Владимир Моисеев - Наивный наблюдатель
— Предполагаю, что главный источник современных представлений об окружающем мире не трудно будет отыскать в трудах Витгенштейна.
— Никогда не слышал об этом парне.
— Не сомневаюсь. О нем сейчас мало кто помнит, а зря. С моей точки зрения, считать, что существует некое «правильное» умозаключение, которое заставит всех думать одинаково — не безобидно и наивно. Однако как написал Витгенштейн: язык отражает мир, потому что логическая структура языка идентична онтологической структуре мира.
— Что это значит?
— Витгенштейн считал, что существует правильное представление о мире, закрепленное в языке.
— Но это, ведь, не так? — удивленно спросил Клим.
— Естественно! Однако чтобы понять это, необходимы специальные люди — писатели.
— Это же, вроде, работа такая? — удивился Клим.
— Ух ты, почему-то я не подумал об этом! — удивился Зимин. Он и в самом деле забыл о том, что литература может рассматриваться, как своеобразная работа. Но это, конечно, было совсем не так. — Понимаете, писатель — это не профессия, а устойчивое состояние психики. Способ познания мира. Разве познание работа?
— Не знаю.
— Видите, не все так однозначно. Любую человеческую прихоть, при желании, можно объявить работой, но такой подход слишком примитивен. Вы меня понимаете?
— Вы — писатель?
— Увы! Только хотел бы им стать.
— Хотели бы работать? — ужаснулся Клим.
— Скажем по-другому. Для утоления своей прихоти, я бы согласился на некоторые неудобства.
— И даже на нарушение закона?
— Не я первый, не я последний. Вы знаете, что такое — хочется? Исполнение желаний и все такое прочее. Люди созданы для наслаждений. Это давно уже не секрет. Иногда для этого стоит рискнуть.
— А ведь я, наверное, могу вам помочь.
— Вы читатель или издатель?
Клим поперхнулся.
— Нет, конечно. Должен признаться, что мне самому иногда приходится нарушать некоторые постановления, но нормы приличий я старюсь соблюдать.
— Простите, я не хотел вас обидеть, — сказал Зимин.
— Мне нравится вести с вами откровенные разговоры. В клубе это разрешается. Так вот, я знаю одного человека, который не отказался бы от услуг писателя.
— Как мне его найти?
— Он сам вас найдет.
— Когда?
— Минуты через две, надо полагать, я ему про вас уже рассказал, — Клим рассмеялся.
— Он в этом зале?
— Да.
— Но почему вы ведете разговоры со мной, а не с ним?
— Он запретил. Сказал, что слишком умные разговоры легко спутать с работой. С работой, приятель! Так выпьем же за то, чтобы у нас в Усадьбе работали только проклятые трущобники.
У Зимина от волнения пересохло горло. Давно ему не было так страшно. Наступило время самого важного в его жизни испытания. Если он не произведет впечатления на знакомого Клима, то можно считать, что с его мечтами покончено. Зимин попробовал сконцентрироваться, но все произошло так внезапно, что он растерялся. Нельзя было исключать, что второго шанса у него не будет.
И вот к ним подошел важный человек, от которого зависело будущее Зимина.
— Привет, Клим. Это и есть твой чудик? — спросил он.
— Чего ему нужно?
— Я хочу стать писателем, — сказал Зимин.
— Будь. Тебе кто-нибудь мешает?
— Нет.
— Тогда в чем дело?
— Мне нужна ваша помощь.
— Почему моя?
— Я не знаю. Мне кажется, что мы заинтересованы друг в друге. Думаю, что тоже могу что-то сделать для вас.
— Почему ты так решил?
— Вы пришли сюда говорить со мной.
— Соображалка у тебя работает. Это хорошо. Ты уже что-то написал? Кратенько перескажи, послушаю.
— Через сто лет после официальной смерти литературы в кабаках Трущоб стали появляться странные люди с неприятным пронизывающим собеседника взглядом. Например, пьют товарищи пиво, а к ним подходит некий индивидуум и начинает подвизгивать и сверлить их холодным брезгливым взглядом. Вроде бы, хочет сказать: «Дурачье вы необразованное, алкаши бессмысленные, тундра не электрифицированная, глаза бы мои вас не видели, уроды». А сам смотрит, внимательно так, словно торговый агент пытается продать свой лежалый товар, термотрусы какие-нибудь полезные… Первый поселенец не выдержал, хотел сразу по сопатке врезать, но передумал – не вежливо получится. Вступил в разговор. «Чего продаешь?» «Романы, повести, новеллы, рассказы. Для ценителей — поэмы, стихи, эпиграммы. А еще есть фельетоны, анекдоты и пьесы». «А что это за хрень такая?» «О, отличная штука! Будете довольны». «Предположим, я ценитель, выкладывай».
