Ульяна Соболева - Позови меня…
Если я буду думать о том, как он обнимает меня… я согреюсь? Обязательно согреюсь.
Когда его руки скользят по моему телу, я чувствую жар… мне так жарко, Нейл.
Когда ты просто смотришь на меня… когда ты рядом, мне так горячо. Это называют любовью? Разве этим словом можно описать все, что я чувствую к тебе?
Нейл… твое имя словно выбито во мне, внутри. Когда я мысленно произношу его, мне становится так горячо. Я сгораю по тебе, пылаю каждой клеточкой своего тела.
Вода достигла подбородка, и я судорожно глотнула воздух. Сколько еще вздохов у меня осталось? Не больше пятидесяти, потом вода заполнит мои легкие.
Ты бы вспоминал обо мне? Или забыл?
Ты никогда не узнаешь, что я люблю тебя, никто тебе об этом не скажет. Пусть это слово слишком ничтожно, чтобы описать то, что я чувствую… Нет, это не любовь. Это сумасшедший ураган, который пожирает меня с того самого первого момента, как я тебя увидела. Я принадлежу тебе. Ты прав. Я чувствую это. Словно знала тебя когда-то раньше. Словно всегда любила, еще до того, как встретила…
Я сделала последний вздох. И закричала его имя, прежде чем вода накрыла меня с головой.
В голове тикает секундная стрелка. Постепенно начинает болеть в груди… Это от недостатка кислорода, шум в голове. Скоро я сдамся и глотну воды.
И вдруг мои легкие взрываются от потока воздуха.
«Дыши, Лия! Дыши, малыш! Дыши со мной!»
Дикая радость, бешеная, неуправляемая. Его мокрые губы на моих губах, и ладони сжимают мое лицо. Я делаю выдох ему в рот, чувствуя, как в ответ он отдает мне свое дыхание, и такой любимый запах заполняет все тело. Обхватить его шею в безумном порыве, прижаться со всех сил… Какой сладкий бред перед смертью.
«Я люблю тебя, Нейл… я люблю тебя… ты слышишь меня?»
Легкие продолжают наполняться воздухом вместе с вкусом его поцелуя, вместе с ощущением пальцев в моих волосах.
«Слышу! Дыши, девочка!»
…Сквозь туман рваные голоса. То приближаются, то отдаляются.
— Открыть портал, когда вокруг система безопасности мира смертных, — это безумие! Идиотский риск! Одним Нихилом больше, одним меньше! Я не понимаю!
— Не было портала, Клэр! Она провела без портала! Ты понимаешь? Без портала!
— Связь, — голос Лиама, — та самая мифическая.
— Бред! Это сказки разработчиков проекта! За несколько столетий ни разу… Да и с чего бы ей взяться? Ни с того ни с сего!
Голоса стихли… я чувствую его присутствие, и мне так хорошо… Я хочу спать дальше. И не просыпаться, ведь это его пальцы гладят мою щеку. Я не спутаю это прикосновение ни с каким другим, моя кожа воспламеняется только под его ладонями. Медленно открыла глаза и судорожно вздохнула, потому что поняла, что я все еще в его руках и Нейл смотрит мне в глаза. Какой странный у него взгляд… иной. Никогда раньше он ТАК не смотрел на меня.
Его лицо мокрое, с волос стекает вода, по скулам и волевому подбородку. Мокрые ресницы и глаза пронзительно синие, нереально синие. И я вдруг понимаю, что это не бред — он забрал меня. Пришел в последнюю секунду… Пришел ЗА МНОЙ!
Непроизвольно обхватила его за шею, прижимаясь всем телом, всхлипнув от раздирающих эмоций. Замерев, сжавшись внутренне, ожидая, что оттолкнет. Ошалев от собственной дерзости. И вдруг сердце зашлось в бешеном ритме, в пропасть на скорости, полет вниз, без крыльев — почувствовала, как сильно меня сжали его ладони и пальцы зарылись в мои мокрые волосы, лаская, перебирая пряди, и вдруг сомкнулись на затылке, заставляя оторваться от его груди и, запрокинув голову, посмотреть ему в глаза.
«Что значит — «Я люблю тебя», Лия?»
Глава 20
Молчание — самый лучший способ развязать язык любому. Один из сильнейших психологических инструментов. Насилие в самом чистом виде. Одно из самых жестоких моральных издевательств. Хочешь заставить кого-то нервничать — просто молчи. Выжидай. Он заговорит сам. Не голосом, так взглядом, обеспокоенным, бегающим, или, наоборот, слишком напряженным. Ладонями, вспотевшими, судорожно сжимающими пальцы. И запахом волнения или страха. Он раздражает ноздри, вызывая четкое желание напугать сильнее, заставить испытывать ужас, почувствовать, как сворачиваются в тугой узел страха и непонимания все внутренности оппонента.
