Ян Ларри - Страна счастливых
Павел повернул голову вправо. Перед его глазами всплыл большой металлический ящик с тонкими, как у копилки, отверстиями, над которыми сверкали медные дощечки с надписями.
– С этой стороны - приемник заказов на готовые промышленные изделия. С другой - на сырье, полуфабрикаты и продовольствие. Как видишь, здесь в алфавитном порядке расположены наименования всех производств. Тебе нужно передать заказ на сельскохозяйственные орудия. Ты берешь заполненный кусок картона и опускаешь его сюда.
Объяснивший опустил требование в узкую щель, над которой была привинчена таблица: «Сельскохозяйственные машины».
– А дальше?
– А там уже забота не твоя. Требование это будет доставлено пневматической почтой по адресу.
– Но если оно попадет на завод, не вырабатывающий этих машин?
– Видишь ли… Сельскохозяйственные орудия не так многочисленны. Их у нас всего-навсего пять типов, и изготовляются они обычно на одном заводе. Но может конечно случиться так, что этот завод загружен полностью или же, по причине аварий, он не может выполнить заказа. Тогда дежурный директор или направляет заказ на другой завод сельскохозяйственных машин (Ленинградской области, понятно), или же, в случае загрузки всех заводов, пересылает заказ в Центральное статистическое управление. Впрочем, в практике таких явлений не наблюдается… Однако продолжим. Кроме сельскохозяйственных орудий, Островкам нужен также 1 микроскоп. Ты пишешь: «Островки. Агрогород. 1 микроскоп» и опускаешь вот сюда.
Объясняющий опустил требование в щель, над которой стояла надпись: «Оптика, точные приборы».
– Понятно?
– Мне не надо подсчитывать, какое количество и чего именно требовалось?
– Нет. Я уже сказал, что этим делом занимаются на тех столах. Сгруппированные сведения они сообщают в Москву, в Центрстатотдел. Ну, а там, уже ориентируясь по этим сведениям и принимая во внимание движение заявок за предыдущие месяцы, вырабатывают контрольные цифры для всех видов промышленности, увеличивая производство в одном секторе, свертывая в другом, оставляя стабильным в третьем.
– Ты можешь идти! - сказал Павел.
* * *
Работа подействовала на Павла благотворно.
Он чувствовал, как возвращается к нему ясность мышления, как медленно растекается туман, который наполнял его эти несколько дней. Но все же он не походил на прежнего Павла, который жил и работал в Ленинграде три декады назад.
Дни проходили в томительном ожидании. Сам того не сознавая, он жил одной упорной всепоглощающей мыслью. Он не надеялся, не волновался, он прислушивался к беспокойному шуму коллектива, который дежурил на вышках обсерваторий и с трепетом встречал каждый новый рассвет. Он стоял в стороне и ждал.
Зачем волноваться? К чему считать дни и часы?
Все это лишнее. Расчет сделан правильно. Предусмотрены все мелочи. За судьбу звездоплана можно не беспокоиться. Будут день и час, когда откроется дверь и радостная, взволнованная Кира войдет и молча прижмется к нему щекой.
Он хотел быть спокойным и спокойно дождаться конца. Ему казалось: он стоит и время проходит мимо. Но, приученный с детства к работе, мозг его неутомимо отсчитывал и дни, и часы, и минуты. И наступил день, когда Павел уже не мог обманывать себя.
* * *
В газетах появилось письмо Павла, в котором было всего несколько строк:
Товарищи! С2 не вернется на Землю. Что произошло, неизвестно. Шторм и Кира Молибден, очевидно, живы, но они не могут вернутся обратно. Я приступаю к строительству С3. Мне нужны астрономы, физики и математики для непосредственной работы над звездопланом и помощь клубов в теоретической проработке вопросов звездоплавания. Призываю клубы астрономов, физиков и математиков, всех интересующихся вопросами звездоплавания, познакомиться с конструкцией С2, с принципами полета. В чем-то я ошибся. Жду вашей помощи. Павел Стельмах.
Страна советов забурлила. На помощь товарищам, застрявшим в чужом мире, поспешили миллионы умов.
Как и предполагал Молибден, коллектив теперь почти не обращал никакого внимания на другие проблемы. Все умы и вся энергия были направлены к небу.
Не ожидая коррективов, Павел приступил к постройке С3, не отступая от старых чертежей и лишь увеличив только размеры звездоплана.
