхватил из кармана.
Джиллиад бросился на пол, когда спинка его кресла разлетелась пылающими кусками. У окна сверкнула вспышка, и он в замешательстве увидел, как опрокинулись люди, а Кэндел бросился в окно.
Джиллиад вскочил и подбежал к оконной раме — теперь уже без стекол. До земли три этажа, и Кэндел должен был теперь неподвижно лежать на земле, но оказалось совсем не так. Кэндел поднялся и побежал прочь, внешне совсем невредимый.
Откуда-то донесся резкий щелчок, Кэндел схватился за бедро и упал.
В это мгновение из входов в здание выскочили люди и бросились на лежащее на земле тело. Засверкал металл, наручники защелкнулись вокруг запястий и щиколоток, появился кто-то с тяжелой цепью, и Кэндела потащили наверх. Тот продолжал отчаянно сопротивляться.
— Тихо, черт побери! — Один из мужчин взмахнул рукояткой пистолета. — Успокойся!
— Тащите его наверх! — Остерли перевесился через подоконник. Лицо его было в поту. Он отвернулся от окна. — Врача. Нельзя допустить, чтобы этот парень ускользнул от нас на тот свет. Он ранен в правое бедро.
Кэндела притащили наверх и бросили в единственное оставшееся целым кресло. Двое мужчин крепко держали его, пока врач разрезал ему штанину.
— Ничего страшного. Кости и сосуды не повреждены, — сказал врач и снова занялся своими инструментами.
— Сделайте все лучшим образом. Снимите боль. — Остерли остервенело сосал свою трубку. — Ах, да, возьмите кровь и отправьте на исследование, а то я иногда спрашиваю себя, человек ли он вообще. — Он недоуменно покачал головой. — Диминг мертв, пролом грудной клетки. У Кэмпбелла пробит череп… — Он медленно повернулся, как будто о чем-то припоминая. — Спасибо, сказал он Джиллиаду и пожал ему руку. — Большое спасибо. — Он опять повернулся к Кэнделу. — Так, Кэндел, а теперь вы откроете рот и что-нибудь нам споете.
Кэндел сузил глаза и нагло усмехнулся.
— Вот вам первый куплет… — сказал он и плюнул Остерли в лицо.
Остерли сжал кулаки, мускулы на его лице напряглись, и оно побагровело. Медленно и с заметным усилием он заставил себя не потерять самообладание.
— Нет, — сказал он тихо. — Нет, я не опущусь до вашего уровня, ударив вас. — Он стер с лица плевок. — А вы все-таки запоете.
Кэндел надменно расхохотался.
— Что вы собираетесь делать, применить Машину?
Остерли холодно улыбнулся.
— При попытках разобраться в вашем маленьком аппарате мы наткнулись на целую коллекцию интересных препаратов. — Он повернулся к врачу. — Начните с дрессинбарбитурата.
— Это не поможет. — Кэндел выпрямился, его плечи напряглись, и цепь со звоном лопнула. — Вам ничто не поможет.
— Тихо! — Один из мужчин приставил пистолет к его голове.
— Послушайте, да послушайте же! — Он побледнел и выглядел растерянным. — Я не могу говорить, ни один из нас не может, какие бы препараты вы ни применили. Если вам повезет, вы меня уничтожите.
— Как печально. — Врач с ненужной силой воткнул шприц в его запястье.
Остерли подошел ближе.
— Кто или что вы?
— Я… я… — Кэндел горящими глазами уставился на Остерли и закричал. Его тело застыло и вытянулось, из ноздрей пошел дым, а череп, казалось, готов был разлететься.
Джиллиад перегнулся через подоконник, и его вырвало. Когда он опять повернулся к остальным, люди с бледными лицами осторожно укладывали обезглавленное тело на пол.
— Ничего не трогать, вызвать экспертов. Двойную охрану, пока они не прибудут. — И Остерли огорченно отвернулся. — Что теперь?
— Теперь, — сказал Джиллиад, — все выглядит так, будто сгорел весь город.
— Что! — Остерли подбежал к окну и выглянул. К небу поднимались большие черные столбы дыма.
— Боже мой, правительственный центр, архив, отдел статистики населения, управление обороны провинции — оплоты иммунных. Они ударились в бегство и уничтожают улики. — Он сунул еще дымящуюся трубку в карман. Смерть Кэндела, должно быть активировала сигнал тревоги, но это у них не пройдет. Я прикажу их перестрелять, я…
— Нет! — Джиллиад вдруг понял и содрогнулся. — Пусть уходят. У них есть машины, машины, которых мы не можем даже представить. Ваши люди будут убиты.
Остерли повернулся и посмотрел на него с горьким, но невольным уважением.
— Спасибо, большое спасибо, вы правы, чертовски правы. Господи, помилуй нас! Что теперь будет?
Далеко за городом что-то серебристое взмыло вверх, наклонилось и унеслось в небо. Следом за ним последовали второй и третий аппараты.