Император безмолвствовал уже больше получаса. Сидел в своем кресле, потягивая кровь из бокала, и намеренно разглядывал то огромный кабинет, то собственные ногти. Закинув ногу на ногу, он наслаждался пряным напитком, периодически бросая взгляды на бумаги, лежащие на столе. Он ждал. Такова своеобразная натура власть имущих — искать во всем возможность развлечься. Даже если это деловая встреча. Даже если понимаешь, что оппонент не слабее тебя и отлично разбирается в правилах этой игры.
Вот только и я не торопился начинать разговор. Почувствовал легкое прикосновение к сознанию и впустил Алерикса в свой разум. Не раскрылся перед ним. Ни в коем случае. Но позволил увидеть то, что его бы определенно удовлетворило. Свои чувства, мысли. Ее образ. Долго не пришлось думать, что именно показать императору, каким куском «неумышленно» поделиться с ним. Едва заметное подрагивание губ сказало о том, что ему понравилось увиденное, он определенно оценил ее дикий страх и истерику непонимания по возвращении. Император прикрывает глаза на мгновение, а я с облегчением ощущаю, как он выходит из моего сознания. Прямой взгляд и едва склоненная вбок голова, и Алерикс Мортифер наконец соизволит заговорить:
— Как опрометчиво, Нейл, вновь настолько открыто заявить о своей уязвимости… — Пригубил из бокала и цокнул языком, оценивая вкус напитка. — Или хищникам с некоторых пор жалкие эмоции смертных важнее инстинктов? Слабость одного зверя есть не что иное, как сила десятков других, готовых растерзать его… — Вздернутая бровь, и пальцы вдруг сильнее сжали ножку бокала. — Тебе ли не знать об этом?
Улыбнулся ему мысленно. Понимает, что увидел лишь то, что я счел нужным показать. Понимает, но не может доказать. Император, как один из сильнейших эмпатов, отлично различает эмоции. Но некоторые уроки я усвоил слишком давно. Они настолько прочно въелись в мозг, смешались с кровью, что со временем я перестал замечать их. Слишком часто в свое время я молча выл от дикой боли, пока он выворачивал наизнанку мое сознание, не просто проникая в мысли, а очищая их, безжалостно удаляя те, которые пришлись ему не по вкусу. Да, именно так. Не по вкусу. Мысли не просто материальны в своей сути. Они отличаются не только по содержанию, связанные с определенными эмоциями, они словно изысканные блюда для настоящего гурмана, которым и являлся император Единого Континента. А вы знаете, как это больно, когда безжалостно удаляют часть твоей сущности? Не просто стирают ее, словно ластиком, из памяти, а вырывают наживую, с корнями, и ты беззвучно кричишь, ощущая, как кровоточат огрызки твоих эмоций.
Но в любом случае я был признателен Алериксу. Именно благодаря ему я научился выстраивать стены в своей голове, прочные и в то же время невидимые для императора и его ближайшего окружения.
— Смотря что принимать за слабость, мой император.
— Твои чувства к этой жалкой смертной… — прищурился и подался вперед, — и прошлое, Нейл. Или ты думаешь, твои враги забыли, во что ты превратился тогда? Один из сильнейших Деусов, едва не ставший ничтожеством из-за… Нихила! Из-за нее!
Только единицам дана способность проявить участие близкому таким образом, что тому в полной мере удается ощутить на себе все краски унижения. Высший пилотаж. Особенно если мы говорим о мире Деусов, в котором забота о других сама по себе невозможна. И император понимает это так же, как и я. Но он один из лучших игроков на поле, и правила устанавливает он. А потому я откидываюсь на спинку кресла и отвечаю:
— Не имеют значения условия и способы решения задачи, мой император. Важно, чтобы итоговый результат был достаточен выгоден для… нас.
— Тогда зачем тебе эта девка? — Уже открыто… его терпение начинает иссякать. Синие глаза, почти отражение моих, удерживают будто на поводке, не давая отвернуться, отвести взгляд. И я позволяю ему утвердить свою власть надо мной. Побеждает не тот, кто выиграл все битвы на поле, а тот, кто остается на ногах и принимает решение уничтожить врага окончательно или оставить его живым, но на коленях. — Не натрахался еще? Что в ней такого, что сам Нейл Мортифер пересекает миры и возвращает ее… без портала… рискуя собственной жизнью спустя семнадцать лет? После им же утвержденного приговора? Или, — резко встал с кресла и, осушив одним глотком бокал, поставил его на стол, — ты преследуешь совершенно другие цели?
Одну цель. Я долбаное тысячелетие преследую только одну цель, Алерикс, и совсем скоро ты узнаешь, как горчит на губах вкус чужой победы. Очередная мысль, которая появляется по ту сторону стены, там, где ее не могут ни увидеть, ни выкорчевать. Но я готов был сойти с ума, разделив собственное сознание надвое. Корона на голове не всегда признак безумия, зато безумие — однозначно спутник любой коронованной особы. Дворцы и власть привлекают либо идиотов, ничтожно мечтающих о собственном возвышении над другими, либо тех, кто по праву обязан взять на себя ответственность за народ.