Незнакомец был явно удивлен.
— Это все?
— Нет. Это только завязка.
— Есть ли продолжение у этой истории?
— Да.
— Как называется текст?
— «Искушение».
— Я смогу прочитать его целиком?
— Обязательно. Точнее, я надеюсь на это.
Внезапно в зале стало тихо. Произошло что-то из ряда вон выходящее. В дверях стоял работник в спецодежде почтальона и маске. Он огляделся, подошел к Зимину и вручил ему депешу. Пришлось вскрыть ее и прочитать, депеша тут же рассыпалась в его руках. Работник с помощью специальной щетки сгреб пыль в пакет.
— И все-таки дела на стороне? — обидно рассмеялся Клим.
— Это оскорбление?
Клим перепугался, его лицо немедленно покрылось красными пятнами.
— Менее всего я бы хотел оскорбить вас. Вы же знаете, я ценю ваш острый ум. Не обращайте внимания. Не все мои шутки удачны. Обычное дело.
— Вы прощены, Клим. Конечно, меня зовет не дело. Увлечение.
— Увлечение? Вы счастливый человек. Как ее зовут?
— Это тайна.
— Я завидую вам еще сильнее. Все бы отдал, только бы у меня появилась такая тайна!
«Тайна, — подумал Зимин, через силу улыбнувшись, — И зовут ее — сверхурочная работа».
4. Катастрофа
Сверхурочную работу подыскали рядом с клубом. Это было удобно — не надо было тратить время на дорогу. Для подобных случаев в туалете клуба держали ящик для спецодежды. Зимин быстро переоделся и надел маску. Он был разъярен. Ну почему вызов пришел так не вовремя? Ему уже показалось, что удалось схватить птицу-удачу за хвост. И вдруг такой поворот. Словно сработало древнее проклятие. Но Зимин должен был подчиниться приказу, выбора у не было.
Причина для вызова была серьезной: на площади перед клубом внезапно воспламенились солнечные батареи, в задымленной зоне оказались близлежащие жилые дома. Это было очень неприятно. В первую очередь, потому что была непонятна причина возгорания: солнечные батареи создавались из материала, не способного гореть. Главный компьютер предположил, что во всем виновата мутация полезных бактерий, которых разводили на пластинах батареи для повышения его КПД. Зимину было поручено разобраться с происшедшим на месте.
Компьютер точно справился с установлением причины аварии. Теперь можно было приступать к ремонту. Работа была грязная, но не очень трудная. Требовалось заменить вышедшие из строя элементы и утилизировать их. Через три часа все было исправлено.
Зимин, с глубоким чувством удовлетворения, отправил последнюю партию неисправных элементов в мусорный пакет и направился к ближайшей урне. Ему нравилось смотреть, как утилизируются предметы, попавшие внутрь урны. Это было красивым зрелищем. Распад на молекулы сопровождался переливающимся всеми цветами радуги излучением. Зимину это напоминало цветомузыкальную установку. Ему нравилось подбирать подходящие ярким сполохам мелодии. Еще приятнее было сознавать, что на этом его трудовая вахта заканчивается.
Но он не успел добраться до урны вовремя. Из клуба, нетвердо переставляя ноги, появился его знакомый Клим. Было понятно, чем он занимался эти три часа: играл в покер, проигрался, а потом лечил свою душевную травму в баре. А когда его внутренний компьютер подсказал, что алкоголь больше отпускаться не будет, поскольку дневная норма превышена, он был вынужден отправиться домой. Клим подчинился, но он был не в духе, ему требовалась разрядка. Зимин попытался уклониться от встречи со своим нетрезвым приятелем, но Клим заметил работника и решил поправить свое настроение привычным образом. Он подошел к урне и удачным ударом ноги перевернул ее. Вонючие куски покрытых гарью солнечных батарей тут же разлетелись по мостовой.
