Кир Булычев - Поступили в продажу золотые рыбки (сборник)
Ну что ж, надо людям помочь. А как помочь? Вот старались огневики, нашли Удалова, может, последнее тепло на вулкан ухлопали. А как теперь переправить шарик в Италию? Послать его почтой на имя Итальянской академии наук? Попросить их, чтобы кинули письмо итальянским вулканическим жителям от советских вулканических жителей? Но что сделают в ответ итальянские академики? Вернее всего, решат, что и в Советском Союзе есть свои сумасшедшие. По крайней мере, на их месте Удалов подумал бы именно так. Нет, ничего не остается иного, как самому съездить в Италию.
Утром Удалов, не выспавшийся после полной раздумий ночи, сказал Ксении:
— Слушай, Ксюша, как ты относишься к моей поездке за границу?
— Пил вчера? — спросила Ксения.
— Я серьезно говорю.
— И я серьезно.
Ксения Удалова планировала на воскресное утро большую стирку, и идеи Удалова, от которых дома один вред, ее раздражали.
— Например, в Италию, — сказал Удалов. — В город Рим и даже Неаполь. В город миллионеров.
— Поезжай, если сам миллионер, — ответила Ксения. — Максимке брюки купить нужно. На нем все горит.
Удалов только вздохнул. Иного он и не ждал. Но сдаваться было нельзя. И он спустился этажом ниже к своему старому другу Александру Грубину.
— Здравствуй, Саша, — сказал он Грубину, который в свободное время вырезал на рисовом зерне «Песнь о вещем Олеге». — Ты как относишься к идее жизни внутри Земли?
Грубин, не отрываясь от окуляра микроскопа, сказал коротко:
— Положительно.
Грубин относился положительно к любой жизни. Будь она внутри Земли, на Марсе или во впадинах Тихого океана.
— Вчера я рыбу ловил, — сказал Удалов, — на Чурмени. И вдруг увидел, что рядом извергается вулкан.
— Этого быть не может, потому что наш район не вулканический.
— Не спорь, — ответил твердо Удалов. — Если я говорю вулкан, значит, вулкан. Его уже обнаружили. Не сегодня завтра здесь будет экспедиция. С Камчатки вызывают.
— Действующий?
— Конечно действующий. А то как бы я его нашел? — удивился Удалов. — Только, когда я уходил, он уже погас.
— И ты мне ни слова?
— Не до тебя было. Извини, но не до тебя.
— Почему?
— Да потому, что огневики меня просили одну вещь для них сделать, а я никак не придумаю.
— Огневики?
Грубин поднялся во весь свой внушительный рост. Он казался еще выше, чем был на самом деле, по причине заметной худобы и за счет косматой шевелюры.
— Это я их так называю. Тех, кто в вулкане живет.
— В вулкане никто жить не может.
Грубин еще сопротивлялся. Здравый смысл в нем восставал против слов Удалова. Хотя ему очень хотелось бы, чтобы в вулкане кто-нибудь жил.
— Живут они в вулкане. И страшно мерзнут, — настаивал Удалов. — Что-то там с обогревом неладно. И они просили меня, чтобы я сгонял в Италию. Там возле города Неаполя стоит вулкан Везувий. Слыхал? Надо, чтобы те, из Италии, подбросили нашим угольку.
— Стой! А какие они из себя, огневики?
— Огневики? Ну как тебе сказать? Как будто белое пламя. Бегают быстро. И форму меняют.
— А может, их и не было?
И тогда Удалов достал блестящий шар.
— Это видел?
Удалов развинтил шар, и, когда оттуда выскочила пружина, Грубин вздрогнул. Удалов улыбнулся, потому что уже забыл, что и сам ночью испугался этой пружины.
— Читай, — сказал он Грубину.
Когда наконец Грубин убедился, что внутри Земли живут разумные существа, они вдвоем сели сочинять просьбу дать им как передовым труженикам за наличный расчет туристские путевки в Италию. Написав такие заявления, снабдив их соответствующими печатями, характеристиками и даже просьбами о скидке за счет профсоюза, они отправили бумаги в область и стали ждать.
Ответ пришел через три месяца. Все эти три месяца Удалов с Грубиным очень волновались, ходили в лес смотреть, не пробудился ли вулкан, но вулкан уже давно превратился в холм посреди болота, и даже странно было представить, что в его раскаленном жерле метались огневики.
Ответ был положителен для Удалова. Что касается Грубина, то ему предложили подождать еще год, так как число путевок ограниченно. Так что Грубин, буквально иссыхая от горя, обратился в последний день перед отъездом к Удалову с такими словами:
— Послушай, Корнелий, — сказал он. — Я, конечно, понимаю, что путевка именная и вместо тебя мне поехать нельзя, хотя, конечно, я бы поручение огневиков выполнил лучше.