* * *
С3 был готов через 1? месяца, несмотря на то, что в процессе работы приходилось делать различные поправки.
По новой конструкции звездоплан мог развивать гораздо большую мощь при подъеме с Луны, а также получил возможность пользоваться при спуске приборами, замедляющими падение.
От желающих лететь трудно было избавиться. Они ходили по пятам, преследуя Павла с такой настойчивостью, что он нередко терял самообладание. Он положил конец всему этому объявлением в газете, предложив Аэродинамическому клубу, клубу астрономов и клубу инженеров выделить для полета по одному представителю.
Наконец все было готово.
С3, закрытый блиндированными окнами, стоял, ожидай сигнала.
Три счастливца - Кроль, Бовин и Звезда - уже сидели за плотными стенами звездоплана.
* * *
– Пускай!
Это слово утонуло в ужасном грохоте.
* * *
Павел теперь не покидал Пулковской обсерватории.
Взоры его были прикованы к небольшой светящейся точке, которая мчалась в сторону Луны, удаляясь от Земли с потрясающей быстротой. Наконец она пропала из поля зрения. Но Павел не оставлял своего места. В тот час, когда по его расчетам С3 должен был прибыть на Луну, Павел сидел перед телескопом, дрожа от волнения.
Перед отлетом Бовину пришла в голову счастливая мысль - захватить с собою магний, с помощью которого он надеялся сигнализировать Земле.
– Одна вспышка, - прошелестело в сознании Павла, - благополучное прибытие. Две последующие вспышки - С2 разбит. Три последующие вспышки - не можем оторваться от Луны. Четыре вспышки - нет воздуха.
Для сигнализации было захвачено 150 килограммов магния.
Приближался час спуска.
Душевное волнение Павла достигло крайнего предела.
Он потерял сознание.
* * *
– Ур-р-ра!
– Ур-р-ра!
Павел открыл глаза.
Перед ним стоял седой Панферов и, широко распахнув руки, кричал:
– Ур-р-ра! Победа!
Схватив Павла в объятия, он тискал его, колол жестким подбородком.
– Дождались… Ты видел? Но что с тобой?
– Я потерял сознание… Вспышка была?
– Ну, да… И так ясно. Ах, черт возьми… Павел! Дорогой мой!
И снова седой астроном кинулся на Павла, тиская его в крепких объятиях.
– Постой! - освободился от возбужденного старика Павел, - через пятнадцать минут должно появиться следующее сообщение.
Он устремился к телескопу.
Прошло пятнадцать минут напряженного внимания. Но, увы, мертвая поверхность Луны оставалась неподвижной. Дикие и суровые скалы, хаотически нагроможденные, поднимались в телескопе, как страшный сон. Исполинские валы кольцевых гор сочилась мертвенной белизной. Пятна дна Эратосфена плясали на ретине воспаленного глаза.
Луна оставалась мертвой.
Так прошла ночь и наступил рассвет.
* * *
Подготовка к отправке С4 отличалась особой тщательностью.
Было предусмотрено все до мелочей. Точно была разработана система сигнализации, увеличена вдвое подъемная сила звездоплана, запасы магния достигали 500 килограммов.
Клуб астрономов в ударном порядке закончил начатые пять лет назад работы по оборудованию обсерватории мощными телескопами, при помощи которых надеялись проследить полет от начала до конца.
Миллионы людей рвались на Луну. Клубы тянули жребий. Счастливцев провожали завистливыми глазами.
Так в эти дни на Землю вернулось давно утраченное чувство зависти.
* * *
С4, превосходящий по размерам предшественников, оторвался от Земли, унося сынов своих в. неведомое. Миллионы людей с невероятным напряжением следили за полетом. Обсерватории осаждались бесчисленными толпами. Клуб астрономов превратился в самый могучий клуб страны, насчитывая в своих рядах около 15 миллионов членов.
Павел сидел перед новым телескопом, не вставая с места. Он не хотел есть и страшным напряжением воли гнал от себя сон. Молчаливый, осунувшийся и поседевший, он не отрываясь следил за светящейся точкой, и никакие уговоры не могли снять его с наблюдательного поста.
Глядя на него, старый Панферов ругался, пытался оттащить его от телескопа силой, затем начал приносить ему из столовой питательные бульоны, фрукты, молоко.
Наконец наступил час, когда вся Страна советов застыла в напряженном внимании.
С4 достиг поверхности Луны.
В мощные телескопы можно было видеть, как еле заметная точка передвигается взад и вперед.