— Это почему? — удивился Удалов. — Ты их даже в глаза не видел. Тебе они, может быть, и не доверяют. Ведь меня избрали.
— Ты оказался рядом, вот и избрали, — отмахнулся Грубин, который хотел говорить совсем об ином.
— Нет, не скажи, — ответил Удалов. — Я весьма подозреваю, что они приурочили это извержение к моей рыбалке.
— Я не о том, — сказал Грубин. — Я думаю, что мы плохо выполняем долг перед наукой.
— Это почему?
— Мы с тобой обязаны сообщить о встрече с огневиками в Академию наук.
Удалов сел на чемодан, чтобы закрыть, и лукаво прищурился.
— Если бы они хотели, то и это поручили бы мне. Наверное, они считают, что рано. И я думаю, что, если выполню их главное поручение достойно, продолжение последует. Они проникнутся доверием к человечеству в моем лице.
— И что?
— А ты представляешь, сколько внутри Земли полезных ископаемых? Они нам их покажут. И еще они смогут работать для людей в самых раскаленных местах.
…К тому времени, когда туристская группа достигла города Неаполя, Удалов сознательно сблизился с гидом — итальянским студентом Карло, юношей маленького роста и тонкого сложения, который учил русский язык в университете, а на каникулах подрабатывал с туристами. Восхождение на вулкан Везувий в программу поездки не входило, и гид мог пригодиться Удалову для выполнения плана.
До обеда группа в полном составе осмотрела сверху Неаполитанский залив. Над Везувием поднималась струйка дыма. Говорили о судьбе Помпеи, а Удалов видел не Везувий, а свой небольшой вулкан, над которым поднималась такая же струйка дыма. На вечер были билеты в театр на одного неаполитанского певца, а между обедом и певцом оставалось некоторое время. Удалов, охваченный страшным нетерпением оттого, что желанный Везувий был виден из окна его номера, подстерег в коридоре студента Карло и сказал ему:
— Пошли выпьем, буржуазия.
Студент всплеснул руками и ответил:
— Нельзя. Еще день. Мы с тобой это будет сделать после театра.
— После театра само собой, — сказал Удалов. — Заходи.
И в голосе его была такая необычная твердость, что студент только поглядел на плотного русского туриста и последовал в номер.
— На, — сказал Удалов, наливая ему полный стакан из привезенной бутылки. — Пей.
— А ты?
— А я тоже выпью.
Удалов решил, что и ему не мешает выпить.
— У меня к тебе просьба, — сказал он Карло, наливая себе во второй стакан. — Сгоняем на Везувий.
— Что? — удивился Карло.
— Ты пей, пей, здесь еще осталось.
Карло послушно выпил стакан до дна, поглотал воздух открытым ртом и сказал по-итальянски что-то непонятное. Потом добавил по-русски:
— Нельзя на Везувий.
— Почему?
— Есть опасно.
— Ты внизу останешься. Я только взгляну.
— Нет, нельзя.
— Почему?
— Нет время.
— На такси поедем.
— Советский турист немного небогатый, — сказал прозорливый Карло.
— Ты знаешь, студент, что я ничего не покупал. Даже жене не везу подарка. Хочу удовлетворить мечту своей жизни, посмотреть на вулкан вблизи. Все деньги, что от такси останутся, — твои.
— О, нет, — сказал Карло, который был, в принципе, добрым парнем.
— Пей, — сказал Удалов, доливая из бутылки остатки водки.
— Не надо мне деньги, — сказал студент.
— Мир и дружба, — согласился с ним Удалов. — Поехали быстро.
Карло допил, и они поехали на такси к вулкану Везувий, и Удалов не отрываясь смотрел на счетчик и умолял его не спешить.
Такси, естественно, до вершины не доехало. Пришлось вылезти. Удалов поспешил наверх по протоптанной тропинке.
Карло шел сзади и уверял, что дальше идти опасно, но в походке Удалова была такая целеустремленность, что Карло лишь восклицал что-то про Деву Марию и карабкался вслед, удивляясь, какие странные люди приезжают из советской России.
Было знойно. Воздух был тяжелым, словно перед грозой. Не доходя до вершины шагов триста, Карло уморился и присел на камень. Может, он опасался извержения. Но Удалов на него и не глядел. Вершина была близка. Он ощупал в кармане маленький шарик.
На вершину в этот момент наплыло сизое облачко, и Удалов последние шаги перед кратером прошел на ощупь. Но страха он не испытывал, потому что очень спешил закончить дело.
Карло сидел под самым облаком, несколько беспокоился за русского и глядел на прекрасный Неаполитанский залив. Он думал о том, как полезно ходить пешком и заниматься физическим трудом. В вулкане что-то тихо урчало, и Карло решил, что извержения, слава Мадонне, сегодня не будет.
